Пирс Энтони - Время гарпии
Послышался щелчок. Косматая грива Ги-гиены вздыбилась, словно под порывом ветра, и опала успевшими мгновенно распутаться чуть волнистыми, чарующими шелковистым блеском локонами. Многочисленные висячие замки пропали, будто их и не было. Впрочем, как поняла Глоха в следующий миг, их и не было — они, точно так же как колтуны и грязь, просто привиделись ей. Но виделись они, лишь когда замок был замкнут, теперь же Ги-гиена предстала перед ней в своем природном виде — сверкая безупречной, гигиенической чистотой.
От облегчения крылатая гоблинша чуть не упала в обморок.
— Что ж, — молвила Ги-гиена, отступая в сторону и освобождая проход. — С этим испытанием ты справилась. Можешь переходить к следующему.
— Я так рада, что мне удалось не ошибиться и найти подходящий ключ, — пролепетала Глоха, совладав с дрожью в коленках.
— Ну, тут риска никакого не было. Они все подходили.
— Так что же? Ты блефовала, когда угрожала меня съесть?
— Ни капельки. Если бы ты не смогла открыть замок, я бы тебя, само собой, слопала и не поморщилась. Но мне трудно представить, как можно что-то тут не открыть, если все ключи подходят ко всем замками.
— Вот те на, а я голову ломала! Но если все так просто, в чем же заключалось испытание?
— Ну, не знаю, по-моему, тебе оно далось не так уж просто. А испытание… испытание было на храбрость. Ты не спасовала, а потому можешь пройти.
— На храбрость? Но ведь я же отчаянно трусила.
— Эка невидаль, трусила. Храбрость не в том, чтобы ничего не бояться — это только дуракам никогда не страшно, — а в том, чтобы уметь справляться со страхом. Всякий разумный человек перед чем-нибудь робеет, но только трус позволяет робости управлять собой.
— Надо же, а я до этого и не додумалась.
— Ну а додумайся ты, какой прок был бы от этого испытания? Оно ведь на храбрость, а не на догадливость.
— Интересно, а на что будет следующее испытание? — задумчиво пробормотала Глоха.
— Ясное дело, на сообразительность, — буркнула Ги-гиена и, свернувшись клубочком так, что шелковистый хвост прикрывал безупречно чистую кожаную нашлепку носа, погрузилась в мирную дрему.
Крылатая гоблинша двинулась по коридору дальше. Два испытания остались позади, однако радоваться она не спешила. Чему тут радоваться, если ей уже дважды пришлось пускать в ход всю свою догадливость и способность к рассуждениям, а испытание на сообразительность, как выяснилось, еще только предстояло. Однако деваться было некуда: оставалось только идти вперед.
Коридор оказался длинным, и чем дальше она шла, тем теплее становилось вокруг. Скоро сделалось по-настоящему жарко, до такой степени, что Глохе захотелось снять блузку. Однако сделать это, не говоря уж о том, чтобы остаться без юбки, было бы неприлично, поэтому чтобы охладиться, она выбрала единственно приемлемый для благовоспитанной крылатой гоблинши способ — распростерла свои оперенные крылышки и стала обмахиваться ими, как двумя опахалами или веерами. Это дало некоторое облегчение, однако приходилось признать, что у Тучной Королевы холодные вьюги получаются куда лучше.
Жар усиливался. Пол раскалился настолько, что подметки туфелек начали дымиться, и хотя Глоха, чтобы не обжечь ножки, начала приплясывать, ее вскоре окружило дымное облачко.
Гоблинша была близка к отчаянию, но неожиданно увидела у стены маленький фонтанчик. Он не работал, однако, когда девушка подбежала к нему и нажала магическую кнопку, из него забила струйка восхитительной, просто волшебно прохладной воды. Подставив пересохшие губки под живительную струю, Глоха сделала несколько больших глотков, и ей стало гораздо легче. Да и дым рассеялся.
Переведя дух, девушка двинулась дальше. Жара ей больше не досаждала, и обмахиваться крыльями не было нужды, однако она так радовалась избавлению от зноя, что продолжала приплясывать и подскакивать, расправляя крылья. Коридор был не настолько высок и просторен, чтобы в нем можно было летать по-настоящему, но его размеры вполне позволяли пролететь несколько шагов. Это забавляло и ускоряло движение, а позабавиться Глоха была не прочь. Тем более что впереди ее ждали не забавы, а нечто весьма серьезное.
Наконец коридор расширился, и перед ней открылся небольшой зал, посреди которого находилось какое-то растение. Разглядеть с такого расстояния, какое именно, Глоха не могла, но все равно порадовалась — растения, особенно с красивыми цветочками, ей всегда нравились.
Она двинулась к нему, но тут произошло нечто странное — ее продвижение замедлилось. То есть ножки девушка переставляла в том же темпе, но вот вперед почти не продвигалась.
Поняв это, Глоха ускорила шаги, а потом побежала, еще и помогая себе крыльями, но результат оказался более чем плачевным — с каждым шагом скорость падала: создавалось впечатление будто она увязает во все более и более уплотняющемся, густом как патока воздухе.
Подпрыгнув и расправив крылья, Глоха медленно воспарила к потолку, а потом так же медленно стала опускаться на пол.
А опускаясь, задумалась. Чувствовала она себя вполне нормально, из сил вовсе не выбилась, а вот двигаться почти не двигалась. Чем это можно объяснить?
Разумеется, не чем иным, как испытанием. Поскольку же, как ее предупредили, испытание предстоит на сообразительность, то придется соображать.
И она начала соображать. Прежде всего следовало уяснить, с какого рода явлением ей придется иметь дело. С этой целью Глоха поставила опыт: подняла кошелек и выпустила его из рук. Он стал медленно опускаться, но когда она попыталась перехватить его в падении, оказалось, что и рука ее движется ничуть не быстрее. Поймать кошелек было трудно, тем более что ножки ее еще не коснулись пола после оказавшегося прямо-таки затяжным прыжка. А когда коснулись, девушка уселась на пол и задумалась, поглядывая на растение. Теперь она знала, что это такое — хвойная времяника, вызывающая замедление времени. Некоторые называли это колючее дерево также и елью, по той простой причине, что время в зоне его действия текло еле-еле.
Испытание, таким образом, оказалось нешуточным. Чтобы попасть в замок, Глохе надлежало пройти мимо ели, однако чем ближе она подходила к ней, тем медленнее шла. Еле двигаясь, девушка рисковала или не добраться до волшебника вовсе, либо добраться в таком возрасте, когда вопрос о суженом потеряет свою остроту.
Однако из комнаты имелся только один выход, и располагался он непосредственно за растением. Она не могла попасть туда, не пройдя мимо дерева, и не могла пройти мимо дерева, не затратив на это вечность. Да, тут было над чем поломать голову.
Впрочем, решила Глоха, первым делом необходимо отступить, чтобы вернуть себе нормальную скорость движений. А может быть, и мышления. Кто знает — возможно, на самом деле она размышляет над случившимся не несколько мгновений, а гораздо дольше? С этим замедлением времени нужно держать ухо востро.
Девушка осторожно подалась назад. Сначала она двигалась очень медленно, словно маленькая речная баржа, плывущая против течения, потом просто медленно, потом побыстрее, потом… потом она оказалась на краю комнаты, где время текло нормально. Здесь можно было спокойно подумать.
Представлялось очевидным, что никакого другого пути к замку Доброго Волшебника нет. Ей придется пройти мимо дерева, а значит, необходимо найти способ сделать это прежде, чем наступит старость. Способ есть, его не может не быть, и все необходимое для преодоления препятствия должно находиться недалеко от самого препятствия. Как и в двух предыдущих случаях.
Оглядевшись по сторонам, она приметила на краю комнаты семь стеклянных чашек, каждая из которых, как ей показалось, стояла на точно такой же, только перевернутой. Потом она поняла, что все перевернутые чаши вделаны в прозрачные кубические контейнеры и в сочетании с верхними представляют собой, во всяком случае с виду, не что иное, как песочные часы. Только вот вместо песка в каждой чаше находились семена. Каждый куб имел этикетку. На одном значилось СЕК., на другом МИН., на третьем Ч., дальше СУТ., потом НЕД., затем МЕС., и наконец, ГОД. Все это было столь же интересно, сколь и загадочно.
Глоха непроизвольно потянулась к одной из чашек, чтобы взять щепоточку семян и разглядеть получше, к какому сорту они относятся, однако отказалась от этого намерения. До тех пор, пока ей не удалось понять, что это за чашки, часы и семена, лучше было ничего не трогать. Опрометчивый шаг вполне мог свести на нет все достигнутые успехи, а ей вовсе не хотелось, справившись с двумя испытаниями из трех, остаться ни с чем из-за собственной неосторожности. Прежде чем к чему-либо прикасаться, надо понять, что это такое, тем более что здесь есть этикетки с надписями. Не зря же их сделали: что-то они несомненно означают.
