Дмитрий Гришанин - Безликие
Зачем курасам в их неприступных стойбищах вдруг понадобилась охрана? Дело в том, что в водоносных коридорах их подземных стойбищ почти сразу же появились ужасные чудовища, которые с незапамятных времен жили в подземных озерах. Курасы же своей магией потревожили их покой. Поначалу эти твари совались только в водоносные коридоры, и курасы сами вполне успешно с ними управлялись: запечатывали магией на два-три дня занятые монстрами коридоры — и те без воды быстро погибали. Но с годами монстров становилось все больше, причем некоторые пролезали даже в жилые коридоры и каждый раз устраивали там жуткую резню. Тут оказалось, что против кровожадных тварей курасы беспомощны: воины из них никакие, а боевых заклинаний в их магии просто нет. Вот и пришлось создавать из оборотней отряды стражей подземелья.
К несчастью для курасов, далеко не все кланы оборотней согласились с ними сотрудничать, а у тех, что согласились, воинов было не так уж много. Спрос на оборотней был огромен, а предложение — весьма ограничено, плата за наем оборотней взлетела до небес, так что содержать отряды могли по тем временам лишь самые зажиточные кланы.
Пару лет понаблюдав со стороны за сытой жизнью наемников, другие кланы оборотней тоже стали предлагать курасам свои услуги, и вскоре в окрестностях подземных озер уже возвышались десятки крепостей, каждая из которых была готова по первому же слову курасов выслать до полусотни опытных бойцов. Услуги воинов подешевели, отряды стали доступны всем стойбищам, но было уже поздно. За два года вынужденной пассивной обороны, которая только и оставалась небогатым кланам, подземным тварям удалось полностью вырезать двадцать четыре стойбища. Они и по сей день заняты монстрами. Счастье еще, что солнечные лучи для подземных чудищ смертельны, поэтому днем они отсиживаются под землей. Ну а по ночам выбираются на поверхность через выходы заброшенных стойбищ и пожирают всех, кто им встретится.
Курасы не могут запечатать магическими заклинаниями выходы этих захваченных стойбищ, потому что сделать это можно только изнутри стойбища. А для того, чтобы спуститься в кишащие чудовищами подземные коридоры и уцелеть там хотя бы пару часов — именно столько времени требуется для самого простого заклинания, — нужно совершенно исключительное везенье. Жизнь курасам дорога, и никто из них на подвиг, ясное дело, не рвется.
Одно или два захваченных стойбища есть почти над каждым озером, исключая Четвертое и Одиннадцатое.
— Нам не повезло, в окрестностях Шестого озера два захваченных стойбища. И если мы с тобой не успеем до темноты спрятаться за стенами ближайшей крепости оборотней, нам конец, — подытожила девушка свой рассказ. И прибавила шагу.
* * *И все-таки они не успели.
То ли Лула напутала с направлением, то ли крепость стояла дальше, чем она рассчитывала, то ли… Впрочем, что толку гадать; солнце скрылось за горизонтом, а никакой крепости и в помине не было. Они не успели!
Но вопреки опасениям Лулы, сразу же, то есть в первые мгновенья ночи, с ними не приключилось ничего ужасного. Глаза Маха постепенно привыкли к полумраку. Лула же прерывающимся от страха голосом, но вполне громко заявила, что по звездам она ориентируется даже лучше, чем по солнцу, и они двинулись дальше.
Первые десять минут они шли молча и вздрагивали буквально от каждого шороха. Потом практически одновременно заговорили, нервно рассмеялись и стали перешептываться… Время шло, а вокруг все было по-прежнему тихо и спокойно. Вскоре они говорили уже без всякой опаски, в полный голос, а о своих недавних страхах вспоминали со смехом.
— Ох, как-то мне не по себе. Ой, не к добру это затишье, — как всегда неожиданно, подал голос дед Пузырь.
Но Мах раздраженно отмахнулся от верного призрака и едва слышно, чтобы не смущать спутницу, пробормотал в темноту:
— Пузырь, отстал бы ты со своими охами-вздохами. И без тебя тошно.
— Тошно? — усмехнулся призрак. — Надо же! А я бы, глядя на твою сияющую физиономию, в жизни не догадался, что тебе тошно.
— Не поверишь: я и рад бы не улыбаться, да не могу, — признался Мах.
— Скверно. Значит, предчувствия меня не обманули и игра уже началась.
— Пока что вроде никаких чудищ нет — и ладно… Позаботься, чтобы на этот раз все обошлось без сюрпризов, а то опять заарканят тебя в какие-нибудь призрачные зеркала….
Лула вновь весело затараторила. Мах напрягся, пытаясь сохранить на лице серьезное выражение, но уже через секунду губы растянулись в радостную улыбку, и он весело, от всей души расхохотался…
* * *Все переменилось на исходе первого часа после захода солнца. На пути веселой парочки вдруг возникло какое-то белесое создание. Именно благодаря белой шерсти оно было почти неразличимо на таком же белом в свете звезд песке. Мах осмотрелся и обнаружил, что с разных сторон к ним подбирается еще добрая дюжина тварей.
Преградившее дорогу существо было полуторасаженного роста, без головы, но с длинным и очень гибким туловищем, поросшим густой шерстью. Стояло оно на трех коротеньких толстых ножках, а из туловища в разные стороны торчали шесть одинаковых лап, весьма похожих на человеческие руки, вот только вместо кистей они заканчивались клыкастыми пастями, истекающими голодной слюной.
Лула, вытаращив от ужаса глаза, секунд пять пялилась на монстра, после чего возмущенно икнула и упала в обморок.
Мах ловко выхватил меч, но еще до того, как он переместился, в голове его отчетливо раздалось: «Еда-а! Как здорово, что я тебя нашел!»
— Взаимно! — прорычал Мах и устремился в атаку.
Монстр явно не ожидал от добычи такой прыти. С помощью верного призрака Мах мгновенно оказался в каком-то полуметре от чудища, полоснул мечом и поспешил переместиться на безопасное расстояние. Одна из зубастых лап была отсечена, пасть с лязгом захлопнулась и упала в песок. Из обрубка потекла черная зловонная жижа.
— Ну что, урод, получил?! Добавки хочешь?! — в боевой ярости крикнул Мах.
И тут же в его голове раздался радостный рев: «Ура-а! Еще еда-а! Как много вкусной еды!»
Одной из оставшихся пяти пастей монстр ловко подхватил свою отрубленную конечность и принялся сосредоточенно ее жевать. При виде столь вопиющего идиотизма Мах от души расхохотался…
— Эй, хохотун, а ну-ка не расслабляться! — заорал на рыцаря дед Пузырь. — Оглянись, болван, тебя же окружают! Прекрати паясничать, работать надо!
Пристыженный Мах попытался сосредоточиться на новом перемещении, но у него не получилось. Поэтому вторая атака рыцаря сопровождалась глупым хихиканьем, и это едва не стоило ему жизни. Как и в первый раз, он возник за спиной монстра, ловко отрубил еще одну конечность, но улизнуть не успел — его подвели смешки. Реакция монстра была молниеносной: четыре пасти устремились к рыцарю. Мах все же успел кое-как увернуться и переместился на безопасное расстояние, но большая часть плаща осталась в алчных пастях чудовища. Челюсти щелкнули совсем рядом, забрызгав Маха вонючей слюной, и ему стало не до смеха.
— Вот что бывает, когда призрачный воин не держит себя в руках! — накинулся на рыцаря призрак. — Эгоист! Себя не жалко, так хоть о товарище подумай! Я ведь только-только начал отходить от трехсотлетнего заточения в Пустоте Безмолвного Ожидания, а ты спустя всего-то неделю хочешь меня туда вернуть!
В голове Маха вновь раздалось торжествующее: «Я снова е-ем! Как здорово!» Челюсти чудовища перемалывали обрывки плаща и свою же вторую лапу.
— Ну, мразь зубастая, сейчас ты у меня нажрешься до отвала! — зло огрызнулся Мах. — Пузырь, кончай стонать, работаем!
Времени почти не оставалось — другие монстры были уже в считанных шагах от бесчувственной Лулы, — и Мах сменил тактику ударов и отскоков на более опасную, но и не в пример действенную: удар, удар и еще удар. Он закрутился вокруг гибкого туловища в стремительном танце, состоящем из дюжины молниеносных перемещений. Зубастые пасти щелкали в нескольких вершках от рыцаря, но он при каждом перемещении опережал их на какие-то мгновения.
Поединок длился секунд шесть, не больше. В итоге от монстра остались одни лишь безопасные обрубки. Когда Мах, взвалив на плечи обморочную Лулу, обегал монстра, голос в его голове печально молвил: «Ну вот, столько еды-ы, а есть нечем…»
Мах не упустил случая поглумиться напоследок над поверженным монстром.
— Извини, приятель, — бросил он на бегу, — но мне сейчас некогда тебя утешать. Вон вокруг сколько твоих родичей без дела слоняется. Ты со своим горем лучше к ним обратись. Они тебе посочувствуют, пожалеют. Глядишь… гм… и еду-у твою приберут, чтобы не дразнила.
Насчет еды Мах, конечно, пошутил, но, когда он, отбежав на полсотни шагов, обернулся, у него мороз пошел по коже. С десяток белесых монстров, совершенно непохожих друг на друга — у каждого было какое-то свое, особое уродство, — но в равной мере отвратительных, плотным кольцом обступили своего несчастного собрата. В гробовом молчании они неторопливо клешнями, когтями и пастями отрывали от его тела огромные куски черного мяса и жадно их пожирали.
