Сергей Чехин - Белый орк
Тарша немного ошалела от такой заботы, но противиться не стала. Хочет — пусть несет, есть проблемы и поважнее.
— Снимай штаны, — велел Исмаил.
— Но…
— Быстро! Или ты стесняешься? Вы же по жаре всей шайкой голышом ходите, а тут что?
— Я не стесняюсь своих.
— А я, значит, не свой?
Орчиха вздохнула и развязала пояс. Этой железке проще подчиниться, чем спорить.
Пока девушка оголяла рану, Исмаил вывалил на землю пузырьки из прихваченной лекарской сумки. Принялся перебирать склянки и рассматривать на свету. Пять мазей, четыре порошка — все разноцветные. Никаких надписей и этикеток нет. Как и чем лечить — непонятно.
— Может эта? — рыцарь протянул спутнице пузырь с вязкой зеленой массой. — Смотри, как твоя кожа.
Тарша напрягла память, но так и не смогла вспомнить, чем именно Рансу натирал рану. В доме целителя было темно, да и девушка старалась не смотреть на то, как руки остроухого гладят ее бедро.
— Дерьмо, — Исмаил с громким лязгом брякнулся на задницу. — У нашего врача, царство ему небесное, тоже была куча склянок. В половине — яды. Дашь чуть-чуть — яд поборет заразу. Переборщишь хоть на крупинку — больной преставится. Будь у меня тело — пробовал бы сперва на себе. А так…
— Почему ты заботишься обо мне?
Исмаил помолчал немного и ответил:
— Не хочу огорчать товарища вестью о еще одной смерти. Хоть для кого-то история должна закончиться счастливо. Синяя или зеленая? А может красная?
Помощь пришла откуда не ждали. Стрела, после длительного сплава размявшая лапы и сделавшая свои волчьи дела, вернулась к лагерю и села рядом с хозяйкой. Будто поняв, почему странный железный человек битый час нянчит в перчатках склянки, волчица обнюхала рану, а затем пузыри. И ткнула носом один — с темно-фиолетовой мазью.
Рыцарь хлопнул себя по забралу.
— И как я сразу не догадался.
Лекарство быстро впиталось и подействовало почти мгновенно. Зуд и тянущая боль ослабли, Тарша вздохнула с облегчением и потрепала питомицу по загривку. Стрела задрала морду, вывалила язык и довольно рыкнула.
— Плывем дальше, — попросила охотница.
Исмаил кивнул и повернулся к берегу.
Катамарана не было.
Быстрые волны уносили вдаль связанные бревна, превратившиеся в крошечную черную полоску. Скорее всего, Стрела, последней спрыгивая на землю, чуть столкнула катамаран с отмели. А течение сделало свое дело. Догадки догадками, но плот уже не догнать при всем желании.
Исмаил матерился на всю округу минут пять, провожая взглядом уворованную рекой собственность. Потом бродил меж камней, не прекращая забористо ругаться, и искал плавник. Заткнулся лишь когда принялся стругать гнилую рогатину, приспосабливая ее под костыль.
Склянки перекочевали в котомку Тарши, а лекарская сумка пошла на обмотку рогатины. Получилось неплохо — и подмышке удобно, и топать можно почти не хромая. Но компенсировать утрату катамарана не смогли бы даже все костыли на свете. С тростями в придачу. А вязать новый было не из чего, да и день клонился к закату.
— Ну что, пошли? — Исмаил услужливо подставил спутнице плечо.
— Сама справлюсь, — ответила Тарша и заковыляла вперед, но на первом же камне поскользнулась и едва не упала.
Выручил рыцарь, шедший рядышком и успевший подхватить охотницу.
Скрипнув зубами, Тарша обхватила доспех за шею. Идти действительно стало легче, но на душе выли шакалы. Перед кем дочь Степи проявляет слабость? Перед человеком (если это можно так назвать), который ненавидит ее народ всей своей черной душой.
— Тебе не противно?
— Ты о чем? — лязгнул Исмаил.
— Обниматься с "огурцом".
— Да в принципе нет. Даже приятно. Ты такая гладкая, упругая…
Тарша отшатнулась, чуть не выронив костыль. Затем перехватила палку двумя руками и стукнула соседа по спине. Не сильно, но звонко.
— Ну-ну, коза, хватит прыгать. Ногу еще сломаешь, нести потом тебя.
— Больно надо.
— Надо не надо, а я своих в беде не бросаю. Ну, за редкими исключениями.
— С каких пор я стала своей?
Рыцарь приподнял забрало в ехидной улыбке.
— Плечом к плечу с тобой мне довелось повидать столько дерьма, сколько за всю Первую войну не набралось бы. Поэтому иди и не бухти.
С четверть часа шли молча, обходя большие камни, упавшие со скал, и стараясь не растянуться на гальке. Стрела как верный страж то бежала впереди, разведывая путь, то исчезала за спинами, проверяя, нет ли хвоста.
— Есть хочется, — вздохнула Тарша.
— Да, мне тоже. Желудка нет, а голод остался. Пока не засуну внутрь чего-нибудь — аж заснуть не могу.
Исмаил поднял два камешка: один бросил под забрало, другой протянул спутнице.
— Будешь? Сытно, питательно, не портит фигуру.
— Очень смешно.
— Ладно, пошли. Сейчас главное убраться отсюда, а поесть всегда успеем.
Передовой отряд Каменных Сердец добрался до Хуторов в рекордный срок — за день. Горран взял самых быстрых буйволов и самых выносливых воинов, не побоявшись оставить караван без охраны. За повозками надежно присматривало племя Желтой Луны, где главенствовал тот самый старик, едва не отправивший Альберта на гибель. После ритуала его отношение к человеку разительно изменилось, и орк хвостом ходил за Шайном, внимая каждому его слову будто божественным откровениям.
Каково же было удивление искателей, когда они обнаружили на месте поселка пепелища и множество обгоревших тел.
— Что… что здесь произошло?! — заревел Горран. — Вахул, где моя сестра?
Вместо дипломата ответил один из воинов:
— Вождь, здесь повсюду следы конских копыт!
— Люди, — прошипел кочевник. — Что это значит?
— Я не знаю. Пусть твои следопыты обыщут всю деревню. Уверен, с Таршей все в порядке. За ней присматривает Исмаил.
— Это меня ничуть не успокаивает!
Орки разбрелись по руинам. Вскоре им удалось найти следы, ведущие до козьей тропки и уходящие вниз. А вот свежие отпечатки копыт, наоборот, возвращались в Степь и продолжались вдоль Предгорья.
— Почему люди ищут мою сестру?
Альберту оставалось лишь развести руками.
— Найдем ее и узнаем. Не волнуйся. Верь мне.
Горран шумно выдохнул и прикрыл глаза. Было видно, что орка одолевают сомнения и тревога, но он не хотел выставлять эти чувства напоказ.
— До сего дня мне не приходилось сомневаться в твоих словах, Вахул. Надеюсь и дальше не придется.
Альберт тем временем подошел к остаткам хижины Куввы. Сам крестьянин, давший человеку приют и еду, лежал рядышком с глубокой раной в груди. В руке Куввы был зажат простецкий каменный топорик. Огонь не успел добраться до тела, и на лице старика можно было прочитать умиротворение. Несмотря на неподобающий орку образ жизни, кочевник умер не от позорной старости, а в бою.
Но с кем, черт возьми, он сражался? Зачем люди проникли так глубоко в Степь?
— Вождь, взгляни!
Воины собрали все женские тела и разложили в ряд на обочине дороги. Один труп был изуродован пламенем до неузнаваемости, сохранились лишь очертания фигуры. Но эта орчиха была низкорослой и кривоногой, чего нельзя сказать о высокой стройной охотнице. Среди остальных женщин Тарши также не нашлось.
— Не знаю, что хотели эти люди — но они ответят кровью за кровь. Можешь не пытаться убедить меня в обратном, Аль-Вахул.
— И не стану, — Альберт вытащил меч из ножен и коснулся пальцем лезвия. Надо обязательно подточить. — Но сперва я задам им несколько вопросов.
— Тогда мы отправимся по следу как только отдадим павших духам. Ломайте хижины и готовьте костер!
Несмотря на дикое желание броситься в погоню прямо сейчас, Горран был обязан ставить интересы племени и традиции превыше всего. Как бы не хотелось поскорее отыскать сестру, мертвых необходимо сжечь со всеми почестями. Хоть они избрали иной путь и другую жизнь, судить их за это могли только духи.
— Подожди, вождь. Эй, парни! Среди трупов эльфов не было?
Воины переглянулись и покачали головами.
— А дом на обрыве осмотрели?
— Да. Там пусто.
— Хорошо. Если с ними Рансу, беспокоиться не о чем.
— Рансу? — удивился Горран. — Кто это?
— Целитель. И друг. Уверен, что Тарша под надежным присмотром. Знай, я беспокоюсь о ней не меньше твоего.
Вождь нахмурился, но ничего не сказал.
Кочевники сложили посреди деревни невысокий, но широкий штабель из бревен и досок. Сверху в два ряда уложили мертвецов. Огонь занялся сразу, но столб дыма чуть сносило в сторону холодным ветром. Горран наблюдал за церемонией немигающим взглядом, скрестив руки на могучей груди.
— Жаль Грума рядом нет, — наконец произнес орк. — Как думаешь, духи примут этих земледельцев?
— Примут, — с уверенность ответил Шайн. — Обязательно примут.
Русло реки постепенно сужалось, течение ослабевало. Это показалось Исмаилу странным, и вскоре его подозрения подтвердились. На самом тонком участке образовалась большая "естественная" запруда. Среди плавника и всякого мусора застряли черные, раздувшиеся орочьи тела. Беглецы прекрасно знали, откуда приплыли эти подарочки — из обрушенной Альбертом крепости. Но самое паршивое (и в то же время обнадеживающее) было то, что к этой зловонной куче пристал и катамаран.
