Сергей Фокин - Адские врата
— Не сложить ли свои головы просишь? — пробурчал кузнец. Этот вообще тактом не отличался. В другой раз фыркнул бы главный бес, да побоялся обидеть гостей.
— Разумеется, нет. Всего лишь одолеть червя, — расплылся в улыбке, и вышло это у него почти искренне. Только Савелия на мякине не провести. Сейчас весы склонялись на их сторону. Поддался басурман, заёрзал на троне. Ещё рывок — и скатится, как со снежной горы.
Но если вопрос возник и встал ребром, решать его предстояло без проволочек. Тем более что где-то там бились с врагом Степанида и Леший.
— Значит, так, любезный хозяин. Мы околицами ходить не привыкли, вкруг да около тоже. Поэтому, пока тварь твою обратно в землю вгонять будем, приведи сюда детишек да приготовь договор с парой пустых строчек вместо условий. И про исполнение желаний постарайся не забыть. Посыльный твой знает, о чём речь идёт. — Савелий кивнул на адъютанта.
— Собственно, об этом я и хотел речь вести, — развёл руками регент. — Всё принимается к исполнению, господа.
— Как же нам попасть туда? — спросила Оксана, становясь рядом с мужем.
— Это организуем без проблем! На месте будете менее чем через пять минут. — Регент обратил лицо к помощнику: — Проводи гостей к лифту, Жулиус….
Люди двинулись за адъютантом, посматривая на экран, продолжающий показывать события с горячей точки. Ведьма с Лешим отступали перед надвигающейся громадой, не догадываясь, что помощь уже близка.
Найти лифт и вскочить в него заняло меньше минуты. Устройство спуска представляло из себя большую корзину, плетённую из лозы, дно которой для укрепления было обито ещё и досками. Всё это висело на канатах, перекинутых через зубчатые колеса. Точно такие же колеса, только меньшего размера, имелись на корзине. При необходимости их можно было застопорить или, наоборот, разблокировать. Что и сделал адъютант, вытащив железный клин. Корзина вздрогнула и медленно поползла вниз, скрипя давно не мазанными шестерёнками.
На несовершенство конструкции, впрочем, никто не обратил внимания. Мысли людей были заняты предстоящей битвой. Только поп, выразив общую мысль, витающую в воздухе, сказал:
— Выручать надо своих. Тяжело им, однако.
Шахта закончилась неожиданно быстро. Лифт замедлил движение, наткнувшись на тормозящие прокладки, и глухая стена сменилась проходом на второй ярус.
— Куда дальше? — спросил Савелий, закатывая рукава сутаны, словно намеревался сейчас же голыми руками задушить червя.
— Прямо, потом направо. Там увидите, — пояснил молодой бес.
— Уходи, не путайся под ногами, — посоветовал Никола. — Не баловаться идём. Зашибут ненароком.
И они двинулись в указанном направлении в одну шеренгу, плечом к плечу — в середине девушка, по краям суровые мужики. Заробевший чёрт, тем не менее, крадучись последовал за ними.
В реальности площадь выглядела намного больше, чем на экране. Вероятно, камера непрерывно двигалась и компенсировала пространство. Противоположная сторона пещеры терялась в дыму. Особого шума не слышно — только возгласы и ругань дерущихся грешников да откровенный мат чертей, пытающихся их повязать. Лишь из одного угла временами доносился грохот металла о камень и короткие шипящие звуки. Похоже, червь резвился именно там.
Не обращая внимания на разборки местного уровня, поспешили гости на шум. Поле боя чем-то напоминало художественные картины о войне: разруха, всполохи огня, пожирающего остатки дровяных запасов возле изуродованных сковородок, масляные пятна на полу и точно такие же, но металлические, уже застывшие.
— Будто Алёшенька играл! — предположила Оксана, внимательно посматривая по сторонам: нет ли поблизости детей.
Гусеницу они увидели, пройдя ещё пару сотен метров. Она вдруг выползла из-за громадного камня — сама словно кусок нефтепровода — и, шелестя иглами, направилась к ним. Тридцатиметровая махина клокотала и похрипывала, извивалась и сотрясалась — ни дать, ни взять, гофрированный шланг. И по всему телу её лежали, будто приклеенные, многочисленные черти. Позы их напоминали упавших с девятого этажа — неестественные, с изуродованными конечностями.
Укрепилась в душе Николы тревога — где же мать его? Неужто и её сожрало чудище?
Но нет, вослед из-за камня появилась и Степанида с Лешим. Только шли они, едва ноги передвигая — усталые и оборванные. Женщина волочила за собой метлу, и сарафан её в нескольких местах был прожжён, а старик сжимал в руке дубину невиданных размеров, но опирался на неё вместо клюки. Впрочем, не от испуга бежала гусеница. Просто не видела в противостоянии с нежданным противником особого прока: ещё издали они показались ей невкусными. Было бы ради чего время терять. Потому, почувствовав сопротивление да рыкнув для острастки пару раз, повернула назад. Чертей здесь бегало ещё множество…
И вот поди ж ты, невезение какое: впереди точно такие же стоят — жестковатые и неаппетитные. Это как корове после сочной зелёной травы на солому двухгодичную переходить. Съесть, конечно, можно, только уж не больно хочется. И живот потом пучить начнёт. К тому же, выбор имеется!
Рявкнула тварь ещё раз — мол, уходите, подобру-поздорову. Одних уже потрепала основательно, язык на плечо повесили, вам тоже достанется, если не отпрыгнёте. Паровоз — он либо вперёд по рельсам, либо назад, третьего не дано. Не будите в нём зверя…
Обрадовался кузнец, мать увидев, замахал ей рукой, а она ему предупреждение посылает: осторожнее, враг опасен. Кивнул Никола, успел подхватить, что под руку попало — блин сковородный, завернутый в трубочку, с длинной рукоятью, замахнулся — и жахнул приближающемуся червяку по зубастой морде. Основательный оказался удар — зубы брызнули в стороны, отвернул «паровоз» свои прожектора, притормозил даже… Но сразу такую махину не остановить. Пришлось Николе отпрыгивать назад да новый удар готовить.
Пожалуй, самый зловредный оказался противник у чудища. Никто ещё не лишал его клыков, Леший всё по макушке метил, где щетину вообще прошибить трудно, а этот — поди ж ты! — сразу полсотни вышиб. Правда, осталось ещё столько же… Со второго удара на десяток меньше сделалось: отвернул червь пасть вовремя, только краешком сковороды приладило. А потом плюнул какой-то пакостью с хвоста.
Почувствовал кузнец, что облепило его всего смолой тягучей, и запах ужасный вокруг распространяется. Как муха в паутине завозился, из жижи выбраться не может. Гусеница между тем на него двинулась, рот уже раскрыла, чтобы перемолоть да выплюнуть…
Не успела. Оксана волосы взъерошила, снова искры по ним пошли. А тут и с рук огонь с молнией пополам совался — прямо чудовищу в горловину. Неведомо, сколько зубов вывалилось на этот раз, да было проглочено вместе с рефлекторным глотанием, только рычание сразу перешло в рёв.
Мало кто мог обидеть червя вот так, безнаказанно… Поднялся он, голову задрал, будто на волне, а задняя часть, словно состав без тормозов, наезжает всё ближе.
И вдруг щуплая фигурка с деревянными обломками в руках перед тварью появилась. Нависла над ней тварь, вот-вот рухнет и раздавит, как букашку… Только обломки те вдруг сложились крестом — и окатило червя холодом могильным, почувствовал он, как смерть его плечи расправляет да ухмыляется злорадно. Непобедимый, неодолимый, вечный… А на поверку, простые деревянные колья убить могут, только сложи их соответственно да сотвори молитву.
И вместо того, чтобы упасть на смельчака, отвернуло чудовище голову и устремилось прочь, на свободное пространство. Убраться подобру-поздорову! Только совсем не в ту сторону, где разлом в половых плитах имелся. Попыталось оно скрыться с поля боя, но окончательно сбегать не собиралось, потому как ещё не нагуляло жирок для сотни лет ожидания в подземельях. Что называется, проиграло битву, но не войну.
Пока освобождался кузнец из плена, отбрасывая клейкую массу кусками, мать его подоспела. Обняла, потом с Оксаной расцеловалась и с Савелием тоже.
— Дорогие вы мои! — проговорила, а у самой слеза наворачивается. — Как же мы давно не виделись!
Леший на правах родственника тоже потряс руку Николе и с удовольствием почувствовал, как крепко его пожатие.
— Силушку-то с толком использовал, я гляжу. — Пробасил и кивнул на свои рваные одежды: — По молодости ею легче управлять. У меня так ловко уже не получается.
— Благодарствую, — поклонился Никола: догадался, наконец, откуда сила появилась. — Без неё не видать бы мне Оксаны.
— Жена у тебя, право слово, боевая! — усмехнулся старик. — Видел я её в деле. Врагу не поздоровится.
Вспомнили они о черве разом и посмотрели в ту сторону, куда тот уполз. А его и след простыл. И виднелся в той стороне вход в отводной коридор.
— Отпустить его, разве? — спросил в размышлении поп. — Ведь если рассудить, не наша это война. Хотя строит бесовское отродье на этот счёт свои планы.
