Андрей Жвалевский - Порри Гаттер и Каменный Философ
– Вы! – закричал Порри. – Вы все подстроили! Вы обманули меня! Я все равно не поеду! Дядя Петрофф обещал устроить меня в техникум связи! А вы!
Порри шмыгнул носом, дал тумака сестрице (а пусть не дразнится «плаксой-кляксой»!) и выбежал из комнаты.
Родители растерянно посмотрели друг на друга. Монитор еще немного посветился, а потом медленно, словно уголёк в камине, угас.
– Ну, – подытожил отец, – во всяком случае, не придется платить за подбитых почтовых сов.
Наступил вечер. Порри сидел на яблоне, сжимал в руке верный арбалет и гордо тосковал. Родители по очереди выходили из дома и начинали успокоительные беседы, но все было напрасно. Единственные слова, которые побудили бы мальчика покинуть свой пост – «Да ну его, этот Первертс, езжай, сынок, в техникум связи», – так и не были сказаны. Несколько раз вокруг дерева кружила на метле Гингема, пытаясь приободрить Порри – остроумными и дружескими, как она считала, подначками, – но несчастное лицо брата в конце концов растопило и ее каменное сердце: сестра принесла Порри кусок пирога и молча (!) улетела.
– Мряк, – раздалось из темноты под яблоней.
– Ну а тебе чего надо? – угрюмо спросил Порри.
– М-не? – ответил Кисер.
– Тебе! – разозлился мальчик.
– Н-ну, – неопределенно высказался кот и исчез в кустах. Порри показалось, что напоследок Кисер хихикнул.
«Никто меня не понимает, – в сотый раз подумал Порри. – Никто меня не любит. Вот сейчас застрелюсь из арбалета, вот тогда будете знать». В его воображении вновь возникла сладостная картина: он, в ярких лучах восходящего солнца, лежит на траве, бездыханный, с благородной дыркой от лазера во лбу, а вокруг рыдают убитые горем папа, мама, Кисер и, главное, Гингема. Порри вздохнул. Стреляться было глупо, возвращаться домой противно, сидеть на яблоне и дальше – бесперспективно.
– Хрррраууууу! – взревела улица. Порри подскочил, выронил арбалет и едва не свалился сам. Прямо на него несся огромный огненный шар. «Мордевольт вернулся», – успел подумать мальчик, обхватил ствол дерева и зажмурился.
– Так вот ты где! – пророкотал кто-то над самым ухом. – Хорошая позиция. Все зоны подлета сов простреливаются, гипогрифу[3] тоже не проскочить, ну, а дракон… ну, а что дракон? Если дракон, то все, полный крендель, тут уж никакая стратегия не поможет.
Если это и был Мордевольт, то какой-то очень странный. Порри приоткрыл один глаз. Рядом с деревом, громко фырча, колыхался огромный сверкающий мотоцикл, на котором восседал еле заметный среди леса хромированных деталей уморительно серьезный рокер.
– Харл, – представился он в ответ на взгляд юного Гаттера, – можно просто Харлей. Значит, желаешь ты науке-технике учиться, а предки ни в какую? Хотят заслать тебя в чудо-юдо-школу Первертс?
– Да! – воскликнул Порри, наконец-то встретивший человека, который его понимает. – И ведь зашлют! И что же делать?
– А ничего не делать, – спокойно сказал Харлей, – езжай в школу. Вот я все детство мечтал выучиться на психоаналитика[4], а меня отправили в Первертс. И что ты думаешь? Теперь я преподаватель этой самой школы. И, ты думаешь, – преподаватель чего? Психоанализа? А вот и не угадал. Преподаватель хорошего-по-возможности-обращения-с-магическими-будь-они-неладны-животными, во как. Ну и что ты по этому поводу думаешь?
Понятно, что Порри не знал, что и думать, сбитый с толку алогичными построениями Харлея. Но удивительным образом рокер-преподаватель заочно ненавистного Первертса вернул ему беззаботность – качество, казалось, навсегда утраченное этим утром. «Да что я в самом деле! – сказал себе Порри. – Расхныкался, как девчонка. Первертс, так Первертс, а там посмотрим. Вдруг меня отчислят за… за…»
– …за профнепригодность, – закончил мысль мальчика Харлей. – И то дело. Меня вот, правда, так и не отчислили, и что, ты думаешь, я жалею? Жалею, конечно. А что делать. Как ты думаешь?
– А вы как думаете? – нашелся Порри. – Что делать?
– Свечи задувать. Подарки разворачивать. Пирог есть, – рассудительно сказал Харлей. – А ты как думаешь?
Порри уже именно так и думал.
Запоздалый праздник оказался просто восхитительным. Под общее аханье были извлечены из коробок подарки: жилетка с переползающими карманами, сами себя обыгрывающие шахматы, шарики-пропадарики[5], набор для конструирования привидений и – к радостному изумлению Порри – настоящий (не волшебный!) мудловский ускоритель элементарных частиц. И хотя многокилометровый синхрофазотрон родителям пришлось упаковать в небольшой магический куб – дом Гаттеров все-таки не был безразмерным, – о таком полигоне для экспериментов Порри не мог и мечтать.
И вот уже одиннадцать свечей задуты, и вся семья вместе с гостем уплетают пять раз разогретый, но все равно удивительно вкусный праздничный пирог, и Харлей оживленно болтает с Гаттерами, как понял Порри, его давними хорошими знакомыми. А еще мальчик догадался, что родители специально вызвали преподавателя-психолога, чтобы снять сына с дерева, но совершенно не обиделся – так ему было хорошо и уютно.
Взрослые договорились, что в следующую субботу, перед отправкой в Первертс, Харлей поможет Порри закупить все необходимое для учебы, и гость начал прощаться:
– Ну что ж, мне очень понравилось. А вы как думаете? Все-таки приятно вот так запросто зайти на семейный праздник. А что дела… А-а-а!
Харлей вскарабкался на стол и выпучил глаза на вошедшего Кисера.
– Мря, – сказал кот, глядя на Харлея, – Мря-Мря.
– Это ведь кот, – сказал преподаватель обращения с животными. – Это ведь настоящий живой кот.
– Кот, – подтвердил удивленный Порри.
– Но ведь это же зверь, – обиженно произнес Харлей. – Дик, Мэри, почему вы меня не предупредили, что у вас есть зверь?
– Но вы учите обращению с животными! – воскликнул мальчик. – И вы их… боитесь?!
– Я их до смерти боюсь, – сказал психоаналитик. – А что делать? А иначе как бы я мог саморефлексировать? Как ты думаешь?
Харлей нервно вспрыгнул на мотоцикл и строго посмотрел на Порри:
– Через неделю. Не опаздывать!
Он кивнул улыбающемуся Дику, слегка поклонился Мэри и Гинги, покосился на Кисера, газанул, пролетел через окно гостиной и скрылся в ночном небе.
– И не вздумай брать с собой зверя! – донесся до Гаттеров удаляющийся голос психоаналитика-любителя. – А если возьмешь… то что?… А ты как думаешь?… А что делать…
Кисер вскочил на подоконник и уставился вслед мотоциклу, разочарованно облизываясь.
– А звери, видишь, как его любят, – сказала Гингема, – причем все. И в Первертсе тоже, а там такие твари попадаются! И как это у него получается, совершенно непонятно.
– А ты как думаешь, – счастливо пробормотал Порри, прижал к груди куб с ускорителем и мгновенно уснул.
Ему снились магические животные, которые гонялись за Харлеем по синхрофазотрону. Преподаватель мчался на своем мотоцикле все быстрее и быстрее и в конце концов, с криком «Я промежуточный дубль-вэ бозон! А что делать?» превратился в сову и улетел.
Глава 3. Дутый переулок
Порри Гаттер, одиннадцатилетний волшебник, шагал по незнакомой лондонской улице, напряженно размышляя над двумя важными проблемами. Первая – как правильно потратить деньги, выделенные на покупку учебных пособий. Вторая – как улизнуть от друга семьи Харлея, сопровождающего мальчика по просьбе его родителей. Подступиться к первой проблеме без решения второй было невозможно: преподаватель обращения с магическими животными безжалостно пресекал все попытки «заглянуть вон в тот магазин на секундочку».
– Ну и что, что Apple, – философски прокомментировал свой последний отказ Харлей. – Твоя мама (заметь, на третьем курсе я за ней ухаживал) сказала за тобой присмотреть, а зачем? Чтобы никаких мудловских покупок, особенно дорогих, а то – что?
– А то – что? – повторил Порри, провожая печальным взглядом витрину с новенькими Макинтошами.
– А то привыкнешь к красивой жизни, потом не отучишь. Вот вырастешь, или, скажем, Мэри смягчится… хотя это вряд ли. А что делать? А вот что мы сделаем. Расскажу-ка я тебе о Первертсе, все-таки тебе там учиться. Или не учиться… Тогда тем более…
Через несколько минут мальчик совершенно перестал дуться на преподавателя, увлеченный диковинной историей, щедро усыпанной риторическими «а что делать» и «а ты как думаешь». Оказалось, Первертс – самое старое в мире учебное заведение для детей волшебников. Конечно, французский Дежавютон, а в последние триста лет и русское Кочеврыжье, потрясая на конгрессах «неоспоримыми доказательствами», пытались заполучить звание первой в мире школы колдовства, но окончательное решение вопроса в беспредельно консервативной Лиге магов ожидалось только лет через пятьсот.
Итак, почти тысячу лет назад на Большом Юбилейном шабаше встретились четыре мага-неудачника – два пожилых колдуна, которых никто не воспринимал всерьез, и две рассеянные ведьмы, вечно путавшие заклятье и проклятье и поэтому растерявшие всех клиентов. После ночи разнузданных удовольствий (бутылка пражского яичного ликера на четверых и игра в подкидного до утра) усталых магов осенила сумасбродная идея. Ударив по рукам, они присмотрели заброшенный замок, кое-как его отремонтировали, разместили объявления в совиных рассылках («Первертс! Здесь ваших детей обучат наилучшим образом соглашайтесь что вам стоит хуже всяко не будет») и приготовились к очередному провалу. Однако через три дня к замку подскакал шотландский феодал-колдун, бросил свежеиспеченным преподавателям тяжело звякнувший кошель, ссадил с коня дюжину разнокалиберных детишек, рявкнул: «Чтобы через год было столько же!», – и умчался восвояси – воевать с соседскими феодалами-мудлами.
