Сергей Панарин - Барабан на шею!
– Выкрутимся, Брунхильда. Я сам не рад, что взял этот заказ. Но надо работать! Мы должны добывать золото. Иначе… – Мор помолчал. – Далеко не пойдем. Если мишень улизнула и на этот раз, то вернемся.
– И вернем золото?
– Да.
– Все, отдыхать.
Убийцы спрятались поглубже в штольню и заснули.
Глава 17.
В пещере горного маньяка, или Крест, поставленный на карте
Вечерело. Величественно шумел водопад. Маленькие радуги высвечивались в облаке брызг, чтобы снова пропасть, когда солнце пряталось за тучку.
Коля, Хельга и Палваныч стояли на берегу прозрачного озера, наполненного падающей дробенландской водой.
Солдат созерцал природное чудо, раскрыв рот. Подъем к Дробенланду был столь высок, что не проглядывался из-за туманной завесы.
Графиня стояла, обхватив плечи руками, и внимала мощному мерному рокоту.
Товарищ прапорщик пил воду из озера, тряся серыми боками.
– Судя по карте, нам нужно за водопад! – прокричал Лавочкин.
Страхолюдлих кивнула, поняв скорее жесты, а не слова.
Через полчаса троица подошла к стене. Между скалой и водным потоком обнаружилась покатая, зато сухая полоска – своеобразный карниз.
Пройдя по нему, путники остановились. Теперь рот открыла даже графиня.
Перед странниками предстало поистине чудесное сооружение. Высокие своды поддерживались колоннадой. Исполинская пещера уходила вглубь. Стены были идеально ровными, будто вылитыми по форме.
– Елки-ковырялки! – восхищенно протянул Коля. – Да сюда можно «Титаник» загнать, и еще для одного место останется…
В лица путников дул непрекращающийся ветер. Огни факелов трепетали, грозя опалить волосы людей. Через три сотни шагов туннель закончился, и странники попали в широкий зал. Света факелов не хватало, поэтому стены терялись в темноте. Создавалось ощущение бесконечности подземного пространства.
Лавочкин не сдержался:
– Ни фига себе!.. бе!.. бе!.. бе!..
Когда умерло эхо, Хельга и Коля различили еле слышный шорох. На стенах начали зажигаться огоньки. Десятки, сотни… Казалось, они рождались из ниоткуда.
Проступили детали. Огромный зал поражал. На потолке мерцала мозаика, изображающая сцены боя великанов и людей. Стены также были декорированы мозаикой и барельефами. Героев этих гигантских произведений неведомые авторы увековечили в циничные моменты пыток и казней. По спине солдата забегали мурашки. Табунами.
Безвестные мастера не пожалели и пол. На нем были запечатлены столь отвратительные оргии, что останавливаться на их описании попросту противно.
Страшное произведение извращенных искусств подавляло, внушало оторопь и желание бежать прочь. Коля потел, козленок жался к ноге Хельги. Сама Страхолюдлих не разделяла чувств спутников.
– Дом, родной дом! – с бесконечной теплотой выдохнула она.
– Это твой дом?! – спросил Лавочкин.
– Почти. По преданию, здесь зажигается волшебный свет, только когда сюда заходят настоящие Страхолюдлихи. Николас, это обиталище моего легендарного предка, – гордо пояснила графиня. – Ты как раз стоишь на его лице.
Солдат глянул под ноги, отпрыгнул в сторону, присмотрелся внимательнее.
Предок Хельги Страхолюдлих был маленьким горбуном, притом, судя по картинке, весьма порочным.
– И как он попал в легенды? – поинтересовался Коля. – Надеюсь, не за то, что изображено на этой эпической картине?
Хельга воодушевленно заявила:
– Садитесь, Николас, пол теплый. Я подарю вам балладу, передаваемую женщинами нашего рода из поколения в поколение. – Она закрыла глаза и запела:
Моя история грустна, как ведьма на костре,Моя история стара, как муть на серебре.И ты, вкушающий ее, задумайся чуть-чуть,Слезинкой капни, е-мое, и дальше счастлив будь…
Песнь была долгой, словно полярная ночь. Лавочкин узнал, что славный предок графини злодействовал почище Кощея Бессмертного. Карлик – колдун и обладатель волшебного жезла – похитил прекрасную принцессу, превратил ее в волчицу-оборотня, усыпил, а потом отбивался от ее возлюбленного. Погиб сам, но и богатырь пал от клыков проснувшейся принцессы. Та, осознав тяжесть содеянного, наложила на себя руки. Короче, все умерли.
Солдат понял главное: Хельга привела его и прапорщика в цитадель легендарного предка.
Палваныч, которому посчастливилось услышать бессмысленно-жестокую историю о горбуне во второй раз, уснул. Коля тоже сомкнул потяжелевшие вежды и почти задремал.
Когда голос Страхолюдлих смолк, все открыли глаза.
К неудовольствию путников, обстановка в зале претерпела существенные изменения. Троицу окружила целая орда гномов. Хмурые бородачи, вооруженные ломами и кирками, ждали окончания баллады.
Коля вскочил на ноги.
– Вы чужаки, – сказал старший гном. – Вы должны умереть.
– Это почему? – Лавочкин упер руки в бока.
Он имел опыт общения с маленькими рудокопами, а вот Хельга растерялась. Палваныч тем более.
Гномий старшина топнул ногой:
– Приказы Белоснежки не обсуждаются!
– И тут Белоснежка! – воскликнул Коля. – А вы, надо полагать, семь гномов…
– Ты верно назвал наш орден, – с оттенком удивления проговорил гном. – Может, ты и пароль назовешь?
Солдату кроме дурацкого «Здесь продается славянский шкаф?» ничего на ум не шло.
– Да хрен его знает! – сказал он.
– Это устаревший пароль, – невозмутимо отчеканил старший. – Я вынужден вас задержать до выяснения ваших личностей. Козла мы, несомненно, съедим.
– «Несомненно»?! – Колины мысли неслись галопом. – Права не имеете!
Страхолюдлих выручила Лавочкина и, разумеется, Палваныча.
– Важность этого козленка не подлежит описанию, – ледяным тоном произнесла она. – И не вам решать его дальнейшую судьбу.
– А кому? – оторопел гном.
Толпа бородачей зашевелилась, зашептала.
– Презренные слуги! – воскликнула графиня. – Судьба сего животного в руках более могущественных, чем даже… даже…
– …Чем руки самой Белоснежки! – закончил Коля.
Гномы попятились.
Лавочкин решил развить преимущество. Он достал из своего мешка автомат.
– Зовите своего чудика в мантии и колпаке. Пусть пощупает эту вещицу. Вопросы отпадут.
Коротышки зароптали:
– Это Николас Могучий… Неужели?!.. Да-да, смертельный металл…
– Вы меня знаете?
– Что знает одна семья – знают все гномы, – сказал главный. – Весть о сильнейшем герое современности, разошедшемся миром с нашим скромным народом, облетела все подземелья. Добро пожаловать, Николас!
Гномы церемонно поклонились. Коля ответил.
Бородачи опустили кирки и ломики, Хельга и козленок немного расслабились.
Главный гном обратился к графине:
– А вы наверняка потомок автора этого дворца. Волшебные светильники… Я сразу заметил фамильное сходство…
Солдат снова посмотрел на изображение злобного карлы, потом на спутницу. Ничего общего, кроме неестественной бледности лица.
– Да, я из рода Страхолюдлих, – отрекомендовалась графиня.
– Значит, мы дальние родственники. Ваш славный предок, сын гнома и человеческой женщины, был начинателем здешней династии Страхенцвергов[22].
«Свой среди чужих, чужой среди своих, – подумал Коля, продолжая пялиться под ноги. – Да, высоковат для гнома, но низковат для человека. Полукровка…»
– Пророчество сбывается, – загадочно сказал старший гном. – Пойдемте в пиршественный зал. Вы устали и голодны. Мы хотим проявить гостеприимство.
Солдат не возражал. Дела можно отложить и на утро.
Все проследовали в менее помпезное помещение, в котором стояли сдвинутые буквой «П» каменные столы и скамьи. Проворные гномихи в считанные минуты натаскали небогатой снеди. Гостям отвели места во главе стола, рядом со старостой. Подальше расселись рядовые гномы и их подруги. Галдеж царил несусветный. Лавочкин сравнил это застолье с обедом в пионерском лагере, только детишки были бородатыми.
Староста (Лавочкин узнал, что его величали эрцгерцогом[23]) залез на скамью, пронзительно свистнул. Шум стих.
– Братья и сестры! – крикнул главный гном. – Вы знаете: у нас на каждое событие есть свое пророчество. Влюбленным родителям Страхенцверга предрекали плохую судьбу… И верно, они стали изгоями, а их сын – чародеем и оборотнем. Самому нашему предку сулили лютую смерть, и он ее принял. Предсказана нам и ее величие Белоснежка. И вот мы ей служим… – Маленькие рудокопы зароптали, недовольные хозяйкой. – Но из темного прошлого посланы нам и светлые лучики надежды. Одной из этих надежд проникнуто пророчество о том, что придет герой и приведет высокородного потомка легендарного Страхенцверга. Потомка из людей! Воцарится сей потомок в нашем роду, приведя его к свободе, достатку и миру! Так поприветствуйте же Николаса Могучего и нашу родственницу Страхолюдлих!!!
Трапезная взорвалась радостным гвалтом. Гномы хлопали, орали, улюлюкали и топали ножками по полу.
