Илья Новак - Запретный мир
Белаван, примостив шпагу у двери, наблюдал за тем, как солнце, постепенно съеживаясь и бледнея, скатывается к горизонту. Несколько минут оно высвечивало размытые силуэты далекого города, к которому тянулись оранжевые нити рельс, и наконец с облегчением исчезло.
Два фонаря по краям полустанка горели тусклым светом. По инструкции они должны были светить всю ночь, хотя толку от них никакого, а масло заканчивалось, и за ним надо было специально ехать на ферму. Бел решил все же потушить их и, двинувшись по платформе, зацепил что-то ногой. Посмотрел. Между шпалами лежал черный цилиндр.
Интересно, как он не заметил его раньше?
Белаван водрузил цилиндр на стол тульей книзу и чуть отошел, рассматривая. Шляпа как шляпа – в меру высокая, в меру узкая, в меру потертая. В полях имелась небольшая дырочка, куда при желании можно было просунуть мизинец.
Выпал, наверное, из поезда. То есть не наверное, а наверняка, больше ему тут неоткуда взяться. И что теперь с ним делать? На крупных станциях и вокзалах существуют, конечно, бюро находок, но здесь… Сообщить, что ли, диспетчеру? Да нет, чепуха, над ним лишь посмеются.
Это, видимо, цилиндр фокусника, тот, из которого достают кроликов и разноцветные ленты. Какой-нибудь секрет в нем должен быть, двойное дно, что ли?
Бел взял цилиндр, покрутил его, зачем-то сунул руку внутрь, а когда вытащил, обнаружил на ладони пыль. Как называется этот материал… фетр? Наверно, в два слоя, а между ними проволочный каркас…
Снизу раздались писк и тихое шуршание. Поставив цилиндр, де Фей заглянул под стол, для чего пришлось низко нагнуться. Из-за дальней ножки на него смотрели два красных глаза-маслины.
Белаван выпрямился и отступил. Вновь раздалось шуршание, и из-под стола вылезла крыса. Большая и серая, с порванным ухом.
Белаван удивленно покачал головой – раньше он здесь крыс не видел. Некоторое время они настороженно рассматривали друг друга, потом крыса попятилась и исчезла из виду. Нет, не она, а он. Почему-то Белу показалось, что это самец. Он подождал, но крыс больше не показывался. Еще раз оглядев цилиндр и пожав плечами, Бел вышел из кухни.
В спальне он зажег лампу, разделся, улегся под одеяло и попытался читать «Гремучий Жорж и Зловещий Трубочист».
«Жорж сделал стремительное движение, меч описал свистящую дугу, и те головы, которые попали в смертельный круг закаленной в вулкане долматинской стали, слетели с плеч. Черепа тварей раскалывались, обдавая пол сгустками костного мозга. За пределами убийственного выпада остался лишь Зловещий Трубочист (хорошо хоть, не Кровавый Проктолог, решил Бел), со страшного, покрытого копотью лица которого не сходила надменная улыбка превосходства».
Нет, это невозможно. Читая в первый раз, он не обращал внимания на стиль и сочные эпитеты, сосредоточиваясь лишь на сюжетах, которые, несмотря ни на что, все же были иногда интересными. Но теперь, когда знаешь, что произойдет дальше, обилие приключений тела и полное отсутствие приключений духа начинало угнетать. Да и сгустки костного мозга из черепов…
Отложив книгу, он погасил лампу.
Счастливой, неожиданной для его мечтательной натуры была способность засыпать незаметно для себя, очень быстро, почти мгновенно.
Белаван де Фей закрыл глаза.
Потом открыл их.
И понял, что прошло уже полночи.
Из кухни доносились какие-то звуки.
Кухню слабо освещали тлеющие в открытой плите угли. Но не только они.
От стоящего на столе цилиндра исходило тусклое серебристое свечение. А еще звучал очень тихий, на грани слышимости, шепот.
– Так, – сказал Бел, отступив к двери и на всякий случай извлекая из-за нее шпагу. – Это… – он осторожно ткнул кончиком шпаги в цилиндр, – что?
Шляпа качнулась, свечение замерцало, переливаясь, словно выплеснулось наружу от толчка. Бел приблизился. Страха он не испытывал вовсе, но это не мешало проявлению здорового инстинкта самосохранения. Так что шпагу он откладывать не стал – сжимая ее, заглянул в цилиндр и чуть толкнул свободной рукой. Даже секундного прикосновения оказалось достаточно, чтобы ощутить тепло шершавой фетровой поверхности.
Цилиндр качнулся и застыл на ребре, наискось к столешнице. Серебристое мерцание, струясь, начало растекаться по столу. Шепот зазвучал громче. Под столом зашуршал крыс.
– Ничего себе! – сказал Белаван де Фей.
Мерцание достигло края стола, медленно перелилось и ленивым потоком устремилось к полу. Крыс возбужденно заскребся.
Внутри цилиндра чернела пустота… Огромная пустота, как с некоторой оторопью понял Бел. И слышался шепот – теперь уже не шепот, а тихий гул, который сливался, казалось, из всех звуков мира…
…из рычания зверей, шелеста листьев, скрипа весел в уключинах и скрипа несмазанных дверных петель, звона стекла, стука копыт о камни, лязга железа, щелканья тетивы и свиста летящей стрелы, небесного грома и плеска капель, падающих в воду…
И даже людских голосов, криков, плача и смеха.
Наполненная жизнью тьма притягивала его.
Краем глаза заметив, что сияние на полу уже достигло ног и теперь взбирается по ступням, Бел склонился ниже, поддаваясь неумолимому притяжению загадочной глубины. В поле зрения осталось лишь внутреннее пространство цилиндра. Оно медленно вращалось, словно гигантская воронка, в которую кто-то сотнями галлонов вливал вязкие черные чернила.
Белаван продолжал наклоняться и видел теперь…
…огоньки, расплывчатые пятна и фигуры, проступающие в масляных потоках: зверей, что рычали в лесах, шелестящих листвой; лодки со скрипящими уключинами, дома с несмазанными дверными петлями и звенящим в оконных рамах стеклом; лошадей, стучащих копытами по камням мостовой, что пролегла под стенами домов; летящую в воздухе стрелу и воду, проливающуюся с небес, в которых грохочет гром…
И даже людей среди этого потаенного мира.
Не видел Белаван лишь серебристого свечения, окутавшего его фигуру.
Несколько позже на кухне вновь воцарилась тишина. Цилиндр качнулся – раз, другой, – после чего медленно упал на пол. Сияние втянулось в него, померкнув. Под столом вновь завозился серый крыс, из-за ножки показалась его вытянутая усатая морда.
Красные глаза-маслины внимательно посмотрели на шляпу.
Глава 1
Кажется, это были сикоморы… или тисы? Познания Белавана де Фея в ботанике отличались глубиной и насыщенностью пересыхающего жарким летом ручейка. Во всяком случае, стволы деревьев высокие, узловатые, с пышными кронами…
Поднявшись из травы, Бел отряхнул форменную куртку, которую натянул вместе с брюками перед тем, как зайти на кухню. Потом поправил очки и, сунув шпагу под мышку, сделал несколько шагов, выходя из-под деревьев неведомой породы. В результате его взгляду открылся замок.
Да, замок, но маленький и пребывающий в жалком состоянии. Две угловые башни, которые теперь видел Бел, были, в общем-то, невысокими и даже, как ему показалось, слегка покосившимися. Стена между ними – обветшалой, с неровными бойницами. Подъемный мост через ров потерял уже право называться подъемным, так как обе цепи, тянувшиеся от лебедок в стене, изъела ржавчина. Да и сам ров давно пересох. От замка веяло запустением, судя по всему, обитать там могли лишь призраки некогда могучих рыцарей да отгулявших свое прекрасных дев.
– Д-да, – пробормотал Бел, вступая на прогнившие доски моста. – Я все понимаю… Никакого культурного шока… Я слышал о разных путях в иные миры… То есть я читал об этом. Можно изучить книгу Ганса Шимма… Шиммеркопфа о месмеризме, сконцентрировать психическую энергию и… пфф! – он взмахнул рукой, когда доска треснула, – и вот ты уже укротитель времени при дворе Ее Высочества… Можно выучиться на доктора психологии… прочесть какую-то хитрую формулу и – р-раз! – он перепрыгнул через зияющую в досках дыру, – ты уже дипломированный чародей и беседуешь с Тором. А можно, сбежав от семьи, отправиться в своем автомобильчике в поездку по загородной дороге, летним полуднем въехать в жаркое марево – и очутиться в Утопии среди людей-богов… Или еще… – Он щелкнул пальцами, сходя с моста и останавливаясь перед узкой дверью в левой половине замкнутых ворот. – Или еще, сделав волевое усилие, просто повернуть окружающий мир на бесконечно малый угол, чтобы все на мгновение расплылось… И вот ты уже в Валгалле. А как-то случилось вот что… – Он постучал. – Один студент пришел в себя посреди незнакомого леса оттого, что о его ноги споткнулась здоровенная говорящая выдра в штанах, жилетке и шляпе. Но чтобы вот так… вот так, как я… Эй, откройте! – Даже перед лицом настолько невероятного приключения природная вежливость взяла свое, и Бел добавил: – Пожалуйста! Дверь скрипнула и приоткрылась.
