Алексей Зубко - Специальный агент высших сил

— Кыш! Кыш! — возмутился невидимый провидец.

— Хам! — парировала новоприбывшая, презрительно скривив посиневшие от мороза губы. Если не обращать внимания на женскую голову, то индюк индюком, а гонору-то… вагон и маленькая тележка. Перья топорщатся во все стороны. Женственное личико побледнело, лишь гневные малиновые пятна проступили на округлых щечках да сверкают темные глаза, придавая внешности сходство с куклой.

— А чего ты приперлась? — поинтересовался невидимка.

— Тебя забыла спросить…

— Вали отсюда, нечего тебе здесь делать.

— Сам дурак!

— Курица!

— Бездарь и невежда!

Пока они таким образом препирались, я поднялся на ноги. И, потирая пострадавшую от знакомства с коленом Добрыни поясницу, пошел помогать Дон Кихоту. Идальго умудрился отыскать на дне крохотного оврага кроличью нору и, провалившись в нее рукой, застрять там.

Когда мы наконец-то совместными усилиями вытащили эту самую руку, то нашим глазам предстал зажатый в ней странный круглый предмет на длинной цепочке.

— Что это? — поинтересовалась Леля.

— Там было, — ответил благородный идальго, поднеся извлеченный из норы предмет к глазам. — Кажется, серебряный.

— Это карманные часы, — опознала Ливия, нажав на выступающую из блестящего бока кнопку.

С мелодичным звоном крышка часов поднялась, явив пустой циферблат и медленно ползущую минутную стрелку.

— Откуда они взялись? — удивилась Леля.

— Из норы, — ответил Дон Кихот, с готовностью демонстрируя свою находку всем желающим.

В этот момент стрелка со щелчком приняла вертикальное положение, и вслед за этим часы принялись отбивать время громким боем.

От неожиданности рука благородного идальго Ламанчского разжалась, и часы, сверкнув серебряным хвостом цепочки, упали на землю в считанных сантиметрах от развороченного входа в кроличью нору.

— Опаздываю! — истерически пропищали в ее глубине, и из темного провала показалась кроличья морда с дергающимися из стороны в сторону ушами и безумно выпученными бусинками глаз. Ухватив отбивающие время часы лапкой, говорящий кролик рванул прочь.

— Кстати, о картах, — встрепенулся черт, достав затертую колоду с огромным трефовым тузом на лицевой стороне и красной цифрой «36» в уголке. — Может, сыграем?

К чему это он?

— Азартные игры, — нравоучительно заявил Дон Кихот, — суть дьявольские козни.

— Хочешь сказать, ангелы в карты не играют? — удивился мой ангел-хранитель, лучше справляющийся с обязанностями беса-искусителя.

— Нет, — уверенно заявил защитник чистой красоты Дульсинеи Тобосской, имя которой последнее время все реже срывается с его губ. Ее мать он поминает куда чаще. — Вот и госпожа Ливия может подтвердить.

— Ну… — замялась моя жена, — в общем-то… бывает иногда. Но исключительно на интерес и в обыкновенного «дурачка».

— На интерес — это в смысле на раздевание? — уточнил черт.

— Конечно нет.

— Какой же тогда интерес? — недоуменно пожал плечами черт. — Карты выскользнули из потертой колоты и дружно посыпались в нору. Заглянув в черный провал вырытого говорящим кроликом хода, рогатый махнул рукой. — Убежали… Пойдемте к столу, что-то я проголодался.

— Здравствуй, птица вещая Гамаюн, — приветствовала птицу с кукольным личиком Леля.

— Давненько не виделись, — заметил я.

— А вот и мы, — добавил черт.

— Рада вас видеть, — призналась вещая птица, шмыгнув носом. — Уж сколько мне за вами побегать пришлось… просто жуть.

— Вот и сидела бы себе дома, — буркнул невидимка. — А будущее им я лучше твоего предсказать смогу. И точнее, и понятнее. Вот послушайте…

— Не смей пророчить им! — взвилась птица Гамаюн.

— Я их первыми встретил, — возразил невидимый прорицатель, — напоил, накормил… значит, они должны слушать меня.

— А вот и нет! Они мои постоянные клиенты.

— Правда?

— Правда, — подтвердил я. — Эта птичка нам уже пророчила один раз.

— И сбылось все, — заявила Гамаюн.

— А почему он невидимый? — склонившись к самому ушку птицы, поинтересовался я.

— Кто?

— Великий предсказатель.

— Да какой он великий? Так, мелочь. И вполне видимый. Хотя смотреть-то там особо и не на что… Сам посуди, вот он.

— Я великий! — заявил предсказатель. Ветви дерева встрепенулись, роняя на землю чудом дожившие до сего дня листья.

— Он дуб? — сообразил я.

— Полный, — улыбнулась птица Гамаюн.

— Сам ты дуб, — обиделся великий предсказатель. — Я ясень.

ГЛАВА 11

Неординарный способ перемещения в пространстве

Тише едешь — ко дворцу приедешь.

Согревшись парой глотков вина, птица Гамаюн мигом захмелела и, обведя нас мутным взором, предупредила:

— Сейчас буду вещать направо и налево. С кого начнем?

— А сколько это будет стоить? — тотчас поинтересовался черт. — Дорого, поди?

— Это ничего не будет стоить.

— Тогда погадай мне, — попросил рогатый, поплевав на ладонь правой руки и вытерев ее о колено. — Что там у меня с карьерным ростом?

— Я не гадалка! — возмутилась птица Гамаюн. — Я вещая птица. Слушай же, существо неразумное, волосатое, пророчество мое:

Широка Русь-матушка от конца до края,Ты совсем…

Но вдруг спохватилась:

— Хотя постой! Надоело работать по старинке, нынче я буду вещать в авангардном стиле. И пускай некоторые бездари обзавидуются и не шелестят. Так что лучше сперва присядь, волосатенький, на травку. Да и все садитесь.

Дождавшись, пока мы рассядемся, а великий ясень-предсказатель выскажется насчет необходимости чистки рядов прорицателей от всяких сомнительных личностей — ренегатов, предателей и прочих изменников великим идеям предсказания светлого и не очень будущего — птица Гамаюн начала отрывисто вещать. С притопом да резкими взмахами крыла.

Ай да морда наглая, рогатая,Ай да спина вся как есть крылатая,Уж ты пойдешь рогами бодать,Уж ты пойдешь крылами махать.

Ветер гонять,Громко кричать,Жизнь продолжать,Счастье искать.

— Ну как? — потупив глазки, поинтересовалась вещая птица.

Мы, разумеется, в меру своей фантазии и воспитанности начали выражать восторг.

— Свежо!

— Оригинально!

— Передовые веяния…

Лишь ясень скептически хмыкнул и заявил:

— Белиберда.

Зря он так. С творческими людьми нужно быть мягче. Они ведь немного не от мира сего… в том смысле, что большую часть своего времени проводят, витая среди заоблачных высей. Птица Гамаюн обиделась на его насмешку, и нам стоило немалого труда отобрать у нее столовый нож, посредством которого она вознамерилась превратить великого прорицателя в груду дров.

— Это он от зависти, — заверил я вещую птицу, убирая от неё подальше все колющие и режущие предметы.

— И то правда, — согласилась птица. — Кто следующий?

— Что ждет меня? — спросила Леля, тряхнув рыжими волосами, которые в лунном свете отливают медью.

А уж ты гой еси, девица, да красавица,А уж ты гой еси, молодая, да прелестница.Быть тебе на празднике гостьей незваною,Быть тебе на празднике гостьей нежданною.

Весело петь,Сладко пить,Тост говорить,Счастье дарить.

— Кому дарить? — поинтересовался черт. — Мне?

— Узнаешь в свое время, — пообещала птица Гамаюн. — Следующий…

— Я воздержусь — подняв руки, отступил на шаг Дон Кихот.

— Как хочешь, — не стала спорить птица-девица. — Значит, сюрприз будет.

— Какой сюрприз?

— Поздно. Теперь ни за что не скажу, не намекну даже… И не проси, и не умоляй.

— Молю лишь Господа нашего и Деву Марию… И будь что будет.

— Ну и ладно, — не стала спорить птица Гамаюн, надев на кукольное личико нарочито серьезную маску. Но надолго ее серьезности не хватило. На губах сама собой заиграла улыбка, а в глазах блеснули озорные искорки. — И нальет ли, наконец, кто-нибудь одинокой даме?

Дон Кихот, продолжая дуться, тем не менее галантно наполнил опустевший кубок пернатой вещуньи.

— Это так любезно, — обрадовалась она. — Можёт, и открою тайну…

Пригубив налитую жидкость, птица Гамаюн подняла на идальго изумленный взгляд и растерянно произнесла:

— Это же сок…

— Разумеется.

— Ну, все! — сглотнув, вещая птица отставила кубок в сторону и потянулась за кувшином с вином. — Ни-че-го не ска-жу, от-ра-ви-тель! — по слогам произнесла она.

— А она прикольная! — осклабился черт, пытаясь соорудить из белоснежной салфетки с золотым тиснением «ОБЩЕПИТ» в уголке некое подобие нимба взамен того, который ныне светит рыбам да прочим глубинным обитателям моря-Окияна.