Андрей Жвалевский - Девять подвигов Сена Аесли. Подвиги 1–4
Тетраль Квадрит и несовершенство конституции
Перед Бальбо Рюкзачини появилась белая перчатка. Она показала писателю пять пальцев, потом четыре, три, два, один, щелкнула всей пятерней и исчезла.
Браунинг был почти уверен, что Бальбо спросит «Что это такое?», но коротышка только страдальчески поморщился.
Камеры застрекотали. Министры дружно оскалились. Мониторы колдовидения, развешанные по стенам, после секундного замешательства продемонстрировали министерские улыбки (в сдержанном, облагороженном варианте).
Рюкзачини строго посмотрел в объектив.
– Здравствуйте. Мы начинаем круглый стол из кабинета премьер-министра. Уверен, все вы сейчас прильнули к экранам колдовизоров… хотя всем вам следовало бы отольнуть от экранов, пойти в магазин и купить книгу величайшего из ныне живущих писателей…
Квадрит, не переставая улыбаться, показал Бальбо (вне зоны видимости камер) увесистый, как горшок с медом, кулак.
– …но не будем отвлекаться на истинные ценности. Сегодня свое мнение об интересующих их проблемах выскажут министры Алигаттер, Чейнджер, Мюсли и премьер-министр Квадраль Тетрит, которому я сейчас и предоставлю слово.
Квадрит приосанился и открыл рот.
– Мое мнение, как всегда, никого не интересует, – добавил Бальбо. – Прошу вас, Тефаль.
Премьер был сегодня само обаяние. Он всегда был оно, когда на него смотрели зрители[127]. А сегодня зрителей более чем достаточно – каждому ведь интересно увидеть, как в прямом эфире произойдет преступление, пресечение и наказание, да еще направленное против премьер-министра.
– Добрый день, дорогие соотечественники… – Премьер в меру посерьезнел, но решил разрядить обстановку, – и соматерщинники!
Из-за дверей донесся приглушенный магической защитой хохот оборотней в погонах. На шутки руководства у них был особый нюх, который часто заменял им слух.
– В наше нелегкое время, – продолжил Тетраль, мастерски переходя от шутливого тона к трагическому, – когда на каждом углу…
В одном из многочисленных углов раздался хлопок. Участники круглого стола подпрыгнули вместе со своими стульями. Браунинг снял четки с предохранителя и метнулся в угол. Навстречу ему высунулась озабоченная рожа Ромуальда.
– Крепкая штуковина, – доверительно сообщил он следователю, – только вместе со штативом отламывается. Да вы эта… не обращайте значения, я тут по хозяйству…
Первым нашелся премьер.
– Вот! – воскликнул он, патетически протянув длань в сторону собственного секретаря-домового. – В наше время в каждом углу может притаиться преступник! Стяжатель, грабитель, бандит! Ромуальд, я ведь это тебе говорю!
– Ништо, барин, – напыжился домовой, – как-нибудь справлюсь я с вашим бандюком! А то договорюсь!
И бесстрашный секретарь снова направился в угол, где могла притаиться всякая нечисть. Квадрит проводил его тяжелым взглядом и повернулся к камере.
– Так может ли быть в наше время задача более насущная, чем профилактика преступлений?! – провозгласил он.
– Рекламная пауза, – мстительно произнес Бальбо.
– Волшебные недели в Магдональдс! – завопил один из мониторов. – БигМаг с зубами! И еще посмотрим, кто кого!
– Свежее дыхание облегчает заклинание! – закричал второй.
– Дракула! 572 года, клубится, пахнет серой, умер в 1476 году. Не курит! – принялся зазывать третий.
Некоторые колдовизоры пытались всучить товар даже министрам. Когда один из мониторов воскликнул, обращаясь к Тотктонаде: «Вы все еще сжигаете ведьм? Тогда мы идем к вам!», дверь неожиданно открылась.
Однако вместо поставщика асбеста в кабинет вошел еще один отец Браунинг. Оборотней в погонах появление следователя, который уже находился внутри и оттуда не выходил, озадачило, но препятствовать второму Браунингу они не стали, сочтя это какой-то хитроумной шуткой. Шутки, непонятные с первого раза, оборотни ценили особенно высоко.
Браунинг молча прошел по кабинету и спрятался за портьерой.
Присутствующие к этому оказались явно не готовы. Сначала они попробовали проглядеть в шторе дырку, но штора, изготовленная из специального противодырочного материала, не поддалась. Маги повернулись к первому Браунингу.
– Вы ничего не заметили? – спросил тот, массируя веки. – У меня в последнее время так разыгралось воображение, что я стал подумывать об отставке.
Слово «отставка» подействовало. Руководители департаментов и премьер-министр принялись пожимать плечами и интересоваться у соседей, не бывает ли у них галлюцинаций. Тотктонада исподтишка показал Браунингу один из пальцев.
Реклама закончилась, и экраны вновь заполнил Тетраль Квадрит.
– Так может ли быть в наше время задача более насущная, чем профилактика правонарушений?!
– «Профилактика правонарушений», – повторил Бальбо с таким видом, словно пережевывал лягушку.
– Именно! Но, увы, так ли сложились обстоятельства или это чья-то недобрая воля, но в ближайшее время нам придется заниматься совсем другим. Я имею в виду выборы премьер-министра.
«Ишь как завернул, – подумал Браунинг. – Три срока на посту премьера, а уходить не хочет».
– Чтя конституцию…
– «Чтя конституцию», – Бальбо закатил глаза.
– Чтя конституцию, – сбить Квадрита с мысли было невозможно, – я должен уступить место премьера кому-то из более молодых политиков.
Тетраль сделал паузу. «Сейчас он скажет „но“ и объяснит, почему не может сделать то, что должен», – подумали Аесли, Гаттер и Пейджер.
– Я должен уйти. Но…
Все напряглись. Премьер-министр стрельнул хитрым глазом.
– …но не будем о грустном.
Сен Аесли и десять шмякодавок
– …что, по-моему, совершенно очевидно! – завершил объяснение Сен.
Вокруг царило гнетущее молчание.
– Какой ты умный, Сен, – с грустью сказала Амели.
– Да все понятно! – Порри схватил друга за руки. – Ты успокойся, мы все поняли: преступление будет совсем не там, где предсказывали, предсказатель ошибся.
– Повторяю для Гаттера. Предсказатель не ошибся. Но он определил не место преступления, а координаты места преступления… Можно я что-нибудь сломаю?
Мергиона протянула нунчаки.
– Их я вряд ли сломаю, – сказал Сен.
– Ты можешь что-нибудь сломать ими, – сказала Мерги.
– Спасибо, – сказал Сен и рубанул нунчаками по спинке соседнего стула. Спинка разлетелась в щепки.
– А ведь я собирался туда сесть, – сообщил Порри.
– Повезло, – сказала Мерги.
– Так, – Сен положил нунчаки на стол. – Попробую еще раз. Никто не ошибся, все предсказано правильно, все дело в неадекватной интерпретации информации…
Мальчик остановился. Слушатели определенно интерпретировали информацию неадекватно. То есть оцепенели.
– Попробую еще раз. Эй! Я говорю «Эй!» Прошлый раз уже закончился! Кто знает, как по-португальски «раз, два, три»? Нет, не надо, давайте я лучше на примерах. Мисс Сьюзан, выколдуйте, пожалуйста, шмякодавок[128]. Мисс Сьюза-а-а-н!
Профессор МакКанарейкл вздрогнула и осмотрелась.
– Будьте любезны, наколдуйте штук десять шмякодавок… Нет, покрупнее… Вот так в самый раз. И чтобы все были черные, а одна рыжая… Спасибо.
Лица слушателей посветлели: наблюдать за потешными букашками куда веселее, чем разбираться в неадекватной интерпретации информации. Рыжую шмякодавку тут же обступили ее черные подруги и принялись беззастенчиво рассматривать.
– А рыжая на Мергиону похожа, – сказала Амели.
– А черные – на Амели, – сказала Мергиона.
– Не забывайтесь, – сказал Сен. – Предположим, что шмякодавки – это блуждающие министерские кабинеты.
Шмякодавки закружили по столу.
– Теперь предположим, что сейчас… – Аесли заглянул в предсказание, – без минуты полночь 26 мая… Стоять!
Букашки замерли, а наиболее опытные достали из карманов газеты и погрузились в чтение.
– В этот момент предсказатель говорит: «Через два дня Сен Аесли шмякнет по рыжей».
Рыжая приветственно помахала лапкой, показывая, что вот она тут, в углу стола. Черные соседки начали завистливо поглядывать на Избранную.
– Запомните это место! А теперь… время пошло и кабинеты начали перемещаться! 26 мая, 27 мая…
Шмякодавки ринулись к Избранной всей толпой, стараясь попасть поближе к месту предполагаемого шмяка. В суматохе рыжая получила пинок и перелетела через весь стол по диагонали.
– …28 мая! – Сен с явным облегчением сначала шмякнул по намеченному месту, а потом, не разбирая, хочуга это или он сам, принялся молотить по какому-то шкафу, неосторожно оказавшемуся у него за спиной.
Целая свора шмякодавок барахталась на месте шмяка, беззвучно похрюкивая от удовольствия. Рыжая стояла на противоположном краю стола и ожесточенно жестикулировала.
