Терри Пратчетт - Опочтарение
— Один доллар! Но ведь это за тысячи миль отсюда! — запротестовал Грош.
— Ага. Неплохая сделка, верно?
Похоже, Грош разрывался между экзальтацией и отчаянием.
— Но ведь все что у нас есть, это кучка стариков, сэр! Они конечно очень шустрые, должен признать, но… как это говорится, вначале научись ходить, а потом уже бегай!
— Нет! — Мокрист стукнул кулаком по столу — Никогда не говори так, Толливер! Никогда! Беги, а не ходи! Летай, а не ползай! Двигайся вперед! Я думаю, мы должны создать настоящую почтовую службу в этом городе. А для этого мы должны отпралять письма по всему миру! Потому что если мы проиграем, то проиграем по крупному. Все или ничего, мистер Грош!
— Ух ты, сэр! — только и нашелся сказать Грош.
Мокрист улыбнулся своей яркой солнечной улыбкой. Она почти что отразилась от костюма.
— Займемся делом. Нам понадобится больше сотрудников, Почтовый Инспектор Грош. Гораздо больше. Бодрее, парень. Почтамт снова открывается!
— Дасэр! — крикнул Грош, почти пьяный от энтузиазма — Мы… мы сделаем нечто новое, и необычным способом, к тому же!
— Ого, да ты, я вижу, суть уже ухватил! — сказал Мокрист, округлив глаза от удивления.
Десятью минутами позже Почтамт получил первую посылку.
Это оказался Старший Почтальон Бэйтс, по его лицу текла кровь. Два стражника внесли его в помещение на самодельных носилках.
— Обнаружили его бредущим по улице, сэр — сообщил один из них — сержант Колон, к вашим услугам.
— Что с ним случилось? — в ужасе спросил Мокрист.
Бэйтс приоткрыл глаза.
— Извините, сэр — пробормотал он — я держал ее очень крепко, но они стукнули меня по голове чем-то тяжелым.
— На него напрыгнула парочка хулиганов — пояснил сержант Колон — А его сумку швырнули в реку.
— Такое часто случается с почтальонами? — удивился Мокрист — Я думал… О, нет…
Новым болезненным явлением стал Старший Почтальон Эгги, волочивший за собой ногу, потому что на ней висел бульдог.
— Извините, сэр — проговорил он, хромая в перед — Боюсь, мои форменные брюки разодраны. Я оглушил ублюдка совей сумкой, сэр, но оторвать его чертовски трудно.
Глаза бульдога были закрыты, как будто он предавался посторонним размышлениям.
— Хорошо, что вы свои доспехи надели, э? — порадовался Мокрист.
— Не на ту ногу, сэр. Но не беспокойтесь. Мои икры пр'ктически неуязвимы. Сплошные шрамы там, можно спички об них зажигать. А вот у Джимми Тропса [74] действительно проблемы. Он сидит на дереве в Гад-Парке [75].
Мокрист направился вверх по Рыночной улице с мрачной целеустремленностью. Доски все еще закрывали окно "Траста Големов", но их уже покрывал новый слой граффити. Свежая краска на двери обгорела и пошла пузырями.
Он открыл дверь и инстинктивно пригнулся. Арбалетная стрела прожужжала между крылышками на его шляпе.
Мисс Добросерд опустила арбалет.
— Боже мой, это вы! А я уже было решила, что в небесах появилось второе солнце!
Когда она отложила арбалет в сторону, Мокрист осторожно разогнулся.
— Прошлой ночью в нас кинули зажигательную бомбу — пояснила девушка, как бы извиняясь за попытку прострелить ему голову.
— Сколько големов доступны сейчас для аренды, мисс Добросерд? — спросил Мокрист.
— А? О… примерно… около дюжины…
— Отлично. Я их беру. Можно не упаковывать. Пришлите их в Почтамт, чем скорее, тем лучше.
— Что? — на лицо мисс Добросерд вернулось нормальное выражение постоянного беспокойства — Слушайте, вы не можете вот так вот просто зайти к нам, щелкнуть пальцами и арендовать дюжину людей…
— Они считают себя собственностью! — возразил Мокрист — Вы сами мне так сказали.
Они уставились друг на друга. Потом мисс Добросерд смущенно порылась в ящичке с папками.
— Ну что же, прямо сейчас вы можете аре…принять на работу четверых — сказала она — Это заслонка 1, Пила 20, Колокольня 2 [76] и… Ангхаммарад. Говорить может только Ангхаммарад, остальным свободные еще не помогли…
— Помогли?
Мисс Добросерд пожала плечами.
— Многие культуры, создававшие големов, полагали, что инструменты говорить не должны. У них нет языков.
— И Траст добавляет им немножко глины, э? — весело спросил Мокрист.
Девушка взглянула на него.
— Это не физический, а скорее мистический процесс — сказала она серьезным тоном.
— Ну что же, немые меня устраивают, если они не тупые — сказал Мокрист, стараясь выглядеть посерьезнее — А у этого Ангхаммарада, я гляжу, есть имя, а не просто описание.
— Многие очень старые големы имеют собственные имена. Лучше скажите мне, какую работу вы намерены им поручить?
— Почтальонов.
— Работа на людях?
— Я не думаю, что может быть секретный почтальон. — на секунду перед его внутренним взором промелькнули темные фигуры, крадущиеся от двери к двери — А что, с этим какие-то проблемы?
— Ну… нет. Конечно нет! Просто люди иногда начинают нервничать и поджигают нашу контору. Хорошо, я отправлю големов к вам как можно скорее. — она помедлила — Вы понимаете, что несвободными големам положен один выходной в неделю? Вы же прочитали наш буклет?
— Э… выходной? — удивился Мокрист — Да зачем им выходной? Ведь у молотка не бывает выходных, правда?
— Он им нужен, чтобы быть големами. И не спрашивайте меня, что они делают в свободное время… Думаю, просто сидят где-нибудь в подвале. Это… это просто способ показать, что они не молотки, мистер Губвиг. Те, кто работал под землей, позабыли об этом. Свободные големы учат их. Но не беспокойтесь, все остальное время они работают, даже не спят.
— Значит… у мистера Помпы тоже бывают выходные? — уточнил Мокрист.
— Конечно — подтвердила мисс Добросерд.
Мокрист мысленно поместил это в папку "полезная информация".
— Отлично. Спасибо — сказал он.
Не желаете ли поужинать со мной сегодня вечером?
Обычно у Мокриста не возникало проблем со словами, но эти застряли у него в горле. Было в характере мисс Добросерд что-то такое, колючее, как ананас. А еще было что-то в ее выражении лица, которое, казалось, говорило: "Удивить меня невозможно. Я все про тебя знаю".
— Еще что-нибудь? — спросила она — Или вы просто решили постоять здесь с открытым ртом?
— Э… нет. Все отлично. Спасибо — пробормотал Мокрист.
Она улыбнулась ему, и Мокрист затрепетал.
— Ну что ж, идите тогда, мистер Губвиг — сказала она — освещайте мир, как маленький лучик солнца.
Четверо из пяти почтальонов пребывали в состоянии, которое Грош называл "кабыл из строя" [77], сейчас они были заняты тем, что пили чай в забитой почтой каморке, ради смеха называемой "Комната Отдыха". Эгги отправили домой, предварительно отодрав бульдога от его ноги; оставшихся Мокрист угостил фруктами из корзины. Такая штука как корзина фруктов — она всегда кстати.
Ну что ж, они наложили отпечаток на городскую жизнь, а бульдог — на них [78]. Часть почты удалось доставить, нельзя не признать. А еще надо было признать, что она опоздала на многие-многие годы, но все-таки почта пришла в движение. Это даже в воздухе ощущалось. Почтамт уже не был так похож на гробницу, как раньше. В данный момент Мокрист ретировался в свой кабинет, где предался творчеству.
— Чашку чая, мистер Губвиг?
Он поднял взгляд от своей работы и взглянул в немного странное лицо Стэнли.
— Спасибо, Стэнли — ответил он, откладывая в сторону карандаш — Я смотрю, ты на этот раз умудрился донести чашку, почти ничего не расплескав. Молодец!
— А что вы рисуете, мистер Губвиг? — спросил мальчик, нагибаясь, чтобы лучше разглядеть — похоже на наш Почтамт!
— Верно. Это будет марка, Стэнли. Вот, взгляни, что думаешь о других? — он пододвинул поближе еще несколько эскизов.
— Ух ты, вы хороший художник, мистер Губвиг. Вот эта вот очень похожа на лорда Ветинари!
— Это марка за пенни. Собственно, я картинку с монетки и скопировал. На двухпенсовой марке будет герб города, на пятипенсовой — Морпоркия со своей вилкой, а башня Искусств — на большой долларовой марке. И еще я думаю десятипенсовую сделать.
— Они очень здорово выглядят, мистер Губвиг — восхитился Стэнли — Всякие мелкие детали видны. Как маленькие картины. А как называются вот эти тоненькие линии?
— Штриховка. Она для того, чтобы трудно было подделать. И вот когда письмо с маркой будет приходить к нам на Почтамт, мы будем брать один из наших старых резиновых штампов и ставить его на марки, чтобы их нельзя было использовать снова, а потом…
— Ага, потому что они как деньги — радостно сказал Стэнли.
— Пардон? — Мокрист замер, не донеся до губ чашку с чаем.
