Крыса из нержавеющей стали (сборник) - Гарри Гаррисон
Когда я выскакивал в дверь, топот погони раздавался уже совсем близко. Стражник в дверях был немало удивлен, увидев меня, и даже попытался выхватить меч, но потерял сознание. Я бросил кинжал и схватил этот, куда более серьезный, клинок. Впереди теперь были только ворота, к счастью, распахнутые настежь.
Вот только они охранялись вооруженными ребятами, уже, кстати сказать, вскинувшими свои ружьишки. Грянул залп, и я помчался через двор наискосок, к сараю, в котором обитали рабы. Ну, не знаю – как там палила охрана, но за угол я заскочил еще совершенно целым и невредимым.
Итак: один меч, одно ружье, один донельзя усталый Джим ди Гриз. Маловато выходит – тем более что этот самый Джим ди Гриз не смел не только остановиться, но и сбавить скорость. Впереди была наружная стена – на ней каменщики занимались каким-то мелким ремонтом. Тут же стояли леса и стремянки, рабочие с которых так и посыпались, стоило мне заорать и замахать мечом. Я в одно мгновение взлетел наверх. Отметив при этом, что точность стрельбы заметно растет – пули втыкаются вокруг меня в стену, высекая из нее осколки, и, надо полагать, точность вскоре окажется вполне удовлетворительной, дабы пресечь мое дальнейшее бегство.
Я забрался на стену и лег на нее лицом вниз, стараясь отдышаться. Сделал несколько вдохов и решил осмотреться – и тут же пожалел об этом, поскольку стрелки немедленно громыхнули общим залпом, просто-таки разорвавшим воздух над моей головой. Вообще капо Доччи и свита возложили тяготы погони на стражников, а сами стояли в сторонке, картинно бряцали оружием и ругались. Картина была вполне торжественной и драматической. Они снова пальнули, и я снова пригнул голову.
Впрочем, я успел обнаружить, что несколько стражников уже взобрались на стену и весьма резво идут вперед, окружая таким образом меня с флангов. Я свесился наружу и принялся изучать коричневую жижу, имевшуюся в большом количестве у подножия стены. Между тем понимая, что прыгать туда – мой единственный вариант.
– Эх, Джим, Джим, – укорил я себя. – Пора бы тебе, дорогой, научиться держать язык за зубами…
После чего вздохнул поглубже – и сиганул вниз. Раздался всплеск, и я обнаружил, что застрял. Жижа доходила мне до шеи, а ноги увязли в мягком грунте, который и погасил удар. Барахтаясь изо всех сил, вытащил ногу, потом другую. И, преодолевая вязкие объятия, побрел к берегу. Преследователей пока видно не было, но, надо думать, они не замедлят появиться. Оставалось только идти вперед и ни о чем не думать. Наконец я добрался до берега и, сжимая в руках захваченное оружие, заковылял вверх, чтобы укрыться среди деревьев. Стражников все еще не было видно. Ну ничего, они, наверное, уже перешли мост, так что вскоре явятся. Тем не менее пока мне жутко везло.
И тут я рухнул головой в кусты от внезапно пронзившей меня боли. Боли, лишившей меня зрения, слуха и всех прочих чувств.
Потом она прекратилась, и я утер слезы. Болевое кольцо – и как я мог позабыть о нем? Тарс Тукас пришел в себя и нажал на кнопочку. Что это он тогда говорил? Если подержать подольше, то нервы совсем портятся и не остается ничего, кроме как подохнуть? Я схватился за ботинок, чтобы достать отмычку, и тут боль накатила снова.
После того как она опять прекратилась, я уже был слаб настолько, что едва мог шевелить пальцами. Пока возился с отмычкой, понял, что должен благодарить судьбу за то, что ребята оказались садистами. Им бы взять и не отпускать кнопочку – и я давно был бы уже мертвецом. Но кто-то из них, наверняка сам капо Доччи, хотел заставить меня пострадать напоследок, давая заодно понять, что выхода у меня нет и не предвидится. Отмычка была уже у меня в замке, и тут боль снова свалила меня.
Когда она прекратилась, я лежал на боку, не в силах двигаться, отмычка выпала из пальцев.
Но надо двигаться. Еще одна такая волна, и со мной будет покончено. Пальцы, дрожа, зашевелились. Отмычка медленно ползла к крошечному отверстию в замке, залезла внутрь, легонько повернулась…
Прошло много времени, прежде чем кровавый туман в моих глазах рассеялся. Боль в теле понемногу стихала. Я лежал и чувствовал, что уже больше никогда не встану. Когда ко мне вернулось зрение, сначала пришлось стряхнуть с ресниц слезы и лишь затем увидеть самое прекрасное на свете зрелище…
Открытое болевое колечко валялось среди прелой листвы.
Только уверенность моих хозяев в том, что деться мне некуда, спасла мне жизнь. Преследователи не торопились – было слышно, как они переговариваются, направляясь в мою сторону.
– … где-то здесь. На черта он им сдался?
– Терять хороший клинок и ружье? Никак нельзя. Да и капо Доччи хочет повесить его во дворе, пока не завоняет. Никогда в жизни не видел, чтобы он так бесновался.
Жизнь медленно возвращалась в мое парализованное тело. Я свернул со звериной тропки, по которой полз, и укрылся в низком кустарнике, попытавшись расправить за собой траву.
– Смотри, – доносились голоса. – Здесь он выбрался на берег. Пополз по этой тропинке.
Тяжелые шаги приближались, приблизились и миновали меня. Я вцепился в оружие и делал единственное, что мог, – ждал, когда ко мне вернутся силы.
Надо признать, это был довольно сложный момент моей жизни. Совершенно один, дрожащий от боли, изможденный, преследуемый людьми, которые жаждут моей смерти, мучимый жаждой… Ничего себе списочек. Единственное, чего не хватало, так это дождя.
И тут начался дождь…
Вообще, мне кажется, что слишком сильные эмоции что-то пережигают в человеке. Если любил слишком сильно, то больше любить не сможешь. Ну, тут у меня, надо сказать, личного опыта не было, зато что касается затруднительных ситуаций в жизни – дело другое. И теперь я прямо-таки расхохотался. И тут же зажал себе рот. Нет, господа, нельзя так поступать со злобными стальными крысами! Нельзя, они могут заржаветь!
Подавив стон, я попытался пошевелить ногами. Боль еще не прошла, но ярость заглушила ее. Подхватив ружьишко, упираясь мечом в землю, я попытался встать. Выдернул меч и стоял, покачиваясь. Но и не падал. Наконец смог поплестись вперед, шаг за
