Мошенница с Хвостом (СИ) - Ваго София

— Согласен, и только тогда, когда я решился уйти, я понял, что приняв престол, он стал безвольной куклой, которая вынуждена была петь и улыбаться, приплясывая под чью-то дудку. Сейчас же он хочет, чтобы я пошёл по его стопам, продолжая тем самым создавать ширму для народа!

— И в чьих руках эта дудка… Кто кукловод? — мои глаза загорелись.

— А вот это самый интересный и самый актуальный на повестке дня вопрос! — Максимилиан подался вперёд. Его глаза сверкали.

Глава 61

— А как именно ты понял, что отцом управляют?

— Прямых доказательств тому, конечно, не было, но после той самой поездки моя матушка сильно заболела. Чахоткой, которой обычно болеют и переносят бедные рабы с иммунитетом на своих ногах. Несколько месяцев ей становилось всё хуже, сначала кашель, после кровохарканье, а потом и вовсе меня перестали к ней пускать в покои. В конце концов её тело, после того, как из него ушла душа, унесли врачеватели и сожгли на большом костре, даже не дав нам с отцом с ней толком попрощаться, — Максимилиан стал чернее тучи. Слова переносили его в один из самых неприятных моментов в его жизни, — Моя мама была для меня идеалом красоты, ума, и невиданной храбрости, она была для меня даже не родителем, а лучшим другом, — я сглотнула. На глаза навернулись слёзы. Мне было тяжело представить мальчика, который потерял того, кого так сильно любил и любит всем сердцем до сих пор, — Она учила меня никогда не сдаваться, идти до сути, и делать то, что нравится несмотря на давление и мнение окружающих… А сколько часов за играми мы с ней проводили! — Максимилиан поднял влажные глаза к потолку, — И когда её не стало — у меня началась депрессия. Даже все вещи связанные с ней сожгли… Будто её и не было... Тогда, как по щелчку, в один момент все краски мира перестали существовать. Смысл отсутствовать. Месяц я ещё пытался каким-то образом поддерживать связь с отцом, прекрасно понимая, что он страдает не меньше меня. Но потом, когда я увидел его улыбку на первом после её смерти из баллов с фавором — господином Лакриш, который пришёл без сопровождения своей жены, мой мир, и так державшийся на тоненьком волоске общего горя, просто рухнул. Я понял, что всем на всё плевать, никто и не собирается предавать её смерти хоть какое-то значение, — я встала, подошла к стулу, что был рядом с Максимилианом, и с силой взяла его тяжёлые руки, на которые будто навалился весь груз мира, — Дальше пошло по наклонной. Первую неделю я отказывался есть. После подниматься с постели. Я всё лежал и смотрел в одну точку, желая забыться и умереть. И тут-то и начала вскрываться суть нашей системы: за моей дверью шептались, меня посадили на мнимый карантин, будучи уверенными, что я просто заразился той же самой болезнью, что и матушка… Отец целыми днями кричал за этими самыми дубовыми дверьми, что убьёт всех рабов, зарежет их своими собственными руками как свиней-переносчиков… Но не смотря на эти громогласные выкрики вопрос об истинной причине смерти моей матери, о безалаберности властей, даже не вставал. От того, что я не ел, у меня начались галлюцинации… Я помню, что в какой-то день ко мне пришёл маг в маске чёрного ворона. И он насильно что-то мне вколол. По телу разлилась приятная теплота, а потом… Я на время забыл про все тревоги. Смысл всех моих дней скатился к тому, что я просто ждал около двери новой дозы. По началу маг в костюме приходил исправно, каждую ночь. И я был этому рад. Потому что я ждал. Ждал больше жизни ту инъекцию-освобождение, которую он мне собирался дать. Но в какой-то день или месяц, я уже не помнил, он пришёл без неё, сказав, что я получу её только, если выйду на очередной бал, где буду строить из себя довольного жизнью принца, и тем самым заключу нужную для них сделку, — я видела, как грудная клетка Максимилиана начала медленно подниматься, словно под свинцовым прессом, — Тот момент меня отрезвил. Ворон, не получив ответа, ушёл. А я встал. И понял, что если бы власть по-настоящему заботилась о существах, а не о том, как им важно, чтобы я вышел на очередной бал, они бы уже начали вместо пиров во время чумы, помогать простому народу, благодаря которому они и могут позволить себе жить роскошно. Скотный двор. Вонючий, полный дерьма скотный двор! В ту минуту я осознал, что истинный главный враг, что убил мою любимую мать — это нищета и болезнь, которая идёт с ней рука об руку. Но им опять же таки было важнее, чтобы я пошёл на какой-то глупый бал. Значит, им, “воронам”, было важнее создать иллюзию благополучия, нежели чем действительно начать помогать и управлять. В тот же вечер я выпрыгнул из окна и убежал. Ломка от того яда, что в меня пихал ворон на протяжении недель была жуткая, несколько дней я просто кричал от боли, ходя по лесу. Но я смог. Я встал на ноги на зло. На зло системе. Сначала матросом, после рулевым. И так, обретя смысл в помощи людям в честь своей матери, я начал заниматься грабежом богатых. Потому что если отец не смог правильно распределить ресурсы, то это не значит, что я не смогу исправить в своей, удобной для меня, манере это положение, — сказал он с горящими праведным гневом глазами.

Я встала и обняла его. По щекам начали литься слёзы. Захотелось извиниться, извиниться тысячу раз за те слова про лошадь, про неуместные подколы. Пережить смерть единственно любимого тебе существа, потерять связь с отцом, упасть на самое дно, и суметь восстать из пепла зависимостей, из плена, воспротивиться системе без всякой поддержки со стороны, и приобрести цель искоренить то, что на самом деле убило его мать. И даже сейчас, когда он остался совсем один… Когда фактически вся его команда погибла, он не сдаётся. Это не мужчина. Это герой. Мой герой из сказки.

Максимилиан, не понимая, как реагировать на такое бурное выражение чувств, просто слегка приобнял красавицу за талию.

— И сейчас, когда настало время престолонаследия, он вызвал меня, чтобы наконец-то заставить тебя вернуться, — сказала я.

Капитан сглотнул. Её фраза будто поставила его на место. Саша — подсадная отцовская утка, которая всеми силами стремится домой. Может именно так они хотят убить его волю, раз ядом не смогли? Уничтожив его сердце?

Я почувствовала, что мужчина в моих руках напрягся.

Я отстранилась. И подняла его подбородок, прямо посмотрев в глаза.

— В своём мире я выводила людей, мерзких пакостных изменщиков на чистую воду. Я срывала их маски и оголяла перед тем, кого они дурили и морально носиловали. И мы их обчищали! Как липку до гола! Оставляя изменщика без средств и сил к существованию… Поэтому… — Максимилиан затаил дыхание. На секунду она напомнила ему мать. Волевую. Храбрую. Страстную, — Чем чёрт не шутит! Устрою себе каникулы! — мои глаза загорелись, — Ты не один, понял?! За эти три недели мы с тобой заставим престол гореть! Мы устроим революцию!!! И я помогу в этом тебе! — Максимилиан перехватил её тонкую ручку и с силой сжал. Казалось, её слова звучали горячее и чувственнее, чем любое признание в любви. Казалось, она окончательно сорвала ему крышу и поставила на его сердце знак её принадлежности.

Глава 62

Я смотрела на Максимилиана сверху-вниз, стоя меж его раздвинутых ног и взявшись за его волевой щетинистый подбородок. В эту секунду, рядом с этим мужчиной я почувствовала себя… Не просто Александрой Морозовой, студенткой из России, что скромно мечтала покорить Америку. Смотря на своё отражение в его серо-зелёных глазах, в которых будто отражались все звёзды Галактики, я почувствовала себя Императрицей всех Миров, самой желанной среди всех мужчин, самой властной богиней, самой сильной хрупкой из всех когда-либо живущих! В это мгновение я поверила, что могу сделать для этой Вселенной чуть больше, чем просто разработать новый софт или изобрести вечный двигатель. Я могу помочь миллионам существ избавиться от рабского гнёта! Я могу быть сопричастна к чему-то действительно стоящему!

Моё дыхание стало сбивчивым и прерывистым. Неужели, это ТО САМОЕ чувство, что испытывают политиканы перед многотысячной армией? Если так, то понимаю их стремление к власти… Кровь начала бешено циркулировать по моему телу; щёки запылали адским пламенем.