Мария Вересень - Высшее образование для сироты, или родственники прилагаются

— Они такие чопорные и надменные, — вздыхала мавка, — будут преподавать нам этикет и умение вести себя в высшем обществе. Станут задирать нос и намекать, какие мы темные и невежественные.

Я, недовольная разлукой, смотрела на их сборы и тосковала. Я оставалась одна. Вчера Феофилакт Транквиллинович после очередного занятия в лесочке, задумчиво глядя на воронку шагов двадцати в диаметре, «обрадовал» меня, сказав, что весь год лелеял надежду отправить меня на практику в Академию магов. И, не замечая моих расширившихся от ужаса глаз, сообщил, что теперь видит — маги просто не перенесут моего магического таланта, а оплачивать им лечение и восстановление Академии Школе Архона просто слабо. Поэтому практикой моей будет собирание мифов и легенд о Заветном лесе по близлежащим деревенькам.

Я обрадованно закивала головой, пообещав, что раз в три дня обязательно буду появляться в Школе, так как материал буду собирать в гордом одиночестве и наставник будет волноваться.

Мифы и легенды о Заветном лесе пришлось собирать не только на посиделках у старушек и девиц, но и в кабаках, причем в последнем Случае делились намного охотнее и эмоциональнее. К концу третьей недели я не только собрала толстенькую стопку исписанных листов (многие пришлось выкинуть из-за крайне неразборчивого почерка писавшей), хранивших следы условий, в которых были добыты, но и значительно пополнила словарный запас и могла запросто различить восемь сортов самогона. Пару раз я с замиранием сердца замечала знакомую темную личность, но ссылалась на алкогольные пары.

Наставник, видя мое рвение в сборе сведений и по достоинству оценив энтузиазм, хлопнул по столу ладонью и попросил в приказном порядке закончить практику и перейти к систематизации информации и окультуриванию языка мифов, с нажимом уточнив, что заниматься этим нужно в стенах Школы.

Вот тут-то и началось самое тоскливое. Все жительницы этажа проходили практику, поэтому этаж пустовал. Сидеть одной в полной тишине было просто выше моих сил. К тому же многие из собранных мифов были откровенно страшные. К концу второго дня я даже уборной опасалась. К концу третьего дня, вспомнив, как Алия в минуты тоски взвывала, я вышла в темный коридор и выдала вдохновенный вой. Лучше бы я этого не делала, в ответ немедленно кто-то так же тоскливо провыл. Остаток вечера и половину ночи я провела за закрытой на все замки дверью, со сковородой в руках.

Алия и Лейя должны были приехать лишь через четыре дня.

Я посидела за столом, шурша записями, и взгляд остановился на кувшинке. А почему бы и нет? — спросила я себя. Мне ведь сказали — приходи, когда станет потеплее. Я решительно отправилась в учебное крыло, в кабинет директора. Коротко постучала и, услышав разрешение войти, зашла. Директор совсем не по-директорски сидел на краю стола, черные волосы его были всклокочены, а очки возлежали на носу мраморного льва, придавая последнему очень строгий вид.

— Здравствуйте, госпожа Верея. — Феофилакт Транквиллинович соскочил со стола, водрузил очки на свой нос и уставился на меня поверх стекол. Я сразу стала подозревать, что очки Вук Огнезмий носит для придания себе степенного вида. Пробормотав приветствие, я приступила к главному:

— Я хочу попросить разрешения сходить в Заветный лес.

Директор потер подбородок, покачался с носка на пятку и спросил:

— Почему у вас появилось такое желание?

— Ну-у, — я потеребила рукав платья, — меня же приглашали. И хочу сопоставить мифы с правдой.

Наставник расхохотался:

— А вы уверены, что вас пригласили не для того, чтобы совершить какой-нибудь древний кровавый обряд?

Мне такое как-то даже в голову не приходило. Я призадумалась, а Вук Огнезмий продолжал:

— К тому же Древние навряд ли расположены делиться с вами правдивыми событиями, скорей всего вы получите еще такое же количество мифов, только на другой лад.

— Тогда я сравню рассказанное Древними с рассказами людей. Тоже получится очень интересно.

Феофилакт Транквиллинович склонил голову набок и с пониманием спросил:

— Тоска?

— Ага. — Я поморщилась.

— Только подумайте! — восхитился наставник, обращаясь почему-то к портьере, отгораживавшей личные апартаменты от кабинета. Я тоже вперила туда свой взгляд. — У нее тоска! — Феофилакт Транквиллинович всплеснул руками. — Зато я, к вашему сведению, впервые за последние полгода просто отдыхаю, телом и душой. Удивляюсь, как это мне раньше не пришла такая чудесная мысль разделить вашу дружную компанию?

Я вонзила взор в портьеру, ожидая от нее ответа и решая — есть за ней кто-нибудь, и если да, то почему он прячется.

— Хорошо, госпожа Верея, я разрешаю вам сходить в Заветный лес. Дольше трех дней там не задерживаться! — вывел меня из размышлений голос наставника. — Свое цветочное чудо возьмите с собой. — Заметив мой удивленный взгляд, пояснил: — Она выведет вас на нужную дорогу. Не понимаю, как, имея такого надежного проводника, вы в прошлый раз заплутали?

Я выскочила из кабинета и бегом побежала в свою комнату, чтобы успеть собраться и выйти уже сегодня утром.

Кувшинка действительно оказалась замечательным гидом. Стоило лишь немного уклониться в сторону, как она красноречиво намекала, что собирается немедленно сдохнуть — никла и теряла цвет.

— Почему заплутали в прошлый раз? — сказала я кувшинке. Да потому, что ты, дорогая, преспокойно лежала у меня за пазухой! До Заветного леса я добралась в середине дня. Прошмыгнула между частоколом елей и остановилась. Постояла на месте, покрутилась и заорала:

— Карыч, ты где?! Я тебе мяса принесла. — Помолчала и добавила вполголоса: — Баранины.

— Мясо, мясо… — зашептало со всех сторон, и из-за древесных стволов потянулись костлявые конечности. Я взвизгнула и обхватила мешок двумя руками, не желая делиться угощением, приготовленным для Карыча, с кем-то еще.

— Только суньтесь! — пригрозила я, стараясь ·не дрожать коленками. — Карыч, если ты сейчас же не появишься, то я все угощение отдам амба, чтоб они подавились!

— Чего ор-решь? — послышалось недовольное карканье. — Трресни их по гр-рабкам, амба и отстанут. — Карыч как ни в чем не бывало сидел на вершине ели и сверкал лиловыми глазами.

Я размахнулась мешком и шмякнула им по нахальным, противным ручищам. Конечности с недовольным ворчанием исчезли. — Ну чего пр-рипер-рлась?

— В гости, да спросить кое-что надо.

Ворон слетел на землю и подошел ко мне:

— Угощай.

Я вытащила из мешка стеклянную банку, набитую мясом, и протянула ворону.

— Сыр-рое! — удовлетворенно каркнул Страж, закидывая в клюв кусок- Пр-релесть.

— Спасибо, — буркнула я.

— Не ты пр-релесть, а бар-ранина, — тут же парировал Карыч. С мясом он расправился за секунды и, с сожалением посмотрев на пустую банку, произнес: — Спр-рашивай.

Я засунула пустую банку в мешок и произнесла: — Мне Анчутка нужен.

— Иди к озер-ру.

— Одна?! — ужаснулась я, выронив мешок.

— А тебе нужен пр-ровожатый?

— Я боюсь, — честно призналась я, снова хватаясь за мешок.

Ворон удивленно каркнул:

— Чего бояться?! Амба бей по рукам, дойдешь до р-русалки, можешь пр-рисоединиться и хор-роводы поводить, а там до озер-ра кр-рылом подать. Встр-ретишь кар-роканджалов — сунь в морду ихнюю железо, они и отстанут.

Пришлось идти одной. Кувшинка снова взбодрилась и уверенно горела алым цветом. Несколько раз стукала по загребущим ручонкам амба, которые не столько меня пугали, сколько вызывали досаду.

Еще издалека услышала веселые песни и поняла, что дошла до русалочьего хоровода.

— Новенькая, новенькая! — закричали радостные голоса, и вокруг меня закружились в хороводе полунагие девицы. Я опустила мешок на землю и с интересом стала их разглядывать, чтобы потом описать в своей работе их внешний вид. Попробовала даже, перегнувшись через сцепленные руки, осмотреть их спины, так как один из опрошенных на полном серьезе утверждал, что со спины они чисто утопленницы — сине-зеленые и разлагающиеся. Русалки щебетали о своей вольной жизни, о бесконечном веселье. Я же, не обращая внимания на их песни и пляски вокруг моей персоны, вытащила из мешка карандашик и лист бумаги, села на пенек и стала описывать на листке внешний вид русалок и слова из напеваемых ими песен. Водяные девы разобиделись на меня за серьезность, и хоровод распался.

— Березина! — возмущенными голосками стали выкликать они.

— Ваши чары на нее не действуют, — послышался знакомый голос.

Я повернула голову и увидела знакомую зеленоглазую женщину. Русалки почтительно расступились, пропуская ее ко мне.

— Она часть нас, — продолжала та, снисходительно посматривая на меня. — Пришла все-таки?

— Ага, — я, не отрываясь от листка, кивнула, — курсовую пишу, сравниваю реальное и выдуманное. Спиной повернитесь, пожалуйста. — И, когда удивленная Березина повернулась, гордо записала: обычная спина, обнаженная и вполне симпатичная, без следов чешуи.