Яжмаг - Андрей Олегович Белянин
Рассказ был длинным, но интересным, со всеми исчерпывающими подробностями и необходимыми разъяснениями:
– Мы познакомились с ней на одном общем мероприятии, как рядовые гости. Вначале сошлись исключительно на профессиональных моментах. Вроде бы мне была интересна примитивная магия древних адыгов и черкесов, построенная в большей мере на проклятиях и предсказаниях. Она же лишь недавно переехала в Санкт-Петербург, не имея полезных связей, серьёзных покровителей, и даже говорила тогда с лёгким горским акцентом.
– У вас с ней было?
– Ну смотря что… – задумался я. – Если вы о сексе, то нет, не было. Если об интиме в целом, да, мы один раз спали вместе в гостинице.
– А говорите, не было!
– Мы просто спали.
– Я так и поняла.
– Спали – это когда спина к спине, без поцелуев и не храпим. Потому что когда я занимаюсь с женщинами сексом, они орут так, словно из них Люцифер с войском выходит. А порой и со всем флотом выплывает! Но в одной постели мы оказались случайно, потому что были пьяные. В хлам. Да-да, Невесточка умеет залить за воротник.
– А почему вы называете её Невесточкой? – Нонна всё ещё продолжала из принципа цепляться за свои фантазии. – Уменьшительно-ласкательное обращение, как к близкой женщине. У неё есть какое-то человеческое имя?
– Геленджик. Это город на черноморском побережье России, – поспешил объяснить я, поскольку наивная госпожа Бернер и в географии явно была не сильна. – Геленджик так и переводится: Белая Невесточка. Существует старая легенда о красивой девушке, которой заезжий чужеземец подарил волшебное кольцо. Оно могло исполнить одно любое желание, если бросить его в море. Однако красавица не спешила с желаниями, и, лишь когда страшная болезнь стала косить жителей её аула, она бросила кольцо в воду, пожелав всем людям здоровья и счастья! С тех пор в память о ней аул у моря стали называть Геленджик. Который, кстати, до сих пор славится здоровым климатом.
– Но это же сказка?
– Да. Как и большинство библейских текстов. Но Белая Невесточка реальна, вы сами её видели. Она не призрак и не человек, трудно определить её природу. Ей даже поставили памятник на набережной, бронза, покрытая специальной белой краской. Но мне кажется, я…
– Конечно, она влюблена в вас, вы такой красивый!
Чоткий Сотона, от подобных женских перескоков у меня просто сбивается программа. Вообще-то мы только что говорили о другом, на совершенно иную тему, ничего? При чём тут необъяснимость феномена Невесточки и моя «красота»? Где и как оно связано?
Нонна кротко вздохнула, быстро слопала четыре тапаса, поковыряла вилкой остывшую паэлью, перекрестилась на католический манер и вышла из кухни. Как я понимаю, направилась переодеться к себе в мою спальню. Оксюморон. Люблю такие игры со словами и смыслами. В них есть что-то от бытовой литературной магии. Думаю, такие известные чародеи слова, как Ломоносов, Пушкин, Тютчев, Лесков, Булгаков и даже Барков, все они знали магию слова, пользуясь ею направо-налево. Но этого вам не расскажут ни в Литературном институте, ни где-либо ещё.
Впоследствии будетлянин Велимир Хлебников пытался поставить всё это дело на научную основу, но чрезмерно заигрался в «буквобракосочетания» и ушёл на взлёте, так и не сумев внятно передать возможным ученикам свою специфическую методу обучения «словотворноблудному чаромагоколдунству»…
Из-под холодильника чёрной тушью вынырнул Фамильяр. Не спрашивайте, как он это делает, ибо доподлинно известно, что коты – это жидкость, а уж котодемоны вообще способны на всё. Он вспрыгнул на испанский диван, уселся напротив и уставился на меня насмешливым взглядом. Его круглые глаза попеременно вспыхивали то зелёным, то оранжевым цветом.
– Ну и что?
Он неопределённо передёрнул плечами, улёгся и начал вылизывать хвост. Высшая форма презрения с его стороны. Я протянул руку к остывающей турке на плите:
– Сейчас кофе на башку вылью.
– Виновен я, иль рок, иль случай, что мой хозяин подкаблучник?
Сказано – сделано. От ушей до носа облитый густой, но чуть тёплой кофейной жижей, котик даже не дёрнулся, по его морде расплылась победоносная ухмылка. Мне жутко хотелось врезать ему той же медной туркой по зубам, но это была бы жалкая месть побеждённого, а морально он задавил бы меня по полной. Пришлось снять с крючка чистое кухонное полотенце, протягивая Фамильяру. Когда-нибудь он меня достанет, и я поменяю себе демона…
– Я слышу стук колёс кареты. Надеюсь, Нонночка одета? Твою святую недотрогу опять труба зовёт в дорогу.
Но прежде, чем до меня дошло, что он имеет в виду, Нонна впорхнула к нам на кухню в своём старом, но чистом платье, танцевально скользя в гостевых тапочках, причёсанная и жизнерадостная, как жёлтый одуванчик. Она уже ни на что не обижалась, никого ни в чём не подозревала и всем беззаветно верила. Искренней тяге её маленького, горячего сердечка к добру во всём мире можно было только позавидовать.
– Как вы смотрите на чтоб прогуляться по городу?
– С удовольствием! А куда?
– Ну, честно говоря, маршрут от моего или вашего желания не зависит, – вздохнул я, медленно оборачиваясь в сторону окна и отодвигая занавеску.
На противоположной стороне дороги стояла Чёрная карета, запряжённая вороными, кудрявыми фризами, неподвижными, как бронзовые скульптуры эпохи Возрождения работы Донателло. Сумрачный возница встретился со мной таким взглядом, что второй раз заглядывать в его глаза не было уже ни малейшего желания.
Казалось, они вытягивают из тебя саму душу, наматывают её на кулак и швыряют куда-то в самые глубокие бездны ада. Не жаркого пекла, а той страшной тьмы, где даже искорки света не видно, только безысходность и страх, откуда нет ни спасения, ни надежды, ни даже времени. Вечная Вечность, в самой истинной своей ипостаси.
Времени на переодевание ушло немного. Мы спустились вниз. Я вежливо пропустил Нонну вперёд, помогая подняться на ступеньку кареты. Когда она села внутри, дверца вдруг резко захлопнулась, чудом не разбив мне скулу.
– Простите?
– Только она. Не ты, – раздалось в моей голове.
– Минуточку, что-то не так. Мы едем вместе. Меня настоятельно просили за ней присматривать.
Кончик длинного чёрного кнута едва заметно сверкнул в воздухе, и моё правое плечо обожгло ледяной болью. Я чуть не взвыл, подпрыгивая на месте, а карета, мягко взяв с места, исчезла в надвигающихся сумерках. Бледное лицо Нонны несколько секунд недоуменно смотрело на меня через маленькое заднее окошко. Её у меня просто забрали, без объяснений, извинений и логики, чоткий Сотона-а…
Не знаю точно, сколько времени я
