Сергей Редькин - Шустрые ребята
подумают чужие люди? Скажут еще, что пожалел, мол, он для родного
брата, теперь уже точно больного человека, каких-то там деликатесиев! Накупил всякой всячины, включавшей в себя не только осетрину, но даже и красную икру, а главное, не забыл приобрести тапочки. Брат в первую очередь просил его сделать это. Цвета морской волны
не было, поэтому он решил остановить свой выбор на белых, в крайнем случае, коли не понравится, завсегда можно будет потом перекрасить, потому как к белому любой цвет пристает. Итак, нагруженный, словно мул, кошелками Монокарп Иудович, наконец-таки добрался до помещения психдиспансера уже ближе
к вечеру. Но не это главное, важнее то, что сделал он это от чистого
сердца. ожидая в коридоре, доз воления главврача навестить недужного родственника, он обратил внимание на какую-то дряхленькую старушенцию, одиноко шатавшуюся в конце коридора. Не поленившись
подойти поближе, вместо того, чтобы самому позвать ее, он скромно
спросил у неё, ибо с самого сызмальства питал почтение к людям
древнего возраста, сколько лет она базируется в данном учреждении. На что бабушка, затянувшись, как можно глубже, пробасила
сквозь дым:
— Сыночек, да почитай уже как с неделю стукнуло сорок лет!
— Вот это да, изумился, а заодно и обрадовался за других бывший
прапорщик. Но сделал это, правда, про себя, чтобы о нем не подумали
чего-либо неправильного. И тут его отвлек от этих светлых мыслей
медвежий рев санитара, возвещавший о том, что ему можно, наконец, посетить старшего брата.
Поговорив с накрепко привязанным к койке братом, видать, тот
не в меру обрадовался приходу родственника, а заодно и, приблизив
поближе к его носу передачу, источавшую из-за присутствия в её рядах копченой царской рыбы, поистине убийственный для слабонервного обоняния аромат, Монокарп с умилением начал глядеть на то, как
собиравшаяся в уголках рта душевнобольного слюна, подобно пенящейся жидкости для бритья, медленно скатывается по его подбородку. Смахнув невольно набежавшую слезу ладонью, а после ею же отерев
за компанию и подбородок брата, младший из Генераллейтенантовых, грустно вздохнув, двинул поближе к своему дому. 141
Сергей Редькин. Шустрые ребята
Нет, не думайте, он не забыл о белых тапочках, они стояли по стойке смирно в самом изголовье кровати, столь дорогого его сердцу здешнего пациента. С чувством явно выполненного долга бойко и, что самое странное, отнюдь не фальшиво, а ведь прежде за ним такого не наблюдалось, насвистывая мотив песни о гибели крейсера «Варяг», военный пенсионер вышел (все-таки) на пустырь, граничивший с одной стороны
с лесопарком, а с противоположной подходивший почти вплотную
к его дому. И вот тут-то все и приключилось. В темноте, не разобрав, а дело происходило зимой, как говорится, где бугор, а где всего лишь
яма, Монокарп Иудович попал в самую что ни на есть настоящую
западню на крупного дикого зверя, из которой ему без посторонней
помощи, явно, не выбраться. Когда он все же понял это, первым сигналом к спасению в его мозгу была мысль: «Похоже, пора звать на помощь». Что он и сделал. Но никто не думал помогать ему, так как
окрестность вокруг была безлюдная. А коротавший поблизости досуг
местный бомж дядя Яша, успевший уже нагрузиться спиртным по самое дальше некуда, решил, что это какой-то случайный пьяница перед
сном дурью мается. Поэтому, когда луна достигла самой что ни на есть
высокой точки своего небесного апогея, наш герой все еще продолжал
впустую заниматься своим неблагодарным делом. И когда он выдохся, можно сказать, совсем окончательно, к нему в голову все же вломилась единственная дельная мысль, которая и спасла его впоследствии
от полного краха. И что же она собой представляла?
она была не так проста, как это могло показаться на первый взгляд. Суть её заключалась вот в чем: раз люди не обращают на него внимания, как на человека, то чтобы заставить их себя заметить, он просто
обязан стать зверем. И тогда он завыл по-волчьи, да так, что у бедного
старого Яши едва не приключилось недержание, уж больно жутким
ему показался этот звериный голос.
— Мама, — сказал бомж по призванию и побежал в ближайший
милицейский участок облегчиться, а за одно и доложить, кому следует
о случившемся.
охотников было двое, молодой и старик. они остановились в десяти шагах от ямы и явно совещались о том, как им быть дальше.
— Блин, — сказал младший, — орет-то как! Небось, дюже матерый зверюга?!
— Да не похоже что-то! Тембр малость высоковат. Бля буду, если
это не волчица!
142
III. Бытовые истории с небольшой долей перебора
— ладно, чего гадать. Заряжай бердану и пойдем, посмотрим.
— ой, мама родная, это же человек!
— Скажешь тоже, зуб даю, что это лишь оборотень какой-то! Ишь, как засуетился, только ружьишко увидел!
Голос из ямы:
— Да свой я, ребята, свой! Прапорщик в отставке, а фамилия моя
Генераллейтенантов. Старший:
— Документики предъявите, пожалуйста?!
— Вот, — тянет руку с удостоверением личности. Младший:
— Э, нет, так не пойдет, лучше кидайте!
охотники, изучив документы, хором:
— Ты, козел военно-морской, не видишь куда ноги ставишь, что ли?!
— Так я не нарочно, темно было!
— Чудило. В такую темень с фонариком шастать надо!
— Буду иметь в виду!
— Дядя Егор, а вдруг брешет он все. Мы его освободим, а он нам
горло ножичком чик, да и был таков! Нечисть, она ведь, ох, как порядочным людям насолить любит!
— А ведь верно гутаришь, юноша, пойдем лучше заявим, куда
следует.
— Давай лучше его прихлопнем, люди, уверен, за это нам
ещё и спасибо скажут!
— Не, милый, никаких самосудов, все будет по закону! о, легки
на помине!
— Кто?
— Да милиция наша! Вон дядя Яша за собой четверых ведет. отбыв в неволе ровно две недели, столько потребовалось времени, чтобы успешно пройти тесты на принадлежность к роду человеческому, а заодно и сдать соответствующие анализы Монокарп Иудович аккурат под самый понедельник прибыл на вверенную ему государством
жилплощадь, где и обитает по сей день. И чувствует он себя, в целом, неплохо, потому как из дому выходит теперь лишь в сопровождении
нанятого им для личной безопасности путеводителя, того самого дяди
Яши, что вдоль и поперек знает все здешние места. А брат его старший давно уже выписался из той больницы, ибо попал в неё ошибочно. Но якшаться со своим младшим родственником
с того самого дня больше не хочет. Все не в силах забыть подаренные
143
Сергей Редькин. Шустрые ребята
ему тапочки. То ли мозоль от них натер чересчур большой, либо чтото другое ему в них, определенно, не понравилось?!
17 апреля 2007 г.
КИДНЕПИНГ По-РУССКИ
Мотя Калганов учился неважно и не потому, что не хотел, просто его мозг был приспособлен для совсем другого. С самого раннего
момента из тех, что он мог вспомнить, Мотю всецело тянуло к коммерции. Уже в пять лет он втюхивал более старшим своим товарищам подаренные ему родителями игрушки, а потом клялся со слезами
на глазах, что где-то нечаянно потерял их. И все же он прекрасно сознавал то, что необразованному человеку просто нечего делать в коммерции, а особенно в той, которая распространена в настоящее время. Поэтому младший Калганов, несмотря на свою, если так можно
выразиться, учебную профнепригодность, переползал-таки из класса
в класс. и на момент событий, описанных в данном рассказе, числился учеником 6-го «а» класса школы № 333 Невского района города
Санкт-Петербурга.
В тот злополучный день Мотя вернулся из школы раньше обычного: отменили урок физкультуры, учительница-практикантка заболела. Небось, на свидание отпросилась, весна все-таки — рассуждал
Мотя, пристраи ваясь к замочной скважине, чтобы через тырканье
ключом, наконец, про сочиться внутрь их семейного убежища и, пока
дома никого нет, пошуровать по местам папиных заначек. Вот тут то
все и приключилось. Изя Калганов, отец этого самого Моти, работал
руководителем проекта в одном научно-исследовательском бюро и занимался проблемами не только теоретического, но, при определенных условиях, и практического обоснования возможности создания
вечного двигателя, а за компанию, и вопросами разра ботки чертежей
машины времени. И хотя он возглавлял данную работу всего какихто пять лет, дело определенно давно уже стронулось с мертвой точки. Во всяком случае, чертежи двигателя вчерне были почти гото вы. С машиной времени все обстояло явно хуже. она так и числилась до сих
пор на стадии первичной разработки. А это никуда не годилось и явно
