Николай Бородин - Верхом на удаче
Подобное приключение не входило в мои планы, причем настолько, что я, каюсь, некоторое время даже раздумывал, а не пройти ли мимо, но потом все-таки решил задержаться, справедливо рассудив, что терромант никуда не убежит.
В центре широкого пространства уже возвышался добрый бревенчатый помост (воспринимаемый мною как потенциально великолепная куча дров), вокруг которого обвивалась довольно-таки редкая цепь мечников. По причине ночного времени на столь увлекательное зрелище, как публичное лишение жизни беспомощных полонян, собралась всего четверть города. Поэтому солдаты скорее не сдерживали полусонную толпу, а просто стояли и либо тоже старались вздремнуть, либо соревновались в том, кто нащелкает груду ореховых скорлупок повыше. Мне на мгновение стало грустно – резать таких олухов будет не только неинтересно, но даже противно.
От площадки отходил такой же бревенчатый настил в две сажени шириной, ведший к мрачному, похожему на замок зданию. Штурм такого сооружения, особенно если там внутри находится гарнизон из обученных и осведомленных о враге вояк, мог стать довольно болезненной проблемой. Но если все пойдет согласно нашему плану, они выйдут из своих казарм, чтобы попытаться отбить штурм, а вот войти уже не смогут.
Тем временем в стене этой почти что крепости распахнулись ворота, открывавшие путь к бревенчатому настилу. Створки (обитые железом – строители были не дураки, посмотрим, под стать ли им окажется гарнизон) с оглушительным грохотом ударились о перила, наверняка разбудив половину толпы. Где-то заревело дитё. Я глубоко вздохнул, в который раз удивляясь глупости людишек, таскающих свой приплод всюду, в том числе и на казнь, совсем неподходящее место для молодняка.
Из-под темной арки тут же полились стройные ряды мечников, в середине строя шли примерно два десятка орков. Все правильно, этих пленников можно спокойно казнить, потому как столько берсерков в тылу не нужны никому, а вот гоблинов-мастеров надо бы поберечь до конца осады. Каким именно будет этот конец, знали только мы с Ди. Ближайшие к зеленокожим солдаты шли с обнаженными клинками, держа их у мощных шей пленных, – орки и в цепях могли натворить таких дел, что человек упал бы в обморок, только о них услышав.
Процессия вышла на помост посреди площади, и тут огни, до этого тлевшие по краям площадки, разом вспыхнули, ярко освещая все вокруг и заставив меня, отчаянно (но шепотом) ругаясь, крепче вжаться в крышу, из-за конька которой я выглядывал. Через пару мгновений я осторожно выглянул, памятуя о странных свойствах явно магического пламени и не желая быть обнаруженным раньше срока. На сцене появились два новых действующих лица – здоровенная колода, из которой торчал внушающий уважение топор с блестящим лезвием в локоть, и ее хозяин-палач, не менее здоровенный детина с замотанной тряпками головой, уважения отнюдь не внушавший. Как мог могучий человек убивать достойных врагов не на бранном поле, а на плахе, лично мне было непонятно. Даже лицо эта погань скрывала, дабы души замученных его не нашли.
Мне надо было готовиться к собственному торжественному появлению. Но попутно я, уже перебравшись на ближайшую к площади сторону крыши, продолжал наблюдать за разворачивающимся представлением. Появившиеся по краю помоста лучники положили стрелы на тетиву и прицелились в пока еще стоявших пленников. Но вот самого здорового орка грубо вытолкали вперед, прямо к колоде, которая, судя по ее виду, пережила не одного ложившегося на нее. Толпе еще не полагалось умолкать, но по случаю ночного времени люди вели себя непривычно тихо. Поэтому, когда оказавшийся в непосредственной близости от топора зеленый бугай внезапно вскинул лапы кверху и завопил: «Услышь, Тьма!» – сотни людей всколыхнулись. Правда, вместе с этим произошло сразу очень много событий.
Я уже был готов прыгать, ни в коем случае не желая терять столь выдающегося бойца, да еще и таким глупым образом. Но, словно движимый каким-то наитием, сначала выхватил один из ятаганов и метнул его орку, а затем сиганул сам. Несколько стражников уже почти подбежали, чтобы силой повалить зеленокожего на колоду, но он, естественно, выхватил брошенный мной клинок прямо из воздуха и мигом снес голову ближайшему. Я на мгновение встретился с ним взглядом и понял, что он одержим яростью берсерка – иначе как бы он смог поймать меч, о существовании которого миг назад не знал?
На площади немедленно воцарился кромешный хаос. Орк, дорвавшийся наконец до ятагана, крестил им направо и налево, уверенно пробился к своим и уже через несколько мгновений сбил с них цепи. Толпа вопила, сообразив, что происходит что-то совсем не планировавшееся, и бросилась прочь с площади, как морской отлив. Мечники, которые должны были ее сдерживать, восприняли происходящее совершенно правильно и теперь прыгали на помост, присоединяясь к тем, кто уже рубился с бешеным орком. Самые умные (таких, разумеется, оказалось не больше пяти) бежали, наоборот, в ту сторону, откуда прилетел ятаган, то есть ко мне. Им повезло – они умерли последними, потому что в этот самый момент я сиганул в самую гущу схватки. У Ди от такого прыжка волосы встали бы дыбом – одним махом я покрыл ни много ни мало полсотни саженей, что больше походило на полет.
Разумеется, в этот чудовищный прыжок было вложено немало моей собственной магии, что я немедленно почувствовал на себе – как всегда, от применения чего-то запредельного меня начало скручивать. Хвала Тьме, я смог оклематься до приземления, которое умудрился совершить на две нижние конечности. И тут же понял, что мои полубессознательные кульбиты, похоже, спасли мне если не жизнь, то хотя бы целостность шкуры – арбалетчики, не стрелявшие в кучу бешеной свалки, щадя своих, разрядили свое оружие в меня. «Вот только второго залпа сделать из них никто не успеет», – решил я про себя и немедленно начал воплощать задуманное в жизнь. Впрочем, гоняться за арбалетчиками, когда под лапой имелось столько мечников, было глупостью, поэтому, срубив тройку ближайших стрелков, я гармонично влился в общую свалку.
Никогда еще я не сражался с таким ожесточением. Безусловно, в свете дальнейших событий тот бой казался не более чем легкой разминкой, но в тот момент я выкладывался, как мне казалось, без остатка. У каждого Старшего скорость движения выше человеческой, а уж у воинов вроде меня – и подавно. Поэтому настоящей проблемой стала кровь, фонтанами хлеставшая из глубоких ран, нанесенных моим протазаном, и банально не успевавшая опадать, сильно мешая обзору. Вращая великолепное оружие вокруг себя, я почти в одно мгновение стал похож на Бога-Во-Гневе, покрытого вражеской кровью с головы до ног. Противостоять невероятному напору не мог никто, но солдаты несколько мгновений в слепой ярости ломили вперед только для того, чтобы получить свою долю участия в этой кровавой мясорубке. Где-то с краю все еще отмахивались орки, проявляя чудеса ловкости – ведь у них на всю братию был только один клинок.
Но долго так продолжаться не могло, потому что стрелки, успевшие спрыгнуть вниз с помоста, уже перезарядили свои арбалеты, и от залпа их удерживало только то, что они не могли разобраться, в кого стрелять. Увы, я отлично понимал, что очень скоро они в этом разберутся хотя бы потому, что копейщики и сильно уменьшившиеся в числе мечники начали понемногу отступать, освобождая стрелкам простор для действий. Решение проблемы пришло довольно быстро, и оно, разумеется, было достаточно безумным, чтобы оказаться успешным. Парой особо впечатляющих размахов мне удалось разогнать наседавших на меня солдат, и в появившуюся у меня секунду я сумел осуществить задуманное. Синее лезвие, до этого играючи прошивавшее тела в полных доспехах, рассекло доски и брусья помоста подобно молнии. Ход клинка приостановился лишь несколько раз, когда на пути ему попадались скобы, но к тому моменту, как мне снова пришлось сражаться, в настиле зияла огромная пробоина, куда, повинуясь моему окрику, уже начали нырять орки. Сам я встал на страже пролома, отгоняя наиболее резвых людей. Таких, впрочем, становилось все меньше и меньше – люди горохом ссыпались вниз, давая стрелкам возможность снять одинокого бойца.
И тут помост внезапно начал оседать, с треском обрушиваясь. Если бы я был один, для меня это не стало бы проблемой, но вокруг меня, тщетно пытаясь удержать равновесие, летели вниз еще и солдаты. Впрочем, я успел оттолкнуться от уже падавшей балки и выпрыгнуть вверх, но один полоумный копейщик, заполошно махнув руками, здорово зацепил меня шипастой латной рукавицей, до мяса разодрав левую лапу. Впрочем, это была лишь царапина, не сильно помешавшая мне сражаться, и уже в полете я попытался понять, почему же все внезапно обрушилось.
В случившемся не было особой загадки, мне надо было лишь посмотреть на творившееся на площади после моего удачного приземления (к слову, почти никому из людей не удалось сохранить целостность конечностей). Все еще не утратившие ярости орки не смогли усидеть вдали от боя и рванули к врагам самым коротким путем, то есть по прямой. А если учесть, что они в это время находились внутри помоста, то ломанули они прямо через дощатые стены. Мало того – они каким-то образом умудрились снести еще и опорные бревна! Не иначе хорошо разогнались и приложились лбами, крепость которых я, признаюсь, недооценил.
