Лучший способ спрятаться (СИ) - Майская Екатерина

Говоря все это, Алексей Владимирович смотрел на меня. Во взгляде читался вопрос: «Не передумаешь?»

— Ключ посетить надо обязательно! Я обещала подруге про него рассказать.

Не передумаю. Тем более, что мне кажется, я знаю, что там за привидение живет…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Нас высадили около дорожки, ведущей к ключу. Попрощались мы вежливо, обещая друг другу при встрече пересечься в столице. Штольц клятвенно пообещал передать привет каким-то родственникам и знакомым. Я улыбалась. В принципе, улыбка не была натужной и выдавленной из глубины души. Мне понравились эти два офицера. С ними было легко общаться, а постоянно делающий попытки флиртовать Влад, осаживался Штольцем. Правда у меня возникло такое впечатление, что Влад флиртует из спортивного интереса и, как-то несерьезно, что ли… Как будто у него такая маска — баловня девушек. Или роль. И он ее профессионально отрабатывает. Появился соблазн немного подыграть, но взглянув на Штольца, я передумала. Не хотелось бы ему осложнять жизнь.

Кстати, легкое касание никаких намеков на пересечение в ближайшем будущем или прошлом не дало.

По дорожке мы шли не спеша. Надо ж ведь хотя бы посмотреть на этот ключ, прежде чем идти к поместью? Если кто узнает, что мы здесь были, опишу этот деревянный домик с купальней, к задней стенке которой прибиты вешалки, на которых висят различные ковшики. Хочешь пей, хочешь купайся. Принимать воду можно было внутрь и снаружи.

Ключ бил прямо из стены оврага, собираясь внизу в обложенной камнями чаше, и дальше вода текла в купальню. Странно. То, что назвали ключом — больше было похоже на водопад. А также странно было то, что я совсем ничего не помнила про этот ключ, а ведь мы с родителями прожили здесь почти год после возвращения из Вельдского княжества.

Хотя… Если вспомнить то время… После того как я осознала гибель родителей, из моей памяти пропали целые недели и даже месяцы. Я просто не помнила, что я в это время делала. Как будто память по каким-то причинам решила просто ампутировать болезненные воспоминания, с чем бы они не были связаны. Возможно где-то там и была информация про ключ. Хотя вариант, что я была ребенком, и мне такие вещи были просто не интересны, тоже вполне имеет место быть.

Народу не было от слова совсем, поэтому быстро пробежавшись и осмотрев все, мы готовы были двинуться к конечной цели нашего сегодняшнего путешествия. Все осмотрели, водичку попили. Сначала пришлось вернутся на основную дорогу и, пройдя минут десять вдоль нее, свернуть на заросшую грунтовой, которая спускалась достаточно резко вниз и терялась в тени деревьев.

Границу поместья первым обнаружил Штольц. Прозрачная, но непреодолимая стена. Он в нее уперся и не смог сдвинутся с места. Я не сразу это обнаружила, потому что продолжала ему рассказывать, что, где находится на территории поместья, и услышав «Ариадна!» повернулась и обнаружила, что я уже успела достаточно далеко от него отойти.

— Подождите, Алексей Владимирович!

Я вернулась, легко пересекла ту границу, которая не пускала его.

— Попробуем тогда другим путем. Дайте руку.

Держа Штольца за руку, мы легко преодолели невидимую грань, которая начиналась в нескольких сотнях метрах от забора.

— Интересно, а как сюда попадает ваш опекун?

— Венюков? Думаю ему отдали ключ. Официально он должен следить за поместьем. А он в свою очередь может провести с собой хоть полк солдат. Рилли не может противодействовать ключу.

— Рилли?

— Давайте дойдем до дома, и я все объясню. Отец принес Рилли откуда-то еще когда я была маленькой. Они с мамой называли ее семейным защитным духом. Она усиливала защиту посольства, пока мы жили там, потом папа забрал ее с собой. Мне кажется, именно она никого сюда не пускает, но убедиться в этом мы сможем, только когда дойдем до дома. Ее видно только в темноте, а сейчас середина дня. В доме наверняка есть темные помещения — сможем пообщаться.

Подходя к дому, я чувствовала, как меня захлестывают эмоции, воспоминания о счастливых днях здесь. Качели, на которых папа меня качал, пока мама сидела на этой облезлой лавочке, которая тогда такой не была, читала книжку, зачитывая отцу особо понравившиеся фразы… Вот там среди деревьев находится беседка, в которой летними днями и вечерами мы обедали и играли в настольные игры. Или я рисовала, а отец корректировал текст книги, подчеркивая зелеными чернилами спорные моменты, чтобы посоветоваться с мамой потом, если вдруг сейчас ее не было рядом.

Я помню их спор, похоже единственное, что можно расценить как семейную ссору. Папа хотел поставить маму в соавторы в свою книгу, а она говорила, что общество еще не готово к этому и не потерпит женщину-автора. Но ее имя все-таки появилось на титульном листе. Он посвятил эту книгу ей.

Странно, что я всего этого не помнила… Совсем… До этого момента…

Подойдя к дому, я поняла, что очень хочу и одновременно очень боюсь открыть дверь. Хочу, потому что кажется, что стоит открыть дверь и я опять вернусь в беззаботное детство. Боюсь, потому что не уверена, что ко мне вернутся только приятные воспоминания.

Так я и застыла на крыльце, положив руку на ручку двери. Не знаю, сколько бы еще я так стояла, если бы стоящий рядом Штольц не положил свою руку сверху на мою и не нажал.

Дверь медленно и бесшумно отворилась…

***

Запах. В эти комнаты не входили несколько лет, а пахнет свежестью, как будто только что прошла гроза. Вещи не потеряли цвет. Они были такими же яркими как во времена моего детства. Даже цветы в горшках не засохли. Для них просто остановилось время.

Единственное, что выделялось — это форменный бардак. Что-то искали, вытаскивая вещи из шкафов и, конечно же «совершенно случайно» забыв положить обратно. Следы предыдущих визитов опекуна в мое родовое гнездо.

— Здравствуй, Рилли!

Лицо обдул свежий морской ветер, а в дальнем углу холла появился светящийся силуэт.

«Здравствуй».

— Я тебя слышу! А почему я тебя слышу? Алексей Владимирович, а вы что слышите?

— Стрекотание кузнечиков, шум прибоя…

«Ты сейчас старший член рода. Раньше меня слышал твой отец, сейчас — ты».

— Рилли, хорошая моя, как же я по тебе соскучилась!

Рилли нельзя было обнять или потрогать, но она воспринимала эмоции как касания. И сейчас своими эмоциями я ее крепко обнимала, а по мне пробежали десятки мягких лапок…

— Как же хорошо! Как же безопасно!

— Ариадна, я не уверен, что мы намного опередили вашего опекуна. У нас не так много времени, как хотелось бы… К сожалению.

— Рилли, покажи нам, пожалуйста, семейные тайники. Надеюсь, опекун ничего не нашел…

«Кроме неприятностей — ничего».

Тихий смех в голове показал, что Рилли все еще та проказница. На стене появились следы маленьких лапок, которые побежали в библиотеку. Следы появлялись на стене и исчезали, стоило нам пройти мимо.

Ого, да тут искали с чувством, с толком, с расстановкой. Книги были свалены кучами на полу. Пустые, голые, неприкаянные полки. Один из шкафов лежал на боку, и если бы не стопка книг, на которую он упал…

— Что здесь произошло?

«Хотели взломать стену и на них совершенно случайно упал шкаф».

— Совершенно случайно упал шкаф? С книгами?

«Нее, на тот момент они уже все достали, но одному лысому ежику показалась, что в стене тайник»

— А где на самом деле тайник?

«В потолке, конечно!»

Ну да, конечно, где же еще делать тайники…

— А как его открыть?

«Свет включи».

— Свет?

Выключатель был около двери и свет я включила. Днем. Но ничего не изменилось.

— Рилли?

«Защита на крови».

— Алексей Владимирович, у вас нож есть?

— Перочинный.

— Доставайте.

«Лучше иголкой».

Правильно! Брошка!

Все-таки проколоть палец проще чем его порезать. Тем более, что что-то мне подсказывает, что это не в последний раз.