Ирина Белояр - Призраки по контракту
«Без проблем, ребята. Спасибо, что согласились, и — до встречи на сеансе изгнания».
— Док, а я? — напомнил Валера.
«Ах, да. С тобой все проще… или сложнее, все зависит от царя в голове. Умершие без исповеди не просто так тебя оседлали. Слабину чувствуют».
— И чего теперь делать?
«В чужих грехах ты исповедовался много раз, навык уже есть. В собственных покаяться не хочешь?».
— А какие у меня грехи? — удивился Лерыч.
«Почитай священное писание».
…Рекомендованную техническую инструкцию (Ветхий завет вместе с Новым в полном объеме) Валера пролистал за полчаса. Последовавшая за этим исповедь длилась несколько часов, потом батюшка сломался. Интересное дело: ни один юзер не сунулся за это время. То ли уши у них завяли, то ли — что там у них вместо ушей.
* * *Процесс пошел.
Та же пьеса, только на сей раз исполнители поменялись ролями: теперь в кресле расслаблялся Сергей, а Эльвира нависала над ним и с выражением читала монолог, который по-прежнему казался охотнику за юзерами бессмысленным набором слов.
Задремал. Приснилось нечто похожее на борцовский поединок между горячим крепким новичком и высокотехничным профессионалом. У первого море силы и воли к победе, но — увы, он не может угадать, откуда ждать подвоха… Страсти постепенно утихали, вконец измотанного новичка обволакивало теплое море, сине-зеленое, в меру соленое, колыбель жизни вообще, и новой — в частности…
Охотник за наездниками проснулся. Вымотанная экзорцистка дымила сигаретой и пила из граненого стакана апельсиновый сок. Кивнула:
— Все, свободен. Искренне надеюсь больше тебя не видеть.
«Нормально прошло, Сережа», — прошелестел усталый ноктюрн[18].
Изменилось что-то после сеанса или нет, Сергей не мог сказать с уверенностью. И без уверенности тоже не мог. Оставалось только доверять компетентным товарищам.
Наступило время расставания. Все еще напряженная, но уже счастливая до кончиков волос Эльвира заявила: спасибо-спасибо, провожать не надо. Ну и черт с тобой, подумал спец по эксклюзиву. Я ж так, из вежливости предложил… Попрощался с доктором, отправился в гостиницу.
В номере поначалу воспрянул духом: свежевымытые волосы напарника отливали шелком, а скорбное выражение лица сменилось привычным мрачным.
— Привет. Ну, как, успешно? — сосредоточенно поинтересовался Лерыч.
Сергей кивнул:
— Ага. Ты уже ел? Пошли вниз, ужинать.
— Мне нельзя, — угрюмо бросил напарник. Взял с подоконника плошку с какой-то размазней, скривился:
— Только такое можно.
— Эт чего?
— Еда.
— А я подумал — клейстер.
— Клейстер и есть, — буркнул Валера. — Размоченный овес.
— Опять?.. — расстроился Сергей.
— Да не. Священник после исповеди прописал. Иначе юзеры не отвяжутся, — Лерыч хмыкнул:
— Поп — зануда. Полчаса мозги купоросил: всё зашибись, это господь меня избрал спасать души грешников, ага. А я, блин, такое вот повидло.
— И чего теперь, всю жизнь будешь жрать овес, как лошадь?
— Не, только неделю. Хрен с ним. Когда-то с иглы соскакивал — терпел, а это уж как-нибудь.
Чувствуя себя жалким предателем, Сергей спустился вниз, в кафе.
* * *Поскольку Валера все еще находился в подвешенном состоянии, похоронная экспедиция в Камелот откладывалась, и это замечательно — предстоящие подвиги и свершения почему-то никакого энтузиазма у напарников не вызывали. Пока можно было жить здесь и сейчас, честно бездельничать и развлекаться всеми доступными… простите, дозволенными способами.
Смотались взглянуть на драконоферму. Были в питомнике, смотрели, как служитель подкармливает сахаром с ладони крошечного (чуть больше африканского слона) детеныша. Потом отправились на смотровую площадку (клетка на гребне хребта, метров сто длиной), поглазели на отдыхающих в ущелье взрослых ящеров. Жизнь — штука прозаичная. Реальные драконы лишены крыльев для полета, и отвесные стены глухого каньона обеспечивают безопасность куда надежнее теоретически невозможного сверхмощного периметра. Клетка на смотровой — психологический трюк для спокойствия экскурсантов. Натиск ящера она, в случае чего, вряд ли выдержала бы (даром, что ящеры — вегетарианцы, о чем напарникам по большому секрету поведал служитель)… Долго любовались грацией гигантских рептилий, пришли к общему выводу: только ущербные создания могут поднять руку на такое совершенство. И только продажные двуногие могут выращивать это совершенство для того чтобы отправить на заклание ущербным.[19]
Ближе к вечеру народ из офисного здания разбрелся кто куда: одни — в собственные дома здесь же, возле фермы, другие — к стоянке флайеров и далее, в городок. Настало время для заключительной, самой важной части экскурсии. За соответствующую плату и обещание полной тайны служащий офиса разрешил гостям снять копию с пропуска в Камелот. Валера начал было протестовать: мол, подделка документов — грех, так я никогда не вырвусь волю. Сергей отвел друга в сторону и укоризненно заметил:
— А если док Волков из-за нас останется без погребения — это не грех?
Напарник сдался, только погрустнел.
Светлого времени оставалось часа два, и Сергей хотел заглянуть еще в один заповедник, а именно — прошвырнуться по таинственной второй дороге, ведущей от Адских врат. Но Валера решительно отказался:
— Если нас там охрана подстрелит — а она подстрелит, дело-то серьезное — то док Волков останется без погребения.
Сергей скрипнул зубами и признал, что увлекся.
На следующий день отправились к морю и впервые в жизни попробовали заняться серфингом. Сначала Лерыч сомневался — не является ли это занятие плотским удовольствием. После третьего-четвертого неуклюжего падения в воду избавился от сомнений, но погрустнел еще больше. Подумалось ему, что нет обратного пути в Икстлан, никогда теперь жизнь не станет такой же беззаботной, как прежде… Извиним Валере эти унылые мысли: какой, на хрен, может быть оптимизм с голодухи?
На третье утро, проснувшись за полдень, Сергей обнаружил друга за компьютером. Друг резался в покер. Глаза блестели. Ну, дела… Вспомнилась вторая по счету исповедь, в которой напарник проиграл дом и семью… Но ведь раньше-то Валерка был абсолютно равнодушен к азартным играм!
— Лерыч, я в таких делах не эксперт, но… ты уверен, что это не грех?
Напарник тихо ответил:
— Ну… покер ведь нельзя назвать плотским удовольствием.
Сергей, которому удалось переубедить друга и позавчера на драконоферме, и вчера на базе серфингистов, понял: вот сегодня спорить бесполезно. Постная жизнь достала Валерку до самых печенок.
Целый день напарник не вылезал из виртуального казино. Назавтра попросил оставить его одного и полдня бесцельно бродил по окрестностям. Потом замаливал вчерашнее, аж до трех часов ночи. Потом наглотался снотворного и продрых чуть ли не до следующего вечера.
Потом впал в апатию. Лежал на кровати и глазел в потолок.
— А давай сходим куда-нибудь? — предложил Сергей.
Молча отвернулся к стене, стал изучать ее.
— Лерка, потерпи. Совсем немного осталось.
Молчание.
— С иглы соскакивал — терпел, — напомнил Сергей. — Ну, хочешь, я пока вообще жрать не буду? Из солидарности.
— Ни хрена ты не понял, — глухо отозвался напарник. — Не в жратве дело. И не в сексе. И не в сигаретах. Без всего можно обойтись.
— А в чем?
— Унизительно это.
— Чего — это?
— Всё. От корки до корки. Как же нужно презирать людей, чтобы сравнивать их с овцами!..
Метафору про овец Сергей не понял. Понял другое, более важное: Валерке плохо, дальше некуда. Но больше, как ни старался, не сумел выдавить из напарника ни слова.
На следующее утро спец по эксклюзиву отправился навестить Волковых. В гостиницу вернулся к обеду, пошел в кафе. Минут через пятнадцать туда же спустился Лерыч. Мрачно сообщил:
— Жрать хочу.
Сергей — как всегда после общения с великим экзорцистом — пребывал слегка не в своей тарелке и понял не сразу:
— Чего, замазка кончилась?
— Я же сказал: жрать хочу, — с угрозой в голосе повторил Лерыч.
Тьфу ты! Вот теперь дошло:
— Пост кончился?
— Ага. Чист, как в день рождения, бля.
Сергей взглянул, как автомат мечет бифштексы, одну порцию за другой. С сомнением поинтересовался:
— Не лопнешь?
— Не дождетесь, — огрызнулся напарник.
Удивительно, но — таки да, не лопнул. Даже не осоловел. Несметные бифштексы ухнули в черную дыру. Растеклись тонким слоем по периметру костей.
Встал из-за стола, потребовал:
— Идем наверх.
— Зачем?
— Здесь неправильно поймут.
— Но ведь… грех?
Лерыч сузил глаза и проговорил тихо:
— Запомни: есть три слова, которые при мне произносить нельзя. Грех, церковь, исповедь. Табу, понял? Иначе придушу.
