Терри Пратчетт - Благие знамения
Ньют то и дело возвращался к ним взглядом.
— Их изобрел один из моих предков, — сказала Анафема, ставя на стол кофейные чашки. — Сэр Джошуа Гаджет. Может, ты слышал о нем? Он изобрел такую качающуюся штуковину — она позволила делать дешевые точные часы. Их назвали в его честь.
— Джошуа? — сказал Ньют осторожно.
— Нет, «гаджеты».
За последние полчаса Ньют услышал несколько совершенно невероятных историй и почти что поверил им, но это уж было чересчур.
— То есть слово «гаджет» изначально — такая фамилия? — спросил он.
— Ну да. Славная и древняя ланкаширская фамилия. Французского происхождения, как я полагаю. Ты еще скажешь мне, что никогда не слышал о сэре Хэмфри Новаторе…
— Да ну тебя…
— …который изобрел новаторское приспособление для откачивания воды из затопленных рудников.[113] Или о Петре Штуковине? Или о Сайресе Т. Кнопке, выдающемся негритянском изобретателе из Америки? Томас Эдисон говорил, что его восхищают лишь два современных ученых-практика: Сайрес Т. Кнопка и Элла Бегуноук. И…
Она заметила недоумевающий взгляд Ньюта.
— Я написала диссер по этой теме, — пояснила она. — Эти люди изобрели настолько простые и всем известные вещи, что никому даже в голову не приходит задуматься, а кто их придумал. Сахар?
— Э-э…
— Ты обычно кладешь два кусочка, — любезно сказала Анафема.
Ньют вновь уставился на карточку, которую она ему всучила.
Анафема, похоже, полагает, что он так сразу все и поймет.
Не тут-то было.
Вертикальная черта разделяла карточку на две половинки. С левой стороны черными чернилами было написано что-то вроде поэтического отрывка. На правой половине, теперь уже красными чернилами, давались комментарии и заметки. Вот как она примерно выглядела:
Рука Ньюта машинально потянулась к карману. Зажигалка пропала.
— Что все это значит? — хрипло спросил он.
— Ты что-нибудь слышал об Агнессе Псих? — спросила Анафема.
— Нет, — ответил он и отчаянно попытался прикрыться сарказмом: — Полагаю, ты намерена сообщить мне, что она изобрела психов.
— Нет, просто она представитель еще одного славного и старинного ланкаширского рода, — невозмутимо сказала Анафема. — Если не веришь, прочитай судебные отчеты ведьмоловов начала семнадцатого века. Я — ее прямой потомок. И кстати, один из твоих предков заживо сжег ее на костре. Вернее, пытался сжечь.
Ньют, как зачарованный, с ужасом выслушал рассказ о смерти Агнессы Псих.
— Не-Прелюбы-Сотвори Пульцифер? — уточнил он, когда она закончила.
— Подобные имена были весьма распространены в те дни, — сказала Анафема. — Наверное, семья нарожала десяток детишек, и родители свято чтили заповеди. Я еще читала о Пульциферах, которых звали Алчность и Лжесвидетель…
— Кажется, я понял, — сказал Ньют. — Постой-ка, ведь Шедвелл говорил, что моя фамилия ему знакома. Она должна числиться в армейских архивах. Да уж, если бы меня нарекли Прелюбодей Пульцифер, то мне бы, наверное, захотелось навредить как можно большему числу людей.
— Я думаю, он просто не слишком любил женщин.
— Спасибо, что ты это так воспринимаешь, — сказал Ньют. — Возможно, он таки мой предок. В мире не так уж много Пульциферов. А может… именно поэтому я вроде бы как вступил в Армию ведьмоловов? Может, это Судьба, — сказал он с надеждой.
Она помотала головой.
— Нет, — сказала она. — Судьбы не бывает.
— Все равно охота на ведьм сейчас уже совсем не та, что в былые дни. Я думаю, Шедвелл разве что у местной спиритуалистски переворачивает мусорные баки.
— Между нами говоря, у Агнессы был довольно трудный характер, — туманно заметила Анафема. — Всегда рвалась с места в карьер.
Ньют помахал листком.
— Но что это такое? — спросил он.
— Это она написала. То есть написала оригинал. Это предсказание № 3819 из книги «Превосходные и Недвусмысленные Пророчества Агнессы Псих», впервые опубликованной в 1655 году.
Ньют вновь глянул на выданное ему пророчество. Его рот открылся и закрылся.
— Она знала, что я перевернусь на машине? — спросил он.
— Да. Нет. Может, и не знала. Трудно сказать. Понимаешь, Агнесса была худшим из всех пророков. Потому что она всегда оказывалась права. Именно поэтому ее книга провалилась.
* * *Большинство сверхъестественных способностей порождаются простым отсутствием точной привязки к конкретному времени, а Агнесса Псих забредала в своих мыслях в такие далекие времена, что казалась совершенно безумной даже по меркам Ланкашира семнадцатого века, когда безумные пророчицы были весьма популярны.
Но все соглашались, что послушать ее одно удовольствие.
Она обычно ходила по домам, исцеляя больных при помощи какой-то плесени, но главным почитала мытье рук, поясняя, что нужно смыть крошечных животных, ставших причиной болезни, хотя каждый разумный человек знал, что ядреная вонь — единственная защита от вредоносных демонов. Для продления жизни она настоятельно советовала бегать трусцой (что звучало крайне подозрительно и впервые навело на нее ведьмоловов) и подчеркивала важное значение грубой растительной пищи, но и тут она явно опередила свое время, поскольку большинство людей скорее беспокоили камни в почках, чем клетчатка в их рационе. И она не желала сводить бородавки.
— Они существуют токмо в вашем Сознании,[114] — говорила она, — забудьте о Них, и все пройдет без Следа.
Очевидно, Агнесса действительно поддерживала связь с будущим, но связь весьма ограниченную и специфическую. Иными словами, совершенно бесполезную.
— Это почему это? — спросил Ньют.
— Агнесса умудрилась насочинять такие предсказания, которые можно понять только после того, как все происходило, — сказала Анафема. — Вот, например: «Бетамаки же отнюдь не покупай». То есть предсказание относится к 1972 году.
— Ты хочешь сказать, что она предвидела видеомагнитофоны «Бетамакс»?
— Нет! Она просто выбирала очень маленькие информационные фрагменты, — сказала Анафема. — В том-то все и дело. В большинстве случаев она давала такие расплывчатые описания, что их можно было понять только после самого события, только тогда все обретало смысл. Кроме того, она не знала, насколько важно для будущего то или иное событие, поэтому действовала наугад. Она предсказала, что 22 ноября 1963 года в Кингс-линне рухнет некий дом.
— И? — На лице Ньюта отразилось вежливое недоумение.
— В этот день убили президента Кеннеди, — помогла ему Анафема. — Но, понимаешь, Далласа во времена Агнессы не существовало. А Кингс-линн был довольно известным портом.
— М-да.
— Но лучше всего она предсказывала то, что касалось ее потомков.
— Да?
— Конечно, она ничего не могла знать о двигателях внутреннего сгорания. Автомобили казались ей просто странными колесницами. Даже моя мама считала, что в этом пророчестве говорится о какой-то перевернувшейся императорской карете. Понимаешь, недостаточно видеть будущее. Нужно еще понимать, что увиденное означает. Агнесса была как зритель, который разглядывает огромную картину через крошечную трубочку. И, делая выводы по таким мелким фрагментам, она сочиняла, по своему разумению, полезные советы.
Иногда бывали и удачные попадания, — продолжала Анафема. — Мой прадедушка, к примеру, за два дня до срока разгадал предсказание о крахе фондовой биржи в 1929 году. И нажил состояние. Можно сказать, что мы стали профессиональными потомками. — Она внимательно посмотрела на Ньюта. — Видишь ли, пару сотен лет назад никто даже не понимал, что Агнесса создавала «Превосходные и Недвусмысленные Пророчества» как фамильную ценность. Многие из предсказаний касались ее потомков и их благосостояния. Она пыталась позаботиться о нас после своей смерти. И мы считаем, что именно поэтому она описала происшествие в Кингс-линн. В то время мой отец как раз ездил туда, и, с точки зрения Агнессы, на него вполне мог свалиться кирпич, хотя вряд ли его настигла бы шальная пуля из Далласа.
— Какая удивительная личность, — сказал Ньют. — Правда, взорвала целую деревню, но это такая мелочь.
Анафема пропустила его слова мимо ушей.
— В общем, она оставила нам в наследство пророчества, — сказала она. — И с тех пор наша семья пытается расшифровать их. Она давала примерно одно предсказание на месяц… хотя сейчас концентрация пророчеств растет, поскольку мы приближаемся к концу света.
— И когда же он наступит? — поинтересовался Ньют.
Анафема со значением взглянула на часы.
Он сдавленно фыркнул, надеясь, что у него получился миролюбивый и учтивый смешок. После сегодняшних событий он чувствовал себя не слишком здравомыслящим. Его беспокойство также вызывали духи Анафемы.
