Андрей Белянин - Казак в Аду
– Миллавеллор! Госпожа Нюниэль! – Бывший филолог бесстрашно поздоровался с каждым связанным пленником, адепты в белом держали его на прицеле, но приказа стрелять по казаку явно не поступало.
Несчастным завязали глаза и руки (лошади, естественно, только глаза), но даже в этом случае пожилые влюблённые дружно опустили головы, делая вид, что не узнают знакомого голоса – им было очень стыдно…
– А мы с Рахилью проснулись, зевнули, смотрим, вас нет. Уж думали, может, случилось что?! Потом решили, что вы на разведку отправились или просто на романтическую верховую прогулку вдвоём. Любовь ведь такое дело, сами не без понятия…
– Э-э-э, дорогой казак Кочуев, – кое-как начал собираться с голосом наркозависимый философ, осторожно выбирая слова, – видимо, настал тот момент истины, когда каждая вскользь брошенная фраза, каждый намёк или недоговорённость могут стать причиной ужасающей ошибки… Ибо как говорил просвещённый Джунь Чи: «Всегда лучше заранее знать, с каким из твоих друзей тебе изменяет жена. Может, его припугнуть и он заберёт её насовсем?..» Так вот, к чему я это…
– Мой курад хочет сказать, что мы вас подло бросили и предали, как последние ешивыв ыоблинг, – тихо процедила сквозь зубы седовласая принцесса. – У нас были высокие цели…
– В каком смысле? – ничего не понял бывший подъесаул.
– В том, что оправдать можно всё что угодно, любую ьизостн! Вы будете в конце концов нас расстреливать или нет, ыупицт еезмозглыб?!!
В ответ на эльфийский крик души автоматы вновь взяли на цель. Молодому человеку не оставалось ничего, кроме как, раскинув руки, встать перед воронёными стволами. На этот раз он точно знал, что выстрелы могут раздаться в любую секунду. И они раздались бы, у бритоголовых своих мозгов не было, но в это роковое мгновение над плацем вновь всплыло лицо девушки в белом клобуке и заговорило так, что адепты едва не спустили курки произвольно…
– Ой, мама, я вас умоляю, шо за детский сад в моём концлагере?! А ну, живо поставили всё на предохранитель! Тому, кто не успеет, я засуну его же дуло так, чтоб не дуло, угадайте, куда и как, и спилите мушку! Где желающие послушать меня два раза?
Парочка эльфийских молодожёнов едва не присела. Белый конь Нюниэли, не поверив своим ушам, правым копытом стянул с глаз повязку. Верные дети Белого Братства безропотно опустили головы и перевели оружие в положение на плечо, как у роты почётного караула. А наш астраханский казак только сдвинул фуражку на затылок, присвистнул и нежно поинтересовался:
– Рахиль, солнышко моё иудейское, ты как туда забралась, а?
– Ванечка, вы мне не поверите, а зря, потому как факты отличаются упрямством, и вот оно вам – я уже бог! – радостно пустилось заливать упоённое личико израильской военнослужащей, паря в невысоких небесах. – Мы тут без вас обсудили детали, я взвесила перспективы, на трезвую голову оценила риск и последствия, таки вот он вам – гешефт! Я вся богиня и могу делать, шо мне стукнет! Мы непыльно проведём время, а как у вас выйдет срок – вдвоём вернёмся в Рай! Как оно вам?!
– Пока никак…
– А шо? Где? Почему сразу нет?!
– Слушай, спустись пониже, у меня уже шея болит…
Рахиль согласно кивнула и… осталась на той же высоте. Её бровушки изобразили некий символ удивления, изумления, подозрения и недоверия одновременно. Щёчки заметно порозовели, носик запыхтел, губки сжались, было видно, что она старалась изо всех сил, но результат не оправдал ожиданий ни на полшекеля!
Иван философски хмыкнул и пошёл развязывать эльфов. Его никто не останавливал, ряды бритоголовых строго подчинялись приказу «сверху» и ни одного лишнего движения не позволяли даже полунамёком. Юная иудейка билась у себя в вышине, как некормленая пиранья в аквариуме при виде сытой кошки рядом, но положение вещей оставалось прежним.
– А ну, солдатушки бравы ребятушки, – наконец нашёл правильную постановку вопроса бывший филолог, – кто подскажет богине, почему у неё ни хрена не выходит?
– Дэви-Мария-Христос есть живой бог, и она не может опуститься до уровня смертных, – заученно оттарабанил кто-то.
– Молодца! Орёл! Хвалю! Слыхала, подруга?
А теперь перестань дёргаться и не напрягайся больше, по глазам вижу, вот-вот заревёшь… Дождя нам только здесь и не хватало. Продолжим экзамен – чего ещё не может богиня?
Постепенно народ разошёлся, один голос, другой, потом пошли уже вразнобой, но старательно и громко. Оказалось, что, по сути, вообще ничего не может. Горазда только перелетать с места на место, вещать потусторонним голосом да приказы приказывать, а всё остальное – пшик, лохотрон, фикция! Самое безобидное привидение, какое только можно придумать, имеющее силу и власть исключительно над собственными адептами.
И то, видимо, лишь потому, что ребятки ради неё умерли, но поскольку сама «богиня» отсидела свой срок и до сих пор живёт себе не пыльно в тиши и благополучии, то её «дети» застряли на стыке миров, меж Адом и Раем. Они могут свободно переходить границы, они вершат свою правду, строят храмы и алтари, упорно дожидаясь возвращения в мир иной той, что их сюда послала. Они верят в её приход, ибо тогда свершится суд над ними. А до этого часа их обязанность – верно служить образу Дэви-Марии, который ведёт Братство и помогает ждать…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
О том, что мужчина определяет свою женщину после первого поцелуя, а женщина своего мужчину – до первого поцелуя. То есть, как ни верти, это они нас выбирают…
Дальнейшие разборки наших героев происходили опять в той комнатке-офисе, с которой, собственно, всё и началось. Бритоголовые остались снаружи, Миллавеллор и Нюниэль тоже предпочли внутрь не заходить, а Иван Кочуев, как мог, успокаивал безутешную еврейку, рыдающую на него прямо с плаката. Туда она возвращаться ещё могла…
– Ты какие-нибудь бумаги подписывала?
– Не-э-эт… шо, я таки совсем дура?! Всё было подстроено-о…
– Ну, если это на устной договорённости, то можно попробовать как-то разобраться. Сейчас я вызову этого… с оранжевыми глазами…
– Не-э-эт… шо, и вы тоже уже совсем дурак?! Они же заодно-о…
– Ладно, ладно, не буду. Но должна же быть какая-то цель, ради чего тебя заперли в этот летающий образ… Кстати, а что будет, если я отдеру его от стены и скатаю в рулончик?
– Не-э-эт… ой! – От неожиданности предложения рыдающая иудейка на миг заткнулась. – Не надо меня никак отдирать, шо вы такое по себе надумали?! Утешьте меня тем, шо оно всё приснилось и завтра мы снова куда-нибудь пойдём, прямо под ручку. А ещё я вся голодная, вот…
– Богов кормят молитвами и дымом от жертвоприношений, – припомнил казак, бросая тоскливый взгляд на одинокий «галил», скорбно стоящий в углу. Он, верно, ждал возвращения своей взбалмошной хозяйки и наверняка не верил, что теперь за ним будут ухаживать другие руки. Рукоять златоустовскои шашки косилась в его сторону с явным родственным сочувствием, как оружие к оружию…
– А кстати, чем там заняты твои бритоголовые?
– Таки мучаются, – не задумываясь, ответила еврейская «богиня». – Ой, мама-а… сама не знаю, почему я так сказала, но это точно оно. Поправьте меня, если я на чём спотыкнусь… они сидят рядочками на плацу, смотрят в небо и плачут, да?
Чубатый подъесаул недоверчиво выгнул бровь, но встал и выглянул наружу. Под чёрным куполом небес на ровном плацу неподвижно сидели адепты Дэви-Марии. Время от времени их лица освещали всполохи далёкого адского зарева. И только в эти секунды были видны серебряные ручейки слёз, сбегающие по их щекам…
– Ваня, это странно, – словно продолжая говорить сама с собой, невнятно бормотала Рахиль, – я чувствую их, каждого, они только ночью ненадолго становятся сами собой. Они сейчас видят себя со стороны – своё детство, родной дом, маму, папу, друзей, первую любовь и… и себя сейчас! Они даже не плачут, это слёзы просто текут из глаз без их воли и желания… Ваня, так им очень больно… Они знают, что завтра вновь станут безучастными зомби, и боятся этого. Они ничему уже не верят, их ничем не спасти, она погубила их души, а сама живёт…
– Зачем же ей понадобилась ты? – осторожно подтолкнул умный молодой человек, и психологическая уловка сработала.
Всё тем же ровным голосом, как будто пребывая в состоянии транса, его боевая подруга продолжила:
– Их сердца зовут её с земли, они требуют ответа и объяснений. И какая-то частичка её души была вынуждена вечно находиться с ними. Это мучило её, пока..– пока она не нашла ту, что добровольно согласилась стать её представителем в Аду. Стать «живым богом»! Я… я даже не поняла, как это произошло…
Иван Кочуев подошёл к висящему плакату и нежно погладил по щеке плоское изображение Рахиль. Его возлюбленная еврейка скорбно хлюпнула носом, но могучим усилием воли загасила рвущиеся наружу рыдания. Её чёрно-белое, крупного газетного растра личико смотрело на казака с такой непередаваемой нежностью, что…
