В смысле, Белоснежка?! (СИ) - Разумовская Анастасия
– Бедная, бедная, наивная девочка. Ну представь себя на месте своего стражника, лучника, рыцаря. Ты дал присягу злой королеве. Но она приказывает тебе убить твоего родного брата. Или отца. Белоснежка, ты, чтобы исполнить данное слово, убила бы собственного папу?
Девочка вспыхнула до корней волос.
– Как ты смеешь! Не сравнивай...
Я встала.
– Сейчас я уйду. А ты останешься и подумаешь вот над чем: ты можешь вести себя как маленькая, избалованная девочка. Хлюпать носом, злиться, осыпать меня проклятиями. Можешь бездоказательно верить, что это я убила твоего отца. Словом, можешь вести себя как глупый ребёнок. Это не вернёт твоему папе жизнь, а вот твою жизнь изрядно испортит.
Она смотрела на меня исподлобья. Злющая, как мокрый котёнок.
– А можешь дать нам шанс. Просто подумай, что, если ты ошибаешься, а я – говорю правду? Если я и правда не убивала твоего отца? Ты теряешь друга, Белоснежка. Того, кто может тебе помочь. Мы с тобой в одной лодке. Потому что, если ты думаешь, что этим балом правлю я, то ошибаешься. И вот ещё что… Я не собираюсь спускать убийство короля кому-то с рук. Следствие продолжается. Вот только я, как и ты, не очень-то доверяю капитану Румпелю. Предлагаю тебе тоже следить за тем, как продвигается дело. Но ты думай. И сама решай. Жду тебя на ужине, если ты всё же решишь поступить как взрослый человек и разобраться в ситуации, а не топать ножкой, обвиняя меня в том, чего я не делала.
– А если нет?
– Тогда ужин принесут тебе в комнату, – я пожала плечами. – Я понимаю, что тебе страшно, что ты напугана. Поэтому злишься. Всегда легче, когда ты знаешь, кто твой враг. Даже если ошибаешься. И всё же… Я верю, что ты окажешься умнее.
И с этими словами я вышла из комнаты, миновав молчаливо застывших стражников. Перевела дыханье.
– Вы свободны, – велела им. – Принцесса может выходить из собственных покоев куда захочет и когда захочет.
Гвардейцы молча поклонились.
Жаль, в этом мире нет психологов. Ни детских, ни взрослых. Мне бы и самой он не помешал. Потому что то, что я вытворяла на обеде… Разве так себя ведёт взрослая адекватная женщина?
Закусив губу, я вышла в сад.
С крыш капала вода, сугробы стремительно превращались в лужи, солнце не светило – жарило. Я заморгала, подставив лицо его лучам. Ну вот зачем я обидела Бертрана? Какое мне дело до его женщин? Пусть развлекается, как сам знает.
Я пошла по тропинке, перепрыгивая с одного сухого места на другое. Душа успокоилась, сердце билось ровно. Нет, я вовсе не влюблена в Кота. Чушь какая! Я могу, например, совсем не думать о нём. Мне, в конце концов, не пятнадцать лет. Да.
– Майя!
Замерев, я закрыла глаза. Нет-нет, почему сейчас… Ну вот зачем он тут? Всё было так хорошо!
– Давай поговорим?
Бертран шёл ко мне по боковой аллее и солнце пламенело в его волосах. Сердце застучало, и я почувствовала, что руки немного дрожат. Сложила их, пряча кисти в широких рукавах.
«Да, конечно, давай обсудим ситуацию» – подсказал мозг, и я послушно повторила:
– Мне некогда. Хочешь поговорить? Иди, поговори с Авророй.
М-да… как-то не так это прозвучало.
– Майя… По-твоему я не должен вовсе общаться с другими женщинами? – раздражённо выдохнул он, хмурясь.
Приехали. «Извини. Я погорячилась. Я совсем не это имела ввиду…». И я почти так и сказала, но помешала бровь. Она, зараза, резко выгнулась на моём лбу.
– С чего бы? Общайся сколько хочешь. Мне до твоих женщин нет ни малейшего дела.
Спасите меня! Что я несу? Я развернулась и попыталась сбежать от разговора, который явно не задался с самого начала. Бертран схватил меня за плечо.
– Моих женщин? Ты ревнуешь?
В его голосе вдруг прозвучало что-то тёплое, пушистое. Почти нежное… Но он был не прав. Конечно, я не ревновала. Вот ещё! Глупости какие.
– Отпусти. Мне некогда.
Почему у меня такой резкий, неприятный голос? Может, стоит улыбаться? Ведь это всегда слышно, когда человек улыбается… Бертран притянул меня к себе, вдохнул запах моих волос.
– Ревнуешь.
Нет, ну это слишком! Я честно старалась не ссориться. Но вот так вот заявлять мне, что ты, дескать, Майя, ревнивая дура… И я улыбнулась.
– Да мне плевать с кем ты и где! Перетрахай хоть всю Эрталию. Меня Румпель ждёт, у нас дела.
«Зачем ты ему сказала про Румпеля?» – пискнул рассудок. – «Ну, потому что… предлог нужен, раз он сам не отпускает». Мягкий Бертран вдруг стал твёрдым. Напрягся. Процедил:
– Я же говорил, чтобы ты не заключала с ним сделок. Майя, он опасный и…
– Ты просто ревнуешь. И завидуешь. Потому что ты, Эртик, ничего не умеешь, кроме флирта и гуляний.
Ура! Он всё же меня выпустил… Я обрадовалась. Или нет…
– Да? – зло уточнил он. – А Румпель, значит, умеет?
– Ну уж всяко лучше тебя!
– Майя! Помолчи…
– С какой стати ты мне приказываешь?
«Ну так-то вполне разумное было предложение с его стороны…»
– Я тебя прошу.
Я закусила губу и отвернулась. Мозги плавились, чувства скручивались в торнадо. Очень хотелось заорать, ударить его куда-нибудь в солнечное сплетение. Мне почему-то было безумно больно, и отчего-то очень не хотелось, чтобы Бертран понял, насколько.
– Мне пора, – процедила я. – Знаешь, я очень благодарна тебе: ты меня спас и… – «Да, наконец-то!» – возликовал разум. – ... и вообще… Я верну тебе деньги, которые ты потратил на пряник и другую еду…
– Ч-что? – прошипел он, отступая.
– Ну да, и на одежду… И вообще, я должна наградить тебя за спасение королевы…
– Не надо.
А почему у него такой странный голос? Кот как будто хрипит.
– Надо. Королева должна быть благодарной…
– Благодарной?
– Ну да, – я повернулась, не поднимая на него глаз, взяла пуговицу на его куртке и стала крутить в руках. Но всё же логично? Тогда чего он злится? – Понимаешь, какими бы жалкими ни были союзники, но хороший король… королева… должен награждать даже за мельчайшую службу…
Мне хотелось объяснить, что уж тем более следует награждать службу большую, а он, Бертран, меня всё же спас, мою жизнь, а потому достоин… Но Бертран вдруг резко отступил и прошипел:
– Не стоит. Мне было несложно спасти глупую девчонку из дурацких ловушек для дураков.
– Глупую девчонку?!
Подняв взгляд, я уставилась в его зелёные крапчатые глаз. Да как он смеет! Я почти простила его и почти успокоилась, и вообще я… я же по-хорошему хотела!
– Я верну тебе потраченные на меня деньги, – упрямо и глупо повторила, задыхаясь от гнева и боли, но продолжая широко улыбаться.
– Я их выброшу в реку. Мне они не нужны.
– Жалкий, избалованный мальчишка! – мой голос внезапно сорвался на крик. – Тебе всё легко падает в руки, не так ли? Женщины, блага, деньги… Ты понятия не имеешь даже как их зарабатывать и…
Он зло и насмешливо посмотрел на меня. И я вдруг почувствовала себя той самой глупой девчонкой. И желание ударить стало просто нестерпимым. Потому что… Нет, ну это просто невозможно!
– И целоваться ты совсем не умеешь!
Я замерла, пытаясь осознать смысл слов, вырвавшихся из моего рта. Рассудок вышел, хлопнув дверью, логика упала и умерла. Но я упорно растянула губы в улыбке.
Почему-то именно эта фраза сильнее всего зацепила Кота.
– А, – просвистел он звенящим шёпотом, – то есть, ты умеешь лучше? Или, может, лучше умеет Румпель?
«Капец. Признайся, что ты соврала, Майя. Это лучшее, что ты сейчас можешь сделать».
– Может и умеет. Может и Румпель.
– Ясно, – выдохнул Бертран, а затем издевательски поклонился: – Не смею вас больше задерживать, Ваше величество. Вас ждёт Его светлость.
Он резко развернулся и зашагал широким шагом прочь. Вот и поговорили…
«Майя, он сейчас уйдёт… И… совсем уйдёт. Ты его обидела».
Мне хотелось броситься за ним и удержать, вот только голова кружилась и ноги словно примёрзли к дорожке. Проклятый корсет! В глазах темнело.
– Бертран! – крикнула я.
