Дмитрий Казаков - Грязная магия
– Без вашей помощи мне никак не обойтись, – вздохнул Топыряк. – Ну что, поможете?
– Нема базару, – довольно невнятно выразился Рыггантропов. Тили-Тили просто кивнул.
– Признавайся, каменная башка! – сержант Калис предпочитал вести допрос в стиле «говори-а-не-то-по-поч-кам». – Это ты сделал?
– Это у троллей головы каменные! – сидящий на стуле маленький, но очень бородатый гном воинственно выпятил невидимый под рыжими волосами подбородок. – И в чем я должен признаваться?
– Во всем! – посоветовал Лахов. – Чистосердечное признание облегчает вину!
Ргов с удивлением посмотрел на командира. Самая умная фраза, на которую до сего дня был способен лейтенант, звучала примерно так: «Эйты, ещепива, побольшеипобыстрее!».
– А какую вину? – несмотря на отсутствие под рукой топора, гном не собирался сдаваться.
– Свою! – рявкнул Калис, нависая над гномом. Сегодня сержант нацепил клетчатую юбку – традиционную одежду обитателей Лоскута Низкие горы, и торчащие из-под нее кривые волосатые ноги выглядели настоящим орудием уст-Ращения.
– Да ни в чем я не виноват! – гном несколько оторопел.
– Это ты так думаешь! – вновь вступил в дело лейтенант. – А вот мы уверены в обратном! Что ты делал вечером того дня?
– Какого дня?
– Ну и тупые задержанные пошли! – сокрушенно вздохнул Лахов. – Тебе что, в детстве на голову булыжник упал? Того дня, в который ты совершил преступление!
– Да какое? – гном по имени Большая Кирка, судя по всему, готов был зарыдать. – И на голову мне упала вагонетка с рудой, а не булыжник!
– Признавайся сам! – Калис порылся где-то под плащом, который носил постоянно, и с легким звяканьем извлек большой и очень кривой нож. – А не то мы перестанем разговаривать с тобой... как это называется?., вежливо, и перейдем к настоящему допросу!
– А что был за день, в который я совершил преступление? – завидев нож, Большая Кирка решил пойти навстречу страже.
– А ты не знаешь? – удивился Лахов.
– Я... эээ, забыл!
– День Изящного Слизняка.
– Да я в тот день из лавки не выходил! Чем хотите поклянусь!
– Точно? – Калис вытащил из-под плаща устрашающего вида щипцы и попытался с их помощью откусить заусенец. С таким же успехом можно было использовать лом в качестве иголки.
– Да! Да! Никуда не выходил!
Стражники удивленно переглянулись. Одним из навыков их профессии было умение отличать ложь, даже тонко спрятанную. И каждый из них готов был поклясться, что Большая Кирка не врет.
Мало кто осмелится врать, завидев инструменты Калиса.
Гном был уверен, что в тот вечер не выходил из лавки. Но в то же самое время его видели среди толпы, громившей храм. Большинство гномов для людей на одно лицо, и Лахов мог заподозрить, что жрецы просто ошиблись. Но Большая Кирка благодаря рыжей бородище выделялся сильнее, чем баран в волчьей стае.
– Ладно, – сказал лейтенант Калису. – Давай этого назад в камеру и тащи сюда этих феев...
– Отпустите! Я ни в чем не виноват! Не хочу в камеру! – вопли гнома стихли в коридоре, а Калис вскоре вернулся. Сержант из тюремной охраны вел за ним скованных одной цепью феев.
Надпись на значке каждого из них гласила: «Хочишь пахудеть? Спраси меня – КАК!».
– И что, люди спрашивали у вас «как»? – полюбопытствовал Ргов, глядя на существ, больше всего похожих на голодающих дистрофиков с крыльями.
– Почему только люди? – обидчиво вскинулся злой фей. – И все прочие тоже! Даже Толстый Маззи!
Ргов поперхнулся.
– Ладно, это к делу не относится, – Лахов наклонился вперед, – а ну-ка скажите мне, что вы делали в храмовом квартале в день Изящного Слизняка?
Лейтенант примерно догадывался, каким будет ответ, и до ужаса боялся, что он именно таким и окажется.
Правила, которым обязаны следовать решившие пообщаться главные жрецы разных божеств, куда сложнее, чем этикет взаимоотношений между матерью чернокожего императора Дагомеи и его второй женой.
Ошибка тут будет стоить потери репутации, а среди жрецов лишиться ее куда хуже, чем утратить жизнь.
Войти на территорию чужого храма для главного жреца считалось не просто неприличным, а УЖАСНО неприличным, поэтому Зубост Дерг некоторое время прогуливался около открытых ворот святилища Одной Бабы, пока его не заметил один из ее младших служителей.
Внутри храма закипела суета и вскоре на улицу выбрался крошечный человечек, облаченный в оранжевую рясу. Он Уставился куда-то в небеса и тонким голосом проговорил:
– Неплохая нынче погода...
Зубост Дерг, который за время «прогулки» успел оценить царящий на улице мороз (теми частями тела, которые не были прикрыты одеждой), поглядел на затянутый тучами Небосвод и заметил:
– Несомненно, – и только после этого служитель Бевса-Патера; Отца Богов (звание номинальное) повернулся к человеку к оранжевой мантии: – О, господин Пуфик Нал? Как приятно вас встретить так неожиданно!
– Да-да, – обладатель тонкого голоса сделал вид, что только что заметил Зубоста Дерга. – Исключительно приятно... Как поживаете?
– Великолепно, – уныло ответил служитель Бевса-Патера, разглядывая проломленную стену святилища Одной Бабы. – А вы?
– Все отлично, – Пуфик Нал, главный жрец Одной Бабы, проследил за взглядом Зубоста Дерга и поперхнулся.
Можно было предположить, что главному женскому божеству Лоскутного мира служат жрицы, но на самом деле Одна Баба исключительно ревнива, и в храмах ее подвизаются только мужчины.
Лишенные, правда, некоторых существенных частей тела.
– Может быть, обойдемся без вежливости? – шепотом предложил Зубост Дерг, предварительно оглядевшись. – Поговорим нормально?
Пуфик Нал вздрогнул, на его лице, размерами не превосходящем кулак, отразился ужас.
– Ладно, давай, – выдавил он через силу.
– На вас тоже напали? – быстро спросил Зубост Дерг. – Разгромили все, а сила богини не помогла? А на воззвания она не ответила?
– Ответила, но лучше бы не отвечала, – жрец Одной Бабы поперхнулся еще раз, – я некоторые новые слова узнал...
– Представь себе, то же самое у Турнепса, Раздины, Мили-Пили-Хлопса и даже у Вяжи...
– Ого! И у Вяжи?
– И у него, – кивнул жрец Бевса-Патера. – Боги оставили нас и почему-то не могут или не хотят помочь! Но если мы не остановим этих святотатцев, то разрушения будут продолжаться! Так что надо действовать самим!
– Что же ты предлагаешь? – Пуфик Нал сгорбился, став еще ниже, и Зубосту Дергу приходилось опасно наклоняться, чтобы собеседник слышал его шепот.
– Обратиться к магам! – отрывисто бросил служитель Отца Богов.
– Что? – Пуфик Нал так подпрыгнул, словно ему дали хорошего пинка под зад. – Ты с ума сошел? К этим надутым тупым индюкам?
– А кто еще в состоянии нам помочь?
– Ну, стража, – без особой уверенности предположил жрец Одной Бабы.
– Надеюсь, это была шутка, – ледяным тоном проговорил Зубост Дерг.
– Да... и не очень удачная... к магам?
– Я понимаю, что это стыдно, но что же делать! Не погибать же?
– Но мы не можем пойти туда вдвоем! – выпалил Пуфик Нал. – Не можем говорить от лица всех!
– Это верно, – кивнул Зубост Дерг. – Но нам нужно уговорить лишь с десяток самых влиятельных. Остальные никуда не денутся!
Пуфик Нал мрачно посмотрел на собеседника.
Предложенный тем план ему не нравился. Но не нравился куда меньше, чем перспектива регулярно подвергаться набегам одержимых страстью к разрушению горожан.
– Ладно, – сдался жрец Одной Бабы. – К кому пойдешь ты?
Глава 4
Магия – донельзя опасная штука. По сравнению с ней водородные бомбы, смертоносные бациллы и ядовитые газы – детские игрушки. Они способны лишь умертвить некоторое (пусть очень большое) количество живых существ и отравить некоторый (пусть даже обширный) кусок пространства. Выброс магической энергии может запросто оставить в ткани реальности дыру, через которую, подобно пасте из тюбика, полезет радостно облизывающийся хаос. После этого реальности останется лишь жалобно всхлипнуть на его зубах. Хаос не ограничится куском, он сожрет все, если, конечно, его не остановить. С помощью той же магии. Магический Университет расположен на окраине не по той причине, что земля тут дешевле. Когда университет основали, город был куда как меньше и маги отстроились посреди чистого поля.
На то имелись веские основания.
В те давние времена никто не придумал правил магической безопасности, и время от времени происходили несчастные (мягко говоря) случаи, после которых от университета оставалась груда горелых обломков или – что еще хуже – маленькая дырка в реальности, через которую тут же заглядывал ужасный зрачок хаоса.
Жить рядом с таким местом согласился бы только сумасшедший, да и то – за большие деньги.
Потом придумали магические заземлители, приспособили к делу оборзит – камень, гасящий волшебство, и разрушения прекратились – точнее говоря, стали менее заметными. Несколько обрушившихся комнат или трещина в стене куда меньше впечатляют, чем воронка в сотню метров глубиной или фонтан пламени, поднявшийся до облаков...
