Чингиз Цыбиков - Граница нормальности

Опустил глаза и увидел табличку «Не влезай — убьёт» на столбе — и провода, тянущиеся от него к дому.

— А что, здесь есть электричество? — Глупо вопрос прозвучал, понимаю.

Василий не удивился.

— Есть, — сказал он. — Тут у нас генератор.

И указал в глубь гаража. Я невольно подошёл поближе.

И увидел, что в гараже стоит гигантский чёрный, совершенно новый, чистый и сияющий джип. Тойота Лэнд Крузер.

— Ух, — вырвалось у меня. Я машины не очень люблю, и не сильно разбираюсь, но вот эти отличаю, нравятся они мне. Если когда-нибудь у меня будет машина, то постараюсь взять именно такую: большую, чёрную, красивую.

— Ваша?

— Ага, — спокойно ответил Василий, закидывая рюкзак за спину. Странно, подумал я. На такой машине без проблем можно добраться хоть куда в нашей республике. Был бы бензин…

— Жрёт много? — с понимающими интонациями спросил я.

Василий пожал плечами:

— Да нормально вроде.

Затем посмотрел на меня и засмеялся:

— А-а, ты думаешь, почему я на попутках езжу. Да не люблю я по городу ездить, страшно. Здесь по делам когда надо, спокойно гоняю. Отличная машина.

Я кивнул.

— Тут ещё километра три надо пройти, — произнёс он извиняющимся тоном. — Недолго осталось. И это — у тебя мобильник и всё такое есть?

— Ну да. — С собой у меня был КПК и бесполезный здесь мобильник. Наладонник я купил, начитавшись книжек по тайм-менеджменту и управлению своим временем, но пока что пользы от него не было, наоборот, я стал кучу времени тратить на чтение всякой фэнтезятины, которую первым делом туда залил.

— Надо оставить здесь, — ещё более извиняющимся тоном произнёс он. — Давай я в машину закину.

Я молча отдал ему пакетик с мобильником, наладонником и зарядными устройствами. Василий пискнул сигналкой, открыл дверь и положил его на заднее сиденье, затем закрыл и машину, и двери гаража.

Простым засовом. Без замка, без ничего.

— Запирать не будешь? — спросил я.

— Не украдут, — ответил он. Я хотел возразить, но не решился, как обычно. В конце концов, я рискую мобильником и наладонником, а он — страшно дорогим красивым джипом; к тому же он местный, ему лучше знать.

В общем, я уже почти себя убедил, что ничего тут странного нет, просто я давно не был за пределами города и утратил понимание деревенской жизни — как вдруг Василий встал посреди двора, поднял голову к небу и сказал негромко:

— Маша, у нас гости.

Кто-то сказал «Хорошо»?

Я потряс головой украдкой и решил не думать об этом. Мы закрыли калитку и пошли — впереди были три километра пешком.

Прогулка мне понравилась. Тайга — так я окрестил редкий лес, по которому мы шли — неожиданно кончилась, началась этакая холмистая степь. Окружающий пейзаж был в точности таким, как я представлял себе сельскую Англию Джеймса Хэрриота — читали, наверное, в детстве, про сельского ветеринара. Через десять минут дорога вышла к речке, и мы пошли по высокому берегу. Затем дорога вообще ушла куда-то в сторону, а мы как шли по бережку, так и шли. Узкая еле заметная тропинка поднималась вверх, и я уже начал немножко уставать, как увидел домик.

То есть какой домик. Это был дом! Деревянный, на высоком фундаменте из белого крупного камня, широкие окна, мансарда с небольшим декоративным балкончиком. Дворик очень походил на тот, который промежуточная остановка — ухоженный, чистый. Окружающий пейзаж был просто невероятным: поле, река, вдалеке виднелся лес, за ним горы. Я остановился — перевести дыхание и полюбоваться. Жаль, фотоаппарат не захватил.

Василий тоже встал.

— Здорово, — сказал я через минуту.

Василий кивнул.

— Тоже каждый раз радуюсь. Не надоедает ни капли, веришь.

Я охотно верил.

— Здравствуйте, — услышал я тонкий голос за спиной.

Я обернулся.

Мария оказалась небольшого роста, очень ладной и очень симпатичной молодой женщиной. Джинсы, кроссовки, толстовка — и роскошная волнистая каштановая россыпь волос длиной ниже плеч. Я во второй раз пожалел, что не захватил фотоаппарата. Фотография Марии украсила бы раздел «Наши сотрудники» на любом сайте.

Мы прошли в дом. Дом был поразительный.

Во-первых, там было светло, но ламп я не увидел. Просто было светло. Во-вторых, дом, казалось, был немножко живой. Во всяком случае, пару раз стены точно шевельнулись, как будто он дышал; эффект этот, видимо, производили обои и специальная краска. В-третьих, на стенах висели картины. Удивительные картины. Я смотрел на них и не мог оторваться: вот машина едёт по проселку, и я понимаю, что люди в машине довольны, они едут в город на свадьбу к родственнику, они рады, что он их позвал, они предвкушают гулянку… вот олень вышел на опушку, и ясно, что олень — тупой, хоть и красивый, и что вышел он специально, чтобы покрасоваться…. вот знакомый пейзаж — речка, степь, лес и горы вдалеке, и понятно отчего-то, что художник немного грустит, а вот почему — непонятно.

Ну и в-последних — ужин был такой вкусный, что я забыл обо всём. Даже не помню, о чем мы беседовали. Под конец Мария налила нам чайного гриба, и я окончательно понял, что всё в мире суть пыль и суета. Надо жить здесь и каждый день фотографировать закат. Сниму у них комнату на мансарде, они как раз недавно её утеплили, буду батрачить, собирать ягоды и грибы, охотиться, в конце концов, на волков. Съезжу в город, скажу Кате — решай! Катя, конечно, согласится, как только увидит эти места. Потом Василий поможет построить нам дом неподалёку…

— Э-эй, Паша, — Василий легонько тряс меня за плечо. — Вернись к нам. Надо же подписать, помнишь?

Я потряс головой, встал, и, отчаянно тараща глаза, сгоняя наваждение и сытый расслабон, нашёл свою сумку и вынул оттуда папку с документами. И документы, и папка выглядели в этом доме совершенно дико. На мгновение захотелось отбросить их от себя, а потом пинками загнать в камин и сжечь к чертовой матери.

Я по очереди подавал им бумаги, отмечая у себя по списку. Мария и Василий читали документы внимательно, но вопросов не задавали. Такое было впечатление, что им просто интересно. Я не торопил, торопиться было некуда. Было ясно, что уже поздно, я заночую у них, а утром Василий довезет меня до трассы, где я сяду на автобус и доеду до города.

Наконец Мария всё подписала, я ещё раз всё проверил, сложил в сумку и выжидательно сел в кресло. Спать было вроде ещё рано, солнце даже не село, но в деревнях же рано ложатся? Я вопросительно посмотрел на Василия, а он в ответ кивнул.

— Предлагаю прогуляться. Маша как раз мансарду подготовит.

Мы вышли из дома и пошли вдоль берега, к закату. Василий рассказывал мне тоном почти профессионального гида, что вон там — Багатайский хребет, тайга, медведи, олени, волки… Тут я вспомнил про Руслана и охотников, Василий же отметил, что лично он никакой активности волков не заметил, но, может быть, в деревнях ощутили.

— Там, — показал он рукой, — заброшенный город гуннов.

Я вытаращил глаза.

— Гуннов?

— Ну, гунны не гунны, не знаю. В общем, там остатки какого-то древнего поселения. Может, кладбище, может и правда гунны. Может, могила Чингисхана.

— Могила Чингисхана в Китае, — возразил я.

Мы подискутировали на тему подлинности недавней находки, обсудили «Сокровенное сказание», сошлись на том, что Чингисхан — реально человек тысячелетия.

— А вот священное место, — тоном, в котором угадывались некие конферансные нотки, сообщил мне Василий. Рукой показывать суеверно не стал — было видно и так.

Я подошёл поближе. Большой куст («неопалимая купина» — непонятно откуда пронеслось в голове), увешанный всякими ленточками, значками, тряпочками. У корней лежали монетки, спички и …

— Мобильники? — Я не поверил своим глазам.

— Они, родимые, — весело подтвердил Василий.

— А это что за место, кому здесь поклоняются?

Василий повернулся ко мне. Его глаза сияли.

— Маше.

Несколько секунд я тупо смотрел на него, подумал, что ослышался. Затем переспросил:

— Маше? Жене твоей?

— Ага, — сказал он.

— В смысле?

Василий ответил:

— В прямом смысле.

Затем поглядел на закат и сказал:

— Всё, пошли домой. Жена зовет.

Я заторопился за ним, вопросы жгли мне язык.

В общем, как я понял, дело обстояло так: местные жители считают её воплощением хозяйки этих земель. Почему? На этот вопрос Василий не ответил, а рассказал вместо этого, что иногда вместо мобильников оставляют и полезные вещи.

— Типа дрели или ещё чего. Болгарка там или насос.

Но обычно то, что оставляют здесь одни, суеверные, утаскивают другие, менее суеверные. В целом им с женой живётся очень неплохо — их дальний домик никто не смеет трогать, несмотря на повальное воровство и пьянство, продукты им приносят, чистят колодец, чинят заборы и всё такое.