Сергей Шведов - Родить Минотавра
– Кто рекомендовал, если не секрет? – Халилов, – не стал скрывать Тяжлов. – Если довериться его подозрениям, то именно вы, Василий Семёнович, устранили Рекунова и Селянина.
– Вот как? – Певцов отреагировал на обвинение куда спокойнее, чем Тяжлов ожидал. – Вы что, собираетесь меня шантажировать?.
– В общем, да, – кивнул головой Тяжлов. – Дело о взрыве Рекуновском доме ведёт мой хороший знакомый, следователь прокуратуры Березин. Думаю, что после моей подсказки и на основании показаний Халилова он вас посадит.
Певцов засмеялся, да и по лицу незаметно было, что он испугался недвусмысленной угрозы.
– Я не знаю, в чём меня подозревает Халилов и какие имеет к тому основания, но точно знаю, что от следователя прокуратуры вышеназванный субъект будет держаться на расстоянии.
– Вы намекаете на убийство Резанова? – усмехнулся Тяжлов. – Вынужден вас разочаровать, Халилов журналиста не убивал. И вообще у меня есть все основания полагать, что этот сукин сын живёхонек.
Пожалуй, за всё время разговора впервые по лицу Певцова скользнуло недоумение. Возражать он, однако, не спешил, давая возможность оппоненту потихоньку раскрывать имеющиеся козыри.
– Ваш хороший знакомый Астахов на пару с вашим коллегой Костиковым провернули одну весьма удачную операцию, которая тянет не менее чем на пятьсот тысяч долларов. В принципе ни я, ни Халилов зла на вас не держим, Василий Семёнович, но нам нужен Астахов.
Кажется, Певцов осознал всю опасность ситуации, в глазах его загорелись злые огоньки и тут же погасли. Держался он неплохо, но замаячившая перспектива ареста не могла его не тревожить. – Беседа идёт под запись?
– Боже упаси, – возмутился Тяжлов. – Подобная запись компрометировала бы меня в большей степени, чем вас. Вы были в курсе Астаховских махинаций?
– В некотором смысле, – ушёл от прямого ответа гость. – Бросьте, Василий Семёнович, – возмутился Тяжлов. – Вы были активным участником, но вас кинули. Понимаете? Астахов вас кинул на полмиллиона, по меньшей мере. Они вам звонили вчера?
– Звонил Костиков. – Значит, вы в курсе, как они раскрутили Дерюгина? – Костиков говорил только о кассете Юдина, о Дерюгине речи не было. – Связь с шефом осуществляется через вас?
– Я уже позвонил ему и сказал, что кассета у Костикова. – Скверно, – покачал головой Тяжлов. – Скверно и для вас и для нас – Для вас, скорее всего, да, – спокойно отозвался Певцов. – А вот что касается меня, то вряд ли ваш Березин станет ноги бить, если за меня замолвят словечко высокие покровители.
– А вы уверены, что замолвят? – пристально глянул ему в глаза Тяжлов. – И так ли уж высок ранг вашего шефа. Так ли уж велики его полномочия. Может быть, он просто блефует и, сорвав куш, спокойненько уберётся с добычей в свою нору, оставив вас в дерьме? Астахов-то поумнее вас оказался, Василий Семёнович, если решил сам обеспечить себе достойную старость.
– Что вы от меня хотите, Николай Ефимович? – нахмурился Певцов. – Мне нужна кассета Астахова, и если она окажется у вас в руках, мы можем продолжить этот разговор.
– Вы сами назвали сумму – пятьсот тысяч долларов, – быстро проговорил Певцов. – Я не обещаю вам всю эту сумму наличными, но есть и другие формы расчета. Вы человек мыслящий, Василий Семёнович, с крепкими нервами, такие люди нам нужны. Певцов криво усмехнулся:
– До недавнего времени моих способностей никто не замечал. – Это потому, что вы не очень стремились их обнаружить. Место под солнцем нельзя завоевать без усилий и риска.
– Наверное, вы правы, – охотно согласился Певцов. – С моей стороны винить, кого бы то ни было глупо. Я так понимаю, вы поставили Халилова в известность о постигшем вас несчастье?
– Да, – подтвердил Тяжлов. – В охоте на Астахова у вас будут конкуренты. – Вы здорово промахнулись, Николай Ефимович. Если компромат попадёт в руки Халилова, вам солоно придётся. Ей богу, для вас лучше, если Астахов передаст эту кассету в руки паленовцев, не говоря уже о моём шефе. Рустем Халилович Халилов птица такого полёта, по сравнению с которой все эти рекуновы и селянины – мелкая сошка. Он наркоделец большого масштаба.
Тяжлов переваривал эту новость с трудом. Во всяком случае, скрыть своей растерянности от Певцова он не смог. Однако и Певцов не спешил торжествовать по поводу Тяжловского несчастья, в глазах у него появилось даже нечто похожее на сочувствие.
– Я постараюсь вам помочь, Николай Ефимович, но, как вы понимаете, долг платежом красен.
Тяжлов проводил глазами удаляющуюся фигуру Певцова и провёл ладонью по разгорячённому лицу. Он отчётливо сознавал, что проиграл партию гостю и проиграл вчистую. Николай Ефимович вдруг с горечью осознал, что – стар. И сил для борьбы за место под солнцем практически не осталось. А выйти достойно из игры ему не дадут. Наверх буром прёт племя молодое-незнакомое, взращённое в каких-то уж совсем сатанинских инкубаторах. Без морали, без нервов, без сострадания, способное походя раздавить заслуживающего почётную старость человека. Николай Ефимович угодил между двух огней, и в лучшем случае ему уготовано место на скамье подсудимых в показательном процессе, в худшем – его просто пристрелят, ибо плясать под дудку наркомафии он не собирался. Была, конечно, возможность встретиться с Чеботарёвым и выложить всё как на духу, но следователь прокуратуры не всесилен. О помощи губернатора в данной ситуации даже думать нечего – сдаст, только бы самому устоять. Вот ведь ситуация – хоть топись.
Топиться, однако, Николай Ефимович не стал, а обнадёженный вдруг нежданно промелькнувшей мыслью вышел из кабинета и быстро сбежал по лестнице вниз. Физическая форма позволила Тяжлову сделать это без больших перебоев в дыхании. Кабы не истрепавшиеся нервы, да не изработавшиеся мозги, мог бы ещё лет десять вершить судьбами области.
Селезнёв визиту Тяжлова удивился. Прямо надо сказать, бывало второе лицо области в кабинете редактора газеты не часто, а точнее не бывало никогда. Для разговора Николай Ефимович всегда вызывал Селезнёва на ковёр. Но ныне нужда заставила изменить сановным привычкам.
Селезнёв верхним чутьём уловил, что визит высокого лица состоялся неспроста, а выслушав просьбу гостя, и вовсе впал в растерянность.
– Да где же я тебе его возьму, Николай Ефимович, – понизил он голос. – К тому же слух прошёл про него нехороший.
– Резанов живой, – твёрдо сказал Тяжлов. – Это я знаю точно.
Булыгин на зов начальства явился незамедлительно, однако, ничем существенным поделиться не смог: то ли не захотел, то ли действительно ничего не знал. – Это важно не только для меня, но и не в последнюю очередь для Резанова, – рассердился Тяжлов. – Судьба области от этой встречи зависит.
– Может объявление дать, – предложил Булыгин. – Резанов родную газету просматривает от и до. У него такая привычна.
– Как ты представляешь себе это объявление? – удивился Селезнёв. – Что-нибудь вроде: Ташал ищет встречи с божественным быком Огусом. Если Резанов откликнется, то мы сведём его с Николаем Ефимовичем.
– С ума сошёл! – возмутился Селезнёв Булыгинскому совету. – Какой Ташал, какой бык?
– Пожалуй, – неожиданно согласился с журналистом Тяжлов. – Печатайте.
Риск был, конечно, велик, ибо прочитать объявление в газете мог не только Резанов, но и многие заинтересованные недоброжелатели. Но Николай Ефимович надеялся, что им будет не до газет.
Певцов вышел от Тяжлова в приподнятом настроении, информация, полученная от областного чиновника, была из ряда вон выходящей и открывала перед предприимчивым человеком перспективы, от которых захватывало дух. Риск, впрочем, тоже был немалым. Контакт с Халиловым сулил большие приобретения, но и таил немалую опасность в виде простреленной мимоходом головы. Головы, между прочим, не последней в России. Василий Семёнович давно уже высоко оценивал свои способности и получил тому даже официальное подтверждение в виде когда-то весьма почетного звания. Ныне, правда, всем званиям и степеням в России грош цена. Зелёными платили за разворотливость, и многие из разворотливых собрали хороший урожай, пока Певцов пребывал в меланхолии. А были эти расторопные и разумом скорбны и талантами небогаты. Певцов не рискнул включиться в гонку на начальном этапе, когда родимое государство разбрасывало собственность пригоршнями. Не подбирали её только ленивые и предусмотрительные. Ленивые не подбирали, естественно, из лени, а предусмотрительные – потому что знали: за первым этапом экспроприации неизбежно последует второй, когда начнут экспроприировать экспроприаторов. Второй этап для расчетливого человека безопаснее и надёжнее в смысле устойчивости достигнутого положения. Ныне вторая волна экспроприации набирала ход, и самое время было Певцову подсуетиться. Моральная сторона дела не особенно волновала Василия Семёновича, деньги, как известно, не пахнут, а собственность, на которую он претендовал, досталась её нынешним обладателям отнюдь не в поте лица.
