Надежда Первухина - Попробуй ее сжечь!
– Оставьте их в покое, они и не признаются, – сказал Августин. – Это просто жалкие тупые бабы. Вот, я привел вам истинную ведьму.
Мэтью Хопкинс и Джон Стерн с недоумением посмотрели на брата Августина. Они не знали всей его биографии, не знали, к какому ордену он принадлежит, он прибился к ним, как прибивается попутчик. Они находили его странным и самоуглубленным. И вот теперь этот непонятный человек, на челе которого даже нет печати возраста, говорит о том, что привел им истинную ведьму! И это он о женщине, чьи одежды роскошью превосходят одежды герцогини!
– Брат Августин, что с вами? – осторожно спросил Мэтью Хопкинс.
– Я был слеп, а теперь прозрел, – сказал Августин. – Возьмите эту женщину и судите ее.
– Да, судите меня, – сказала ведьма. – Только отпустите несчастных, которых вы оклеветали. – Одним движением она сбросила с себя серебристую одежду. – По вашим учениям, ведьму следует осмотреть, ибо на ней могут быть метки дьявола. Что ж, приступайте, осматривайте меня! И не думайте улизнуть от этой чести, ведь я признаюсь в том, что я – ведьма!
– Хор-рошо, – сказал Джон Стерн. Глаза его словно заволокла пелена, он судорожно дышал. Вне себя он подошел и коснулся гладкой молочной кожи ведьмы. Ведьма повернулась к нему спиной, и Стерн отшатнулся с воплем – у ведьмы рос длинный чешуйчатый хвост, заканчивающийся каким-то золотым украшением.
Ведьма подняла хвост и щелкнула им по щеке Стерна.
– Ну как, – хохотнула она. – Удостоверился? Пишите в своем акте: у ведьмы найден хвост!
Она щелкнула пальцами, и сброшенная одежда чудесным образом снова оказалась на ней. Второй щелчок – из ниоткуда появилось красивое резное кресло. В него ведьма уселась напротив своих судей.
– Что ж, продолжим, – сказала она. – Какие вопросы вы задавали этим несчастным?
– З-заключали ли они сделку с дьяволом, – пробормотал Стерн.
– Ха, забавный вопрос! – воскликнула ведьма. – Его могли изобрести только такие тупоумные невежи, как вы! Да будет вам известно, что ведьмы к дьяволу никакого отношения не имеют, скорее это вы ближе к Владыке ада! Ни я, ни одна настоящая ведьма не заключает ни с кем сделок, если не желает этого, потому что ведьмовство – это полная свобода! Понимаете ли вы, что такое полная свобода?!
– Свобода – грех, никто не рожден свободным…
– Ошибаетесь! Именно те, кто ощутил себя свободным, и смогли постичь тайны колдовского ремесла. Но вы хватаете не тех, вы хватаете невинных. Вместо орлов вы охотитесь за кроликами…
Женщины, до этого лежавшие ничком и стонавшие, вдруг замолчали и стали подниматься. Они жадно прислушивались к речам женщины в серебристом платье. А Безымянная Ведьма говорила, говорила…
– Что у вас за обвинения? В плотской связи с дьяволом? Как вы глупы, если обвиняете в этом простых земных женщин. Поверьте, дьявол в этом вовсе не нуждается!
– Но другие обвиняемые признавались в нечистых сношениях и даже описывали сам акт совокупления…
– Чушь! Я знаю, как были вырваны эти признания – под пыткой! А под пыткой любой сочинит что угодно, лишь бы не висеть на дыбе. Я – настоящая ведьма, и вы думаете, что я позволю себе унижаться до сношений с врагом человеческого рода?! Глупцы и слуги глупцов! Вы никогда не поймете, что такое – ведьма! Что ж, возьмите меня, казните, только отпустите вот этих пятерых женщин. Они ни в чем не повинны.
– Нет, сестра! – вдруг воскликнула Дора Уорчестер. – На костер мы пойдем вместе!
– Зачем это тебе? – изумилась ведьма. – Ты ведь ни в чем не виновата!
– А в чем виновата ты? Так пусть их судит Бог за то, что они жгут невиноватых!
– Мы пойдем с тобой, сестра.
– Мы не ведьмы, но, видит Небо, стали бы ими – такими, как ты!
– Опомнитесь! Нет! Вы не пойдете со мной на казнь!
– Мы пойдем, сестра, – улыбаясь разбитыми губами, сказала Агнесса Пейси. – Костер – не худшее завершение земной жизни.
– Вы не понимаете, – сказала женщинам Безымянная Ведьма. – Я не сгорю на костре. Я останусь жива. А вот вы – вы сгорите. Потому что в вас нет и капли колдовства.
– Ну и пусть, – тряхнула волосами Вайолен. – Говорят, это не так уж и больно.
– Я умоляю вас! – вскричала Безымянная Ведьма, вставая перед женщинами на колени. – Опомнитесь! Не губите себя! Не идите на поводу у этих бесчувственных мужланов, всё дело которых – сгубить вас! Вспомните, у вас есть мужья и дети!
– Дети вырастут и без нас, – сказала Агнесса. – А мужьям мы давно не нужны. Да будет костер!
– Нет! – схватилась руками за лицо Безымянная Ведьма.
– Да, – поднялась с места самая почтенная горожанка Петронилла Пайс, привлеченная в качестве свидетельницы. – Пожалуй, и я составлю вам компанию. Так и так придет мое время.
А на всё это насмешливо, молча смотрел теодитор Августин.
Через день на рыночной площади сожгли почтенную Петрониллу Пайс, Агнессу Пейси, Мэри Дьюни, Алису Рэндом, Дору Уорчестер и Вайолен Вендер и еще одну женщину, имени которой никто не знал, а сама она назвать его отказалась.
Теодитор смотрел на пламя и слышал песни – те, кого сжигали на костре, пели, пока не задохнулись в дыму. Когда костры прогорели, были обнаружены останки лишь шести женщин. Та, неизвестная, пропала.
И охота на ведьм продолжалась. Уже восемнадцать ведьм были раскрыты по имевшимся на их теле родинкам – ведьминым соскам, из которых сосали молоко бесы. Среди ведьм даже затесался один мужчина по имени Джон Байсак. Уж неизвестно, что было с головой у этого крепкого парня, но он сознался, что несколько лет назад к нему явился дьявол в виде огромной черной собаки и потребовал, чтобы Джон отрекся от Христа и Церкви. В обмен дьявол обещал Джону несметную власть. Но покуда вместо власти вручил Джону шесть улиток-бесенят, которые жили тем, что питались кровью Джона. Каждая улитка, по словам Джона, была убийцей. Одна убивала коров, другая – свиней, третья – овец и домашнюю птицу, словом, никто не остался без работы. Джон всем желающим с радостью предъявлял улиток, вот только в бесенят они на людях не желали превращаться.
Будто истерия напала на жителей Бери-Сент-Эдмундса. Комиссия Хопкинса ежедневно отыскивала желающих покаяться в связях с нечистой силой. Даже малолетние дети заявляли, что держат в услужении чертенят и летают на шабаши.
Между тем брат Августин как-то отошел от дел. Его часто видели в церкви, где он не молился, а словно кого-то ждал. И верно. Брат Августин действительно ждал. И дождался.
Это было в ночь, когда число казненных ведьм и колдунов перевалило за полсотни. Августин сидел в церкви, пустой и темной, и вот рядом с ним на скамью опустилась призрачная фигура в серебристых одеяниях.
– Что ж, ты довольна? – спросил Августин Безымянную Ведьму.
– Как ты смеешь спрашивать у меня такое? – вскричала Безымянная Ведьма. – Неужели ты думаешь, что гибель невинных, клевещущих на самих себя людей мне в радость? Я ведьма, а не инквизитор!
– А ты заметила, что ведьма – ты, а на кострах сгорают другие?
– Я не хочу, чтобы они сгорали. Я хочу, чтобы это помешательство прекратилось!
– Ну так прекрати его своей ведьмовской силой. Что тебе стоит?
Безымянная Ведьма глубоко вздохнула:
– Я сильна, но не всесильна, теодитор. Самые страшные костры горят не на площадях, а в душах.
– Наконец-то ты это поняла.
– Мы говорим так, словно перестали быть врагами.
– И тем не менее мы враги. И когда настанет срок, я казню тебя, Безымянная Ведьма, казню тебя и всё семя твое, как говорится в Библии. Может, ради этого и продлен срок моего земного бытия…
– Ты фанатик…
– Просто я узнал тебя. Узнал и устрашился судьбы человечества, которое ты можешь уничтожить.
– Я не несу угрозы людям, теодитор! Скорее ты сам…
– А вот это, – сказал Августин, – еще вопрос. И мы его еще обсудим. Ведь времени у нас на это достаточно.
Глава 13
ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ
Весть о том, что в этом году Ламмас, Праздник Урожая, совпадает с Ночью города, разнеслась по Щедрому достаточно быстро. Ну настолько быстро, насколько обновленный Акашкин смог доскакать до своей редакции.
Щедровский народ обрадовался. В Щедром не очень много было общегородских праздников, которые объединяли бы всех до единого (ну разве что Новый год и Первомай, да и то Первомай праздновался как Бельтейн, весенний шабаш, так что в выигрыше опять оставались одни ведьмы).
В газетах писали, что мэр горячо поддержала инициативу комитета по подготовке к празднику. Пообещала выделить для этого специальные средства и выступила по местному радио, призывая всех жителей как можно лучше подготовиться к грядущим торжествам.
И город начал готовиться. В преддверии большого праздника как-то забылись собственные мелкие заботы и проблемы. Так всегда бывает: вроде привыкнешь к тому, что твой город тебе опостылел, а зашла речь о празднике, и хочется, чтобы постылый город преобразился, засверкал яркими красками. Причем самому лично хочется принять участие в преображении города – например, хоть клумбу возле дома разбить.
