Айзек Азимов - Маги на стадионе
Усмехнувшись, Мертон навёл перископ на Солнце; одновременно он установил фильтры, позволяющие без вреда для глаз смотреть на ослепительный лик светила.
— Манёвр четыре-а, — пробурчал он. — Ладно, посмотрим, кто кого.
Казалось, огромная планета наползает на солнечный диск, уже накрыла его край чёрным сегментом. Это «Паутина», шедшая в двадцати милях за Мертоном, пыталась специально для «Дианы» сотворить искусственное затмение.
Вполне дозволенный приём. В старину, когда устраивали парусные гонки на море, капитаны частенько старались перехватить друг у друга ветер.
Но Мертон не думал легко сдаваться. Настал миг для контрдействий.
Маленькая счётная машина «Дианы» — всего со спичечную коробку, но заменяет тысячу вычислителей — подумала ровно секунду, после чего выдала ответ. Придётся с помощью панелей управления 3 и 4 развернуть парус под углом двадцать градусов; тогда световое давление вынесет его из опасной тени «Паутины» и откроется всё Солнце. Жалко нарушать работу автопилота, тщательно запрограммированного с таким расчётом, чтобы обеспечить высшую скорость, но на то он и сидит здесь. Благодаря таким вот минутам солнечные гонки остаются спортом, а не поединком электронных машин.
Он вытравил лини 1–6. Натяжение сразу ослабло, и они начали извиваться, словно сонные змеи. В двух милях от капсулы медленно приоткрылись треугольные секции, пропуская солнечный свет. Но ещё долго всё оставалось по-прежнему. Трудно привыкнуть к этому миру замедленного движения, где проходит несколько минут, прежде чем твои действия производят зримый эффект. Наконец Мертон увидел, что парус наклонился к Солнцу: тень «Паутины» отступила, и тёмный конус растворился в космическом мраке.
Задолго до того, как тень ушла совсем и Солнце очистилось, он выровнял парус и вернул «Диану» на прежний курс. Инерция вынесет яхту из опасной полосы, незачем перебарщивать и ломать все расчёты, вильнув слишком далеко в сторону. Вот ещё правило, которое нелегко усвоить: едва ты начал какой-нибудь манёвр в космосе, как уже пора думать о его прекращении.
Он снова включил сигнальное реле, готовый преодолеть любое — естественное или подстроенное — препятствие; может быть, «Паутина» или кто-нибудь другой из соперников попробуют повторить этот трюк. А пока можно и перекусить, хотя особенного голода он не ощущал. В космосе расход физических сил невелик, не мудрено забыть про еду. Но это опасно: в случае неожиданных затруднений может не хватить энергии, чтобы справиться с ними.
Он вскрыл первый пакет с едой и без особого восторга изучил его содержимое. Одного названия — «Космопаек» достаточно, чтобы отбить аппетит… И он не очень-то полагался на вторую надпись: «Отсутствие крошек гарантируется». А крошки, говорят, для космического экипажа опаснее метеоритов. Летая по кабине, они могут вызвать короткое замыкание, закупорить важные каналы, проникнуть в приборы, которые считаются вполне герметичными.
Как бы то ни было, он с удовольствием проглотил ливерную колбасу, а за ней шоколад и ананасное пюре. Пластиковый кофейник уже согрелся на электроплитке, когда уединение Мертона было нарушено голосом радиста с коммодорского катера.
— Доктор Мертон? Если вы не заняты, с вами хотел бы поговорить Джереми Блер.
Блер слыл одним из самых умных комментаторов; Мертон не раз выступал в его программах.
— Согласен, — ответил он.
— Здравствуйте, доктор Мертон, — немедля вступил комментатор. — Рад, что вы можете уделить нам несколько минут. Позвольте вас поздравить — похоже, вы идёте впереди.
— Об этом пока слишком рано судить, — осторожно отозвался Мертон.
— Скажите, доктор, почему вы решили вести яхту в одиночку? Потому что до вас этого никто не делал?
— А разве это не уважительная причина? Но дело, конечно, не только в этом. — Он помолчал, подбирая слова. — Вы знаете, как сильно ход солнечной яхты зависит от её массы. Второй человек да ещё все запасы для него — это лишних пятьсот фунтов, которые могут решить исход гонок.
— Вы вполне уверены, что справитесь с «Дианой»?
— Достаточно уверен, для этого я и установил автоматы. Моя главная задача — следить и принимать решения.
— Но ведь какой парус — две квадратные мили! Просто не верится, чтобы один человек мог управляться с такой махиной!
Мертон рассмеялся:
— Почему? Эти две квадратные мили дают максимальную тягу десять фунтов. Её можно одолеть одним мизинцем.
— Ну ладно, спасибо, доктор. Желаю успеха. Я ещё свяжусь с вами.
Комментатор выключился, а Мертон ощутил запоздалую неловкость. Ведь он сказал не всю правду, а Блер достаточно проницателен, чтобы понять это.
Есть ещё одна причина, почему он сейчас один здесь, в космосе. Почти сорок лет он работал с бригадами по сто, даже по тысяче человек, создавая самые сложные двигательные аппараты, какие когда-либо видел свет. Последние двадцать лет он руководил конструкторским бюро и видел, как его творения взмывают к звёздам. (Иногда бывали и неудачи, которых нельзя забыть, хоть вина и не его.) Он прославился, за его плечами блестящая карьера. Но сам он никогда не был главным действующим лицом, всегда выступал в ряду со многими.
Это его последняя надежда лично отличиться. До следующих гонок не меньше пяти лет — период спокойного Солнца кончился, идёт полоса скверной погоды, в солнечной системе будут бушевать радиационные штормы. Когда снова станет безопасно ходить на этих хрупких, не защищённых бронёй яхтах, он уже будет стар.
Мертон бросил в мусорный ящик пустые коробки из-под еды и снова повернулся к перископу. В первый миг он обнаружил только пять яхт, «Вумера» куда-то исчезла. Прошло несколько минут, прежде чем он отыскал её — туманный призрак на фоне звёзд, парализованный тенью «Лебедева». Он хорошо представлял себе, как австралазийцы лихорадочно пытаются выбраться из ловушки. Как же они попались? Очевидно, у «Лебедева» необычайно высокая манёвренность; стоит присматривать за ним, хотя сейчас он слишком далеко, чтобы угрожать «Диане».
Земли почти не видно, остался только узенький яркий серп, стремящийся к Солнцу. Рядом с пламенной дугой тускло обрисована ночная сторона планеты; тут и там в просветах между тучами поблёскивает зарево больших городов. Тёмный диск уже заслонил часть Млечного Пути, через несколько минут он начнёт закрывать Солнце.
Свет угасал; по мере того как «Диана» бесшумно погружалась в тень Земли, парус загорался сумеречным пурпурным оттенком — отблеском многократных закатов, удалённых на тысячи миль. Солнца кануло за невидимый горизонт, и в несколько минут сгустилась ночь.
Мертон посмотрел назад вдоль орбиты, по которой прошёл уже четверть пути вокруг родной планеты. Одна за другой гасли яркие звёздочки остальных, когда они следом за ним ныряли в быстротечную ночь. Какой-нибудь час — и Солнце опять покажется из-за огромного чёрного щита; до тех пор все они беспомощны, должны идти по инерции.
Он включил прожектор и стал просвечивать его лучом тёмный парус.
Тысячи акров плёнки уже сморщились, обмякли, фалы провисают, надо скорей подтягивать их, пока не запутались. Но это в порядке вещей. Всё идёт как было задумано. Отставшим от него миль на пятьдесят «Арахне» и «Санта-Марии» повезло меньше. Мертон узнал, какая неприятность их постигла, когда вдруг заработало радио на аварийной волне.
— Номер два, номер шесть, говорит контроль. Вам грозит столкновение. Ваши орбиты пересекутся через шестьдесят пять минут! Вам нужна помощь?
Наступило долгое молчание, два капитана переваривали недобрую весть. Интересно, кто из них виноват? Вероятно, одна яхта пыталась закрыть другую тенью и не успела закончить манёвр, как обе вошли в мрак. А теперь уже ничего не поделаешь.
Но ведь у них есть ещё шестьдесят пять минут! Они успеют снова выйти на Солнце из-за Земли. Если паруса тогда уловят достаточно энергии, они сумеют, может быть, избежать столкновения. Наверно, сейчас на «Арахне» и «Санта-Марии» вычислители работают с полной нагрузкой.
«Арахна» ответила первой, и ответ был именно такой, какого ожидал Мертон.
— Контроль, здесь номер шесть. Спасибо, нам не нужна помощь. Сами справимся.
«Любопытно будет посмотреть», — подумал Мертон. Надвигается первый драматический эпизод гонки, и произойдёт он как раз над линией полуночи на спящей Земле.
Весь следующий час Мертон был слишком занят своим собственным парусом, чтобы волноваться из-за «Арахны» и «Санта-Марии». Не так-то просто уследить за пятьюдесятью миллионами квадратных футов теряющегося во тьме пластика, освещённого лишь узким лучом прожектора да сиянием далёкой Луны. Отныне и на протяжении почти половины околоземной орбиты надо держать всю эту огромную плоскость ребром к Солнцу. В ближайшие двенадцать-четырнадцать часов парус будет только помехой — ведь яхта пойдёт навстречу Солнцу, и его лучи могут отбросить её назад. Жаль, что нельзя совсем убрать парус, пока он не понадобится вновь. Ещё никто не придумал, как это сделать.
