Завидные невесты - Ева Финова
— Ой, да как вы это носите! — фыркнула она и рванула на себе ткань со злостью. Громкий треск прозвучал громом среди бела дня в оглушающей тишине.
Оказавшись в кожаном корсете, туго зашнурованный, боевой юбке с щитками, повязанными на бёдрах и голени, она невольно привлекла внимание к своей мускулистой фигуре.
— Оу, — сконфуженно проронил её собеседник, изумлённо взирая на эпатажное поведение орчанки.
Открыв и закрыв рот, подобно рыбке, выброшенной на берег, он не нашёлся что добавить к сказанному. Его взгляд скользил по крупной фигурке собеседницы, нагло закинувшей ногу на ногу.
— Так что там про наши вчерашние секреты? Вы допросили Этьена? — до его разума не сразу дошло сказанное Ошей. А когда это произошло, Джульен опомнился и отвёл взгляд.
— Да, но подробностей раскрыть не могу.
— Значит, Лара оказалась права.
Орчанка усмехнулась.
Громкое «Бабах!» прозвучало в дверях, едва служанка вошла в гостиную и заметила провокационный вид орчанки. Не говоря ни слова, работница поместья Гридж-Стоунов развернулась на пятках и побежала искать старшего, чтобы с его помощью обратиться к главному в этом поместье.
— О, сейчас моему папеньке нажалуются, — грустно выдохнул средний братец. — А мне так понравилось созерцать тебя в доспехах.
— Это, что ли, проблема?
— Неприлично, — Джульен усмехнулся, — но мне нравится больше, чем эти уродские балахоны.
— Вот оно, точное слово — уродские, — орчанка согласно кивнула. — Даже не знаю, стоит ли мне оставаться у вас или отправиться дальше странствовать. Кормят вкусно, но на этом прелести заканчиваются.
— То есть как? — изумился Джул. — Ты хочешь так скоро нас покинуть?
В его голове пролетали мысли, одна провокационнее другой.
— А как же помощь нам? А как же обещание?
— Какое обещание? — орчанка приподняла брови. — Молчать о произошедшем в лесу? Допустим, я не из болтливых.
— Но…
— М-м-м? — Оша угрожающе осклабилась.
Джульен вздрогнул.
— Нет, я определённо не хотел тебя обидеть. Просто мне грустно от мысли, что ты так скоро уедешь. Ведь тогда мне придётся искать помощи у кого-то другого.
Огшра громко хмыкнула и поменяла ногу.
— Допустим, я могу с вами договориться. Но чтобы продолжить смиренно играть овечку на заклание, мне нужна достойная сумма денег на дальнейшую жизнь, пока я буду искать работу и ночлег. Ведь меня выгнали из племени. Я отверженная. А это несмываемое клеймо на моей репутации.
Глава 22.1
— Сочувствую, — тихо ответил Джульен. — Но и денег особых пообещать не могу.
Он горько вздохнул, позволив себе откровенность за откровенность:
— Этьен вляпался в долги и мы не знаем, сумеем ли по-тихому погасить его долг, чтобы отец не узнал.
— О…
Оша скрестила руки на груди и нахмурилась.
— Так вы совсем не золотые мальчики, а красивые снаружи и червивые внутри?
— Премного благодарствую, — оскорблённо ответил Джул. — Но это не я влез в долги, а Этьен.
— Вы позволили этому случиться. Вы не подставили ему плечо. Вы не вправили ему мозги вовремя, а пустили всё на самотёк.
— Если так формулировать, то да, мы виноваты.
Средний из братьев Стоун перевёл взгляд к окну, туда, где в саду перед его глазами мелькнул смутный силуэт человека.
— Равьен что-нибудь обязательно придумает, — с надеждой проронил он, прежде чем надолго уйти в себя. Задуматься о причинах подобных мыслей.
Оша пожала плечами и поднялась на ноги. Ситуация ей мало чем нравилась — платье порвано, еда неаппетитно лежит на полу в груде осколков, служанка куда-то убежала. Будь её воля, взяла бы веник и совок и прибрала бы на месте. Но это, скорее всего, выглядело бы ещё более провокационно, чем она уже успела себе позволить. Поэтому она аккуратно приземлилась на кушетку и повернулась набок, собралась немного вздремнуть.
А тем временем в соседней гостиной другая пара вела тихие дебаты.
— Ты не должен был так поступать, — корила Этьена недовольная Мэри. В её памяти было свежо воспоминание о скандальной выходке собеседника прошлым вечером.
— Как ты мог?
— Мог, поэтому сделал, — завуалированно ответил ей Стоун-младший, который ещё некогда был с рыжими волосами. Он поёрзал в кресле и взял нетронутую чашку чая.
Служанка не вытерпела и пошла смотреть, что это был за шум битья посуды, поэтому двое голубков остались наедине, что им и требовалось. Во всяком случае одному из них. Он прерывисто опустил чашку на место.
— Я виноват, — Этьен встал на одно колено и говорил сбивчиво. — Я сделал это потому, что ты мне понравилась и я совершенно искренен в своих чувствах. Едва мы столкнулись с тобой в Истленде, я не мог думать ни о ком другом, кроме тебя. И когда ты, сочувствуя моему состоянию, вышла и хотела помочь мне, проводить, я не сдержался, прости.
— Нет, этого не может быть. — Мэри смущённо отвернулась. Румянец выступил на её щеках. — Ты придуриваешься и затем рассмеёшься мне прямо в лицо, я знаю. Так и будет.
— Неправда! — вознегодовал Этьен. — Я искренен в своих чувствах.
Он со страхом обернулся к открытому дверному проёму, туда, где послышались странные шорохи.
Вернувшись обратно в кресло, он спешно добавил к сказанному:
— Обстоятельства сложились таким образом, что мне скорее всего придётся бежать из Этери. Но один я этого сделать не смогу, мне нужна помощь и компания.
— Ты в своём уме? — Мэри охнула. — У меня сестра на попечении, а ты просишь меня бежать? Куда и главное зачем? Что ты натворил?
— О, это… — Этьен оборвался на полуфразе, шум в коридоре заставил его замолчать и прислушаться к происходящему.
Оказалось, это служанки и мажордом переговаривались, стоя возле разбитой посуды и лежащего на полу подноса, ещё некогда сервированного на одну персону.
— Для начала, уберите здесь всё, — приказывал новоиспечённый старший лакей, а я попытаю счастья дозваться господина, потому что он сейчас занят с Его светлостью в кабинете.
Служанки смущённо переглянулись.
— Чертежи, — чопорно пояснил мажордом, чувствуя на собственном примере силу информации. — Его светлость привез множество новшеств для нашей винодельни, а вы о чём подумали?
Не сказав больше ни слова, обе служанки приступили к уборке, а старший лакей поспешил наверх, поскорее доложить хозяину о маленьком инциденте имевшим место быть в дверях гостиной.
Лара и Витони притом молча вслушивались в происходящее неподалёку и не решались нарушить тишину новым разговором. Они оба едва обмолвились и парой фраз за последние десять минут — не смогли нормально поговорить. Он не знал с чего начать. Она боялась попасть впросак, поэтому изображала само смирение и
