Андрей Чернецов - Сети зла
На несколько месяцев строительные работы затормозились.
Все это время зодчие и ваятели были заняты изготовлением гигантских скульптур из базальта — «камня вечности». В качестве образцов они использовали рисунки, сделанные под водой спутницей царя.
Девушка, кстати, вполне оправилась от пережитого испуга, и даже готовилась подарить государю наследника или наследницу. Только вот рисование забросила и разлюбила море..
Когда приказ молодого царя наконец был исполнен, он велел установить фигуры на пьедесталы вдоль морского берега.
На это ушла почти неделя.
Жрецы освятили шеренгу уродцев, принеся Владыкам щедрые жертвы (хорошо хоть не человеческие).
Народ с безмолвным ужасом взирал на это «украшение» будущего города, не в силах выразить словами обуревающие умы и сердца чувства.
— Ну и соседи! — сплюнул стратег.
И непонятно было, к кому это относится — к немым истуканам, возвышавшимся на постаментах, или к их прообразам, прятавшимся в морской пучине.
Так или иначе, с тех пор как царь совершил свое путешествие в мир иной, с наступлением ночи из глубин моря уже не поднимались чудовища. А может быть, и поднимались, но, увидев на берегу свои изваяния, тотчас возвращались в море.
Так никто их больше и не видел.
Лишь безумный жрец Хозяина Морей иногда начинал бормотать что-то о «звере, выходящем из моря» и о «великой блуднице», которая сумела украсть облик Зла, за что на народ Ат-Алан обрушатся великие бедствия.
— Дочь моя, дочь моя, что с вами? — донесся до нее тревожный голос.
— А? Что? — вскинулась Орланда, протирая глаза.
Над ней склонилось бритое мужское лицо. «Настоятель Рамсес», — узнала Орланда.
— Вам плохо?
— Н-нет, — ответила девушка неуверенно. — Впрочем… Что-то голова болит.
— Это, наверное, от дурного воздуха. Сколько раз говорил брату Нефертуму, чтобы он хоть раз в неделю проветривал книгохранилище.
Книгохранилище? Да, все верно.
Она по-прежнему находилась в библиотеке храма Анубиса-угодника Мемфисского.
Вот и книга тартесских хроник на столе. Открытая на первой странице.
А где Ваал? Наверное, спрятался, заслышав приближение чужого человека. Ну да, вот, что-то шевелится в котомке.
А тот симпатичный золотоволосый красавец царь, до странности похожий на маленького Кара? И седой стратег?
Неужели приснились?
Сколько же она проспала, что привиделся такой длинный и удивительный сон? Настолько реальный, что, казалось, сама присутствует и в государевых покоях, и в чудесном стеклянном ящике, опускавшемся на морское дно, и на набережной, где возводились базальтовые статуи морских чудовищ.
Как жаль, что уже проснулась. Как жаль.
— Который час?
— Только что закончилась вечерняя месса. Храм закрывается.
— Можно мне еще как-нибудь заглянуть? — робко попросила девушка, оглядываясь по сторонам.
— Конечно, — кивнул настоятель. — Анубис-угодник всегда рад принять под своим кровом странствующих и ищущих. Приходи. Заодно расскажешь о своей земле. Мне будет любопытно, да и нашим прихожанам тоже. Из-за этих волнений мы почти лишились возможности выезжать за пределы Тартесса.
Выйдя их храма, Орланда полной грудью вдохнула свежий морской воздух.
— Как хорошо-то, Господи!
«Ви!» — подал из котомки голос кусик.
Наверное, согласился с нею.
Из сумерек навстречу девушке шагнула темная фигура. Послушница испуганно шарахнулась и перекрестилась.
— Ну как, паненка, раздобыли паперы? Пан Будря. Надо же. Она, признаться, думала. что лех уже давным-давно сбежал и пьет себе пиво или вино в какой-нибудь таверне. Ан нет, ошиблась. Желание получить чин центуриона оказалось сильнее жажды.
— Нет, вельможный пан, — развела Орланда руками. — Ничего не раздобыла. Все облазила, осмотрела. Возможно, перепрятали в другом месте…
Владелец Большого Дупла подозрительно уставился на ее котомку. Не поверил. Пришлось для пущей верности раскрыть. Не обнаружив там ничего, кроме Ваала, Будря несколько успокоился.
— Эх! — крякнул он сокрушенно. — Напрасно ждал.
И, не говоря ни слова, подался прочь. Наверное, заливать спиртным досаду из-за несбывшихся надежд.
Заторопилась и Орланда. Ох и достанется же ей от сестры на орехи!
Глава 12. ВРАГ У ВОРОТ
Вернувшись и вполуха, выслушав невнятный рассказ сестры о том, как та провела день, Орландина сняла со стены лютню, стерла рукавом пыль. Играла она последний раз года два назад, да и то могла взять пару аккордов. Но почему-то песня случайного знакомого тронула ее душу и не уходила из памяти.
— «Десять стрел на десяти ветрах, лук, сплетенный из ветвей и трав, — пропела Орландина, несколько раз тронув струны. — …С ним идет единорог, он чудесней всех чудес…»
Орланда вдруг вся ощетинилась, на лице ее отразилось явное недовольство и едва ли не ужас.
— Не пой, пожалуйста, больше таких песен! — испуганно вскрикнула она. — Нельзя!
— А что такое? — с невинным видом осведомилась воительница. — Чем тебе не нравится?
— Это друидическое песнопение, — неохотно пояснила бывшая послушница. — Одно из их священных песен-заклинаний.
— Ладно, не буду, раз тебе не по вкусу, — немного подумав, пожала плечами Орландина. — Только вот одного не понимаю. Если все боги, кроме Христа и Симаргла… Ну, ладно-ладно, одного Христа — выдумка, и их нет, то почему тогда поклоняться им и даже поминать — смертный грех? И еще, ты вот христианка, а я, как у вас говорят, язычница некрещеная! Но вот я про этих твоих друидов ничего не знаю и вообще вблизи видела их раза два только. А ты, вижу, вполне соображаешь, что там у них к чему. С чего бы это?
Следующие пять минут Орланда объясняла сестре, что истинно верующие должны знать все, дабы по незнанию не прельститься языческой прелестью и не согрешить случайно.
— Вот, например, у тебя внизу живота татуировка нехорошая…
— А что в ней особенного?
— А то, — назидательно произнесла сестра, — что это знак ложной богини Хатхор, которой поклоняются в Египте. Богиня похоти…
— Не похоти, а любви… — поправила Орландина. — Кроме того, это ж всего-навсего картинка.
— Ну вот это самое и называется языческой прелестью, — припечатала Орланда.
Пожав плечами, амазонка отвернулась к стене.
В кои-то веки последнее слово в споре осталось за ее сестрой. Оно и неудивительно — в богословских спорах Орландине прежде участвовать не приходилось.
Ночью Орланда поднялась по вполне прозаической причине и направилась в то место, куда и августы ходят пешком.
На обратном пути ей попался давешний знакомец, Пульхерий Крикс. Девушка лишь поприветствовала его, слегка смутившись. И когда тот вдруг схватил ее и потащил куда-то, она не сразу испугалась. Просто не поняла…
— Пойдем, птичка, ко мне в номер, — сипел Пульхерий в ухо Орланде, волоча ее по коридору. — Ну что ты упираешься, дурочка! Ничего от тебя не убудет, что я, не вижу, что ли, кто вы с сестрой такие? Можно подумать, в первый раз…Да если даже и в первый! Говорю тебе — лучше уж я, чем какой-нибудь грязный матрос тебя оприходует.
Она пыталась вырваться из цепких лап, но старый потаскун имел немалую сноровку. Ни освободиться, ни даже укусить ладонь, зажимающую рот, ей не удавалось.
— Эй ты, урод, а ну живо отпусти мою сестру!
На лестнице стояла Орландина, полностью одетая, но к глубокому сожалению послушницы — без оружия.
Воспользовавшись замешательством артиста, несостоявшаяся жертва его похоти рванулась, что есть сил, мгновенно оказавшись вне досягаемости иллирийца. Тот не слишком уверенно двинулся в ее сторону.
— Ты слышал, жирный козел, оставь мою сестру в покое!
— Так, — изрек антрепренер сальным голоском, — а с близнецами я еще не развлекался. Давай, бери сестренку, живо ко мне в номер — и солид ваш.
Орландина несколько оторопела от такой наглости.
— Я с тобой, педрило-мученик, и срать на одном поле не сяду, — сообщила она, спускаясь по лестнице и как бы между делом запихивая за спину шмыгнувшую как мышка сестру. — Разве что за миллион!
В следующий миг боль взорвалась в ее голове роем огненных звездочек.
Отлетев к стене, она машинально потерла челюсть, при этом проверяя языком, не выбиты ли зубы.
«Все боги и демоны! — подумала она, отгоняя подступившую к голове боль. — Как он мне врезал!»
Она, может, и не так хорошо, но знала людей искусства. Как-никак у наемников водились деньги, и в надежде вытрясти их из карманов вояк в Солдатскую слободку наведывались не только дешевые танцовщицы, но и исполнители похабных куплетов.
Это были люди, обожающие выпить и закусить (особенно за чужой счет), не пропускавшие ни одной юбки и свысока смотрящие на «неотесанных солдафонов».
Но никто из них, тех, с кем она сталкивалась, не был способен ударить или даже просто грубо оскорбить женщину. И вот теперь опыт первый раз ее подвел.
