Андрей Синицын - Поваренная книга Мардгайла
— Кстати о жратве, — говорит Дершог. — Сейчас всего шесть часов, но раз уж мы все равно не спим, может не будем ждать десяти часов, а сходим в столовую?
Никто не возражает. Патакон приносит остатки сухого пайка. После нескольких дней употребления пищевой добавки нормальная еда кажется какой-то странной, безвкусной.
Уже двое суток, как я не спал. Первую ночь провел с испугу в полудреме, вторую у меня отнял Люч. Чувствую себя почти нормально, только глаза закрываются. Мне кажется, что-то еще недосказано. С терпением мученика жду. Новых разговоров за столом никто не заводит, старых не продолжает. Наверное, мне показалось…
Вернувшись в каюту, я завалился на кровать и тут же уснул.
Пошла вторая неделя, как воскрес Патакон. Ничего особенного не происходит. Чаще всего мы сидим по своим каютам, выбираемся лишь в столовую. При встрече обмениваемся односложными приветствиями. Иногда собираемся в кают-компании, смотрим фильмы. Один раз ко мне зашел Дершог. Мы поболтали с ним ни о чем. Дершогу тяжело. Хищник, проживший всю жизнь на мясе, ест теперь черт-те что. Странно, что он до сих пор не съел кого-нибудь из нас. Вчера я даже проверил тела Дельфа и Взбрыка. Все на месте. Дершог пытается бодриться, но я-то знаю, меня не проведешь. Я вижу, с каким трудом ему даются привычные улыбки, провокационные остроты. Он молодец. Держится. А я, кажется, начинаю киснуть.
С ужасом вспоминаю суету и неразбериху, убийства коллег, подозрение всех и каждого. Какое счастье, что это постепенно отошло на задний план. Наверное, все кончилось бы очень плохо, если бы мы не остановились… Кстати, я до сих пор не нашел причину прекращения убийств. Уж не пламенная речь Люча остановила их. И не откровения Патакона. Как бы там ни было, вопрос о телах коллег больше не поднимался. Похоже, у нас просто не осталось сил на склоки. Мне кажется, что мы сможем дотянуть до прилета корабля Торговой федерации.
…Наверное, я все-таки заснул, потому что противный звук, что отогнал от меня приятное видение, пришел откуда-то издалека. Еще ничего не понимая, но уже осознав, что я не на вилле в горах, а на огрызке космической станции, я открыл глаза. То, что я принял за вызов селектора — приглашение на ужин — и от чего был готов отказаться, — надо же было испортить такой сон! — оказалось ревом пожарной сигнализации. Я рывком поднял тело и сел на кровати. Голова тут же закружилась, в глазах пропала резкость изображения, появилась еле уловимая серая рябь.
Я метнулся к компьютеру, вывел информацию на экран и у меня чуть не отнялись ноги. На первой палубе пожар. Автоматика блокировала все переходные шлюзы и начала откачивать кислород. Вот чего нам не хватало для полного счастья. Второго пожара.
От трех мощных ударов в дверь я вздрогнул.
— Горим, землянин! — что было мочи проорал Дершог. Я поспешил на выход, по привычке спрятав под комбинезон пистолет.
Дершог стоял с красными от усталости и плохого сна глазами, в мятом комбинезоне, с огромным ранцевым огнетушителем за спиной.
— Спокойно, горит первая палуба, — сообщил я обстановку. — Система контроля уже блокировала переходные шлюзы и откачивает кислород. Меньше, чем через пару минут огонь потухнет.
Мы обернулись на шум и увидели бегущего к нам Маринга, с точно таким же как у Дершога огнетушителем за спиной. Одновременно мы задаем друг другу одинаковый вопрос: где Люч и Патакон? Проверяем их каюты. Они закрыты, на стук в дверь никто не отзывается. Сигнал тревоги слишком громкий, чтоб его не услышать или не проснуться.
— Они внизу, — говорю я, и мы понимаем, что их ничто не могло спасти.
Автоматика беспристрастна. Она не дает скидок, не делает снисхождения. Она педантично выполняет программу. Сохраняя жилой модуль, она блокирует палубу, даже если на ней будет весь экипаж.
Пожар потушен, на первую палубу уже подается воздух. Мы нетерпеливо ждем. Минуты кажутся часами. Может коллег еще можно откачать… Наконец красный глазок на сигнальной панели сменяется зеленым, щелкают электромагнитные замки. Гидравлика поднимает тяжелую крышку люка. Я спускаюсь первым, за мной идут Дершог и Маринг.
Патакон лежит возле трапа на вторую палубу, Люч, прислонившись спиной к стене, сидит возле входа в библиотеку. Они мертвы. Им уже нельзя помочь. Мы чувствуем запах горелой бумаги и еще чего-то еле уловимого, но ужасно знакомого.
Заходим в библиотеку. Несомненно, эпицентр пожара был здесь.
Четвертый стеллаж выгорел почти полностью, третий и пятый обгорели на треть. Мы осматриваемся. На столе лежат четыре книги, все по астрономии. Вне всяких сомнений, эти книги достали Люч и Патакон. Я не понимаю… Я пытаюсь и не могу понять, для чего они выложили их на стол? Что надеялись в них отыскать?
— Я осмотрел отсеки, — говорит Дершог. Оказывается, он не пошел за мной и Марингом в библиотеку, а осмотрел палубу. — Во втором, девятом, шестнадцатом и двадцать третьем отсеках тоже был пожар.
— Ничего удивительного, — не оборачиваясь говорю я. — Этим и объясняется то, что компьютер изолировал всю палубу. Несколько очагов возгорания на большой площади. Но из-за чего? Вдруг? Так не бывает.
— В отсеках на полу обгоревшие книги, — говорит Дершог.
Я оборачиваюсь. Смотрю на него, но тут мой взгляд цепляется за пустую нижнюю полку первого стеллажа. Я поворачиваюсь кругом. У всех стеллажей пустые нижние полки. С нашей усталостью, да если еще учесть, что коллеги редко бывали в библиотеке, вряд ли на это кто-то обратит внимание. Значит Люча и Патакона убили? Ну вот и еще две загадки. Кто устроил поджог и зачем Патакон и Люч пришли в библиотеку?»
Но я слишком слаб, чтобы задумываться над этим всерьез. У нас еще две смерти. Принимаю это как данность. Теперь нас осталось трое. Я, Маринг и Дершог. Я понимаю, что кто-то из них убил Люча и Патакона. Только что с этого толку? Скоро две недели как мне не дают покоя мысли о том, что кто-то из моих коллег убийца. И самое страшное, что я уже не хочу знать кто. Я хочу выжить. Хочу, и потому спинным мозгом чувствую, что следующий я. Но я не показываю вида.
Мы переносим тела Люча и Патакона в морг, я выдаю Марингу и Дершогу по суточной дозе пищевой добавки, и мы расползаемся по каютам.
Лежу на кровати, уткнувшись носом в стену. Мысли снова и снова возвращаются к новым убийствам: «Господи, а ведь я поверил, что все кончилось. Значит нет? Убийца просто выдержал паузу? Он что-то готовил? Они готовили? К дьяволу! Нужно быть осторожней. Всего лишь осторожней. Я до сих пор жив. Значит, я зачем-то нужен. Вот только зачем?»
Переворачиваюсь на другой бок.
«Довольно. Если долго смотреть в бездну, однажды она в тебе отразится. Последний раз. Что мы имеем? Имеем замкнутое пространство и двух убийц. Минимум одного. Нужно продержаться двадцать три дня. Вполне реально. Теперь я осторожен. Но я ослаблен голодом. Они тоже. Но их двое. Я вооружен. Зачем Люч и Патакон спустились на первую палубу? Их могли пригласить под видом общего сбора. Или же для конфиденциального разговора. Могли пригласить по отдельности… Вариантов десятки».
Встаю. Голова кружится, в глазах рябит. Прохожу несколько раз от стены до стены. Я не могу отвлечься от произошедшего. Стараюсь, но не могу.
Подхожу к двери, прислушиваюсь. В коридоре тихо. Выхожу из каюты, осматриваюсь. Коридор пуст. Я не крадусь, я просто не в состоянии красться, а всего лишь стараюсь не шуметь. По пути к трапу никого не встречаю. Спускаюсь на первую палубу, начинаю осматривать отсеки. Просто чтобы иметь хоть какое-то представление о произошедшем. Даже если я найду улики, что мне в них толку?
Осмотр я начинаю с библиотеки. Стоя у порога, окидываю ее взглядом, потом иду к сгоревшим стеллажам. Гора из огрызков книг, недоеденных пламенем, оплавленный текопластик стеллажей, закопченная стена, пепел. Сажусь за стол, листаю книги которые на нем лежат. «Строение звездных и планетарных систем», «Метеоритный рой. Структура и движение», «Спиральные галактики», «Белые карлики». «С чего бы это вдруг Люч заинтересовался спиральными галактиками? Он остался лежать у порога, Патакон успел добежать до трапа. Значит… Ничего это не значит. Патакон шустрый, Люч медлительный. К тому же шаргаши более восприимчивы к угарному газу».
Снова подхожу к груде горелой бумаги. Смотреть на нее можно целую вечность, только что толку. Закатываю рукава комбинезона выше локтя и начинаю рыться в пепелище. Ох и провоняю же я…
Мои руки натыкаются на что-то твердое. Это не кусок стеллажа. Достаю. Так и есть. Программируемый плазменный маяк, с чуть оплавленной ручкой. Только со снятым вакуумным колпаком. Теперь мне все понятно. Плазменный маяк использовали для поджога как бомбу с часовым замедлителем. Как же все просто… Выставляешь на маяке время первого сигнала и амплитуду между вспышками, снимаешь защитный колпак, прячешь маяк в груду книг. В назначенную секунду маяк дает вспышку и плазма мгновенно воспламеняет книги в радиусе тридцати сантиметров.
