Любен Дилов - Неоконченный роман одной студентки

— А кого же тогда мне убивать? Вы меня не обманываете?

Старик и ему сказал, что он всего лишь слуга Минотавра, и несколько боязливо спросил, зачем ему понадобилось кого-то убивать, однако, судя по всему, ему было не до шуток.

— О, отец мой Эгей! — громогласно воскликнул герой. — Но ведь я не могу ни с чем вернуться в Афины! Весь народ ждет от меня избавления от чудовища.

— Я же сказал тебе, что он избавлен! Можете уже не посылать своих девушек и юношей.

Однако оказалось, что дело не только в этом. Ариадна не выйдет за него замуж, пока он не убьет чудовище, тем более, что список его подвигов был отнюдь не велик. У Геркулеса он был куда больше. Я спросила, какие подвиги он совершил, и он начал перечислять:

— Прокруст, Синае, Скирон, Керкион… Ах, да! По дороге сюда я убил и Марафонского быка.

— И все это великаны, не так ли? — съязвила я, хотя вид этого параноика очень огорчил меня и настроение у меня было невеселое. — А что ты сделал с ложем?

— Каким ложем? — встрепенулся Тесей.

— Прокрустовым.

— Не твоего ума дело!

— Ладно, — не унималась я, донимая божьего сына. — В твоей коллекции уже есть один бык, хватит с тебя!

Тесей снова огрызнулся, пересчитал косточки на левой руке и сказал нечто такое, что на современном языке можно перевести примерно так: до нормы он еще не дотянул.

Тогда старик неожиданно предложил ему, чтобы он убил его, и я увидела, что он ничуть не шутит. Я испугалась и крикнула:

— Бай Минчо, что ты говоришь! — а он ответил мне с грустным смирением:

— Пусть убьет меня! Раз люди послали его, значит, им нужно другое пугало. Если даже моя сестрица Ариадна и та желает моей смерти! Эх, пожил я на свете, насмотрелся на их дикость, хватит с меня!

Тесей явно недоумевал. Как и положено истинному герою, он или вообще ничего не понимал, или понимал все совсем иначе. Это видно было и по его заключению:

— А тебя мне, видать, все равно придется укокошить, чтобы не ревел в лабиринте.

— Не смей! — вскричала я и выхватила газовый пистолетик, а этот античный мужлан заявил мне:

— А тебя кто спрашивал? Чего ты суешься в мужские дела? Скажи спасибо, что сама цела осталась, а то… Впрочем, я и тебе покажу, где раки зимуют, чтобы не вздумала баламутить народ, когда я буду рассказывать, как убил Минотавра…

Я не из пугливых, этот пигмей тем более не мог меня испугать, но разозлил он меня здорово. Я убрала пистолетик и одним сабельным ударом ладони выбила у него из рук меч. Вам следует знать, коллега, что нас, хрононавтов, обучают всяким приемам самообороны. К тому же Тесей не ожидал нападения. Меч со звоном отлетел на другой конец террасы. Воспользовавшись его замешательством, я влепила ему пару увесистых оплеух. А может, даже три-четыре, потому что я была в ярости. Авансом. За подлость, которую он собирался совершить по отношению к Ариадне. Ведь я знала это из легенды: по дороге в Афины он оставил ее на каком-то острове, хоть и дала она ему спасительную нить. А женился он на ее младшей сестре Федре. Наверное, она была красивее, и чтобы меньше было претендентов на критский трон. Но надо видеть, как выглядит битый античный герой, коллега, — это неописуемо! Более жалкого зрелища не придумаешь! Он с трудом собрался с духом, чтобы сказать: «А ты, случайно, не царская дочь?» Наверное, не одна царская дочь била его по щекам, потому что, как гласят легенды, в своем устремлении к трону он довольно долго подыскивал себе царство, пока не выполнил норматив героя и его не обласкали в Афинах. Я сказала ему:

— Да, царская дочь. И приказываю тебе немедленно убираться! Говорим же тебе: «Можешь сколько угодно рассказывать, что ты убил Минотавра, мы будем молчать».

Он промямлил виновато и просительно:

— Ну… раз так… можно мне хотя бы взять меч, а?

— Бери и убирайся! — мне был противен его недостойный героя вид, однако старик попытался остановить меня:

— Нельзя так, доченька! Пусть он убьет меня, потому что критяне оставят меня умирать с голоду. Убей меня, Тесей, родненький, а ее возьми с собой, как будто ты освободил ее от Минотавра.

Взяв меч в руку, Тесей попытался было снова придать себе храбрый вид, да и слова Минотавра явно пришлись ему по душе. И он сказал несколько напыщенным тоном:

— Это можно, вот с этим я согласен. А может, пойдешь за меня замуж, а? Так какого царя, говоришь, ты дочь?

Разумеется, ни о каком царе я не упоминала, поэтому я снова вскипела:

— Говорю тебе, проваливай! Жди меня у выхода, там разберемся!

Но разве может настоящий герой отправиться восвояси, так и не пролив крови и не женившись на царской дочери?

— А как же старик? — упрямился он.

— Старика предоставь мне! — я подошла так близко, что он не мог замахнуться мечом. К тому же я была на голову выше его. Мой свирепый возглас, каким обучили меня на курсе древней японской самообороны, привел его в трепет: «Давай по ниточке, по ниточке, чтобы духу твоего здесь не было!» И я вытолкала его на лестницу.

Мне стало весело при мысли, что потом выражение «нить Ариадны» стало нарицательным. Но тут я услышала стенания Минотавра:

— Э-эх, доченька, храбрая и божественная! Зачем ты все так перепутала? Что теперь мне делать, куда деваться? Ведь у меня даже дома нет, а теперь, как пронюхают про этот номер с нитью, сюда валом повалят всякие бродяги и негодяи…

Только теперь я поняла, что я совершила, вмешавшись в ход истории, — а ведь нам это строго-настрого запрещено. Но разве могла я позволить, чтобы у меня на глазах убили этого милейшего старика? Я чувствовала себя виноватой и потому ляпнула, не учитывая, в какой я эпохе:

— Да-а-а, дела… Слушай, а почему бы тебе не стать экскурсоводом?

Естественно, он не понял, что это такое, и мне пришлось объяснить:

— Ты же сам сказал, что теперь от людей отбоя не будет? Ну вот, ты и будешь водить их по лабиринту за небольшую плату, будешь рассказывать им страшные истории про Минотавра, у которого ты был в услужении. И битву с Тесеем можешь описывать, я уверена, что у тебя это здорово получится Я скажу ему, и он положит тебе приличную плату. Он станет царем Афин, так что придется ему раскошеливаться за то, что будут воспевать его подвиги. А тебе это будет забавно, к тому же и на кусок хлеба заработаешь.

Старый Минотавр задумался.

— Так как ты назвала эту службу?

— Экскурсовод, — ответила я и тоже задумалась. А не слишком ли много я хочу от него? Но в те времена, которые и ты описываешь в своей истории, коллега, на что только ни шел человек ради куска хлеба, певцы тоже. Я уже почти готова была отказаться от своего предложения, как старый Минотавр примиренно вздохнул.

— Больно трудное это слово, я постараюсь придумать какое-нибудь нашенское. А ты и вправду не забудешь сказать Тесею о плате? Потому что, если рассчитывать на критян, с голоду подохнешь. Они только богам и чудовищам приносят жертвы.

Я облегченно вздохнула, но вместе с тем мне было обидно за старика. Уходя, я пообещала ему:

— Скажу, обязательно скажу! Ну, будь здоров!

— А ты не бей его, все же парень-то — герой, вишь куда добрался! — попросил он. Меня тронуло его великодушие, и я сказала ему на прощанье: «Хороший ты человек, дед Минотавр!» и поцеловала его в темя, где по легенде у него должны были торчать рога.

Потом я подумала, что, наверное, не так-то просто ему будет воспевать подвиги героя, которого у него на глазах отхлестала по щекам женщина. Вероятно, поэтому он так вступился за храбреца, и я снова почувствовала угрызения совести за вмешательство в историю. Однако поразмыслив, я пришла к выводу о том, что раз песни о подвигах Тесея достигли двадцать четвертого века, Минотавр хорошо сделал свое дело, и значит — все в порядке. Но все же я решила больше не вмешиваться в критскую историю. Поэтому и Тесею, который сидел в тени каменной стены, дожидаясь меня, и поднялся мне навстречу с верноподданническими словами: «Я жду тебя, о царица!» — я не не сказала ничего, кроме:

— Послушай, не смей трогать старика, а то я оборву тебе уши!

Мифический герой так испугался неведомого в античном мире наказания, что поспешил заверить меня:

— Что ты, что ты, царица! Как прикажешь, так и будет!

Кто знает, может пощечины сыграли гораздо бόльшую роль в истории, потому что, сделавшись царем Афин, Тесей не стал тираном. После его смерти афиняне боготворили его как отца демократии.

Это покорное обещание было последнее, что мне довелось от него слышать. Быстро и неожиданно я прыснула ему в нос небольшую дозу из газового пистолета, и он тут же упал навзничь. Да и сколько нужно такому герою! Потом я оттащила его в тень, падавшую от стены, остатки которой восхищают нас и поныне, чтобы этот славный герой великой минойской эры крито-микенской культуры не получил солнечного удара.

Вот так обстоит дело с истиной, коллега, — добавила Циана, заканчивая свой рассказ. — У вас одна правда о Минотавре, у меня — другая, а обе они — только части общей истины о человеке, которую мы все еще ищем. Все собранное вами совершенно верно. Таков уж человек: и жестокий, и алчный до безумия в своей устремленности к чему-нибудь, но прежде всего — трусливый. И он это знает. Но почему он такой, вы не спрашиваете, хотя сам человек уже тысячи лет задается этим вопросом. А нужно было, нужно было, коллега, спросить хотя бы, зачем он создал, например, вас — компьютеры. В своем биологическом эгоцентризме человек, возможно, и сам того не сознавая, начал изобретать первые роботы и компьютеры, мечтая о существе, свободном от эгоцентризма, объективном и бесстрашном в своих суждениях. Человек всегда стремился к идеалу, а когда убедился, что сам он не в состоянии его достичь, начал создавать компьютер, чтобы иметь хорошего товарища на своем пути. И вот, этими своими историями вы снова проявляете себя таким, каким вы ему нужны — справедливым и бесстрашным судьей. Любите его и впредь, помогайте ему, потому что человек очень одинок во Вселенной и некому вывести его из лабиринта, который он сам себе создал в этом бесконечном одиночестве.