Татьяна Устименко - Богами не рождаются
«А чего еще приходится ожидать от компьютера, в точности воспроизводящего вреднющий характер подруги? – риторически констатировала Кристина.– Кстати, про Нику – неплохо бы узнать, чем закончилось ее военное совещание с Кардиналом и виконтом, хотя скажите на милость: какие умные мысли способен выдать Алехандро в присутствии нашего капитана? – Крися насмешливо хихикнула.– Да у него же и так все на лице написано – мысли и желания, причем красноречиво и с пикантными подробностями!»
Что-то излишне щедры оказались последние дни на стрелы Амура, не миновавшие, кстати, и саму вроде бы невлюбчивую прежде Кристину…
А этот мальчик-колокольчик, послушник Антонио – очень даже ничего! Девушка поймала себя на некой нескромной мысли и смущенно зарделась, словно маков цвет. Симпатичный такой мальчик, милый и вежливый. Вот если бы только не его вредная привычка чуть что заполошно голосить «Чудо!» и пространно цитировать священное Писание…
Видела Крися пресловутое Писание и ничуть им не впечатлилась. Ерунда какая-то – жуткая смесь мистики и непроходимой глупости – в общем, полнейшая лабуда. И чего с этим талмудом, спрашивается, все так носятся? Но следует признать по справедливости, что во всем остальном Антонио весьма выгодно отличается от наших мальчишек, излишне самоуверенных и амбициозных. И как только Ника с ними управляется? И ведь не просто командует, а даже общий язык с ними находит: на одного цыкнет, со вторым пошутит – и, глядишь, в коллективе установились мир да лад. И эти ее миротворческие позиции каким-то странным образом, но все-таки удивительно гармонично сочетаются со взрывным темпераментом капитана, с отнюдь не девичьей безбашенностью и патологической тягой к различным сомнительным авантюрам. А самым невероятным было то, что зачастую именно ее пресловутые бесшабашные выходки и приносят единственный ощутимый результат. Подобное уже случалось и на Земле-2, и на Нимфее-6. Совершенно нештатные ситуации, выехавшие тогда лишь на вдохновенной импровизации Ники.
Крися вздохнула. Подруги даже внешне отличались разительно: высокая Ника – и маленькая Кристина, стройность – и миленькая пухлость, непослушные рыжие локоны – и короткая практичная стрижка. В экипаже звездолета вообще никто, кроме капитана, не носил длинных волос. Но Ника совершенно не представлялась им иной, лишенной своих распущенных, сияющих, летящих по ветру кудрей. Сама вольная и неуправляемая, как ветер, смеющаяся, вызывающе прищуривающая миндалевидные зеленые глаза. Нет, Крися не завидовала ослепительной внешности подруги, а, наоборот, жалела ее, смотрела на нее чуть свысока, с надежной позиции собственной уравновешенности и деловитости. Да, в присутствии капитана мир мгновенно становился похожим на праздник – на что-то сказочное, феерическое, переливающееся огнями нарядных шутих и ленточками разноцветного серпантина. А еще этот измененный ее харизмой мир становился чертовски, а точнее говоря – смертельно опасным. С самого раннего детства сумасбродная и непредсказуемая Ника будто магнит притягивала к себе самые немыслимые неприятности и приключения. Умная от природы, обладающая врожденным даром телепата, она совершенно не желала учиться контролировать свои так легко доставшиеся ей качества, превращая их в тяжкую ношу, почти в проклятие. Захочет подогреть воду – получишь гейзер, бросит тебе яблоко – пробьет дыру в переборке. Непоседливый, задиристый ребенок, вечно живущий в душе Ники, упорно боролся с божественной сущностью, навязанной ему против воли. Трудно быть богом! Здесь все имеет судьбоносное значение – как действие, так и бездействие. А огромная ответственность за совершаемые богом поступки способна на корню загубить любую, даже самую благую инициативу. Люди, просившие помощи у святой Ники, взывающие к ее милости, зачастую сами не ведали – какую несусветную глупость они творят. Разумно ли поклоняться океану, мечтая, как разбушевавшаяся вода зальет огнедышащий вулкан: ведь последствия подобной помощи, скорее всего, окажутся не менее разрушительными... Что останется после схлынувшей воды? Руины…
Да, сейчас многие уповают на помощь Ники, на ее способность противостоять проискам Верховного Навигатора… Вот только сохранится ли на Земле хоть что-то живое после грядущей смертельной битвы двух самоуверенных титанов?
С подобными, отнюдь не радостными, мыслями Крися тихонько приоткрыла дверь, ведущую в покои Ники, и замерла на пороге, любуясь умильной сценой. Подруга крепко спала, уютно умостившись на боку и с головой накрывшись тонкой простынкой. Девушка незамедлительно расчувствовалась и устыдилась своих необоснованных обвинений. Ника-то – вот она, ведет себя тише воды и ниже травы, а ведь Крися только что мысленно попрекала командира за буйный нрав. Да как она посмела так подумать, если сама мишень ее гневных тирад, несправедливо оклеветанная, спит себе тихонько, никого не трогая и не причиняя никому неудобств… Лепота! Крися на цыпочках подкралась к кровати, желая проверить, как чувствует себя притомившаяся святая. Все же она у них одна такая – единственная на всю планету... Биологиня осторожно приподняла уголок легкой ткани, взглянула на спящую подругу и… завыла громче сигнала тревоги, ибо под простынкой обнаружился плед, правдоподобно свернутый в рулон и призванный обмануть не слишком бдительных караульных. Сама же Ника – исчезла!
Раздирая на полосы проклятую простыню, Кристина возмущенно голосила, вкладывая в свои вопли все переполнявшее ее разочарование, всю тоску по безвозвратно утраченной спокойной жизни. Ника сбежала… А это значит – она неизбежно попадет в переделку, из чего следует: теперь жди неприятностей!
Первым, привлеченный громкими криками Криси, в опустевшую комнату капитана ворвался виконт Алехандро, коему хватило одного взгляда, чтобы верно расшифровать и выражение перекошенного девичьего лица, и значение осиротевшего ложа. Наследник помрачнел и выругался, ибо он тоже не испытывал особо радужных иллюзий относительно тишайшего и смиреннейшего характера святой Рыжей Ники…
Жизнь вновь обретала первозданную прелесть, но особенно радовало то, ч т о на улицах меня совсем не узнавали. Красивый сеньор на гарцующем гнедом коне восхищенно причмокнул и послал мне воздушный поцелуй. Две элегантные дамы в золоченой карете окинули презрительным взглядом мой мужской наряд и усиленно зашушукались, прикрывшись веерами. Осуждают. Но мне было наплевать. Я купила горячий пирог с рыбой и, не обращая внимания на сомнительную санитарию чумазой лоточницы, мгновенно уплела ароматную выпечку до последней крошки да потом еще и пальцы облизала. Объеденье – ничуть не хуже монастырских овощей! Бросила медную монетку в чашку нищего и насмешливо выслушала скороговорку о милостях святой Ники, призываемых на мою голову.
Засунула руки в карманы штанов и размашисто топала, как солдат, охая, ахая и восхищаясь всем без исключения. Гигантскими розовыми панталонами с бантиками, развешанными для просушки на балконе второго этажа. Фонтаном в виде статуи «имени меня». В руках моего каменного двойника красовалась огромная бадья (тяжести, наверно, неимоверной: и как только я от нее отсыхания конечностей не заработала?), из которой изливалась струя прозрачной воды. Наплевав на меры предосторожности, я подставила ладони под звенящий поток и всласть напилась. Вода оказалась вкусной и такой холодной, что у меня тут же заломило зубы. Представляю, какие нелестные эпитеты подобрала бы Крися, увидев мой необдуманный поступок. Уверена на все сто, биологиня сразу же засадила бы меня в карантин – на целую неделю, не меньше. Я полюбовалась сменой караула у ворот герцогской резиденции. Торжественность величественной процедуры немного нарушали наглые воробьи, соревновавшиеся в меткости по загаживанию начищенных шлемов неподвижных кирасиров. Одна из птичек исхитрилась и окрасила выпрыском гуано[6] длиннющий нос бравого усача с алебардой, но вымуштрованный вояка даже бровью не повел. «Вот это выдержка»,– позавидовала я. Попетляла по узким улочкам, начиная переживать: уж не заблудилась ли я,– но вскоре ощутила острый запах гниющих водорослей и поняла, что порт близко. С каждым шагом гул моря становится все различимее. Еще несколько метров – и каменные стены домов раздвинулись, явив приземистые портовые постройки. Здесь располагались торговые склады, длинный унылый барак таможни, строительные верфи, а чуть дальше начинались пирсы и причалы, над которыми свободно реяли разноцветные флаги и вздымались крутые бока гордых кораблей.
Я с детства увлекалась морской романтикой. Мощь великой стихии, издавна обращенной на службу человеку, но так и не покорившейся ему окончательно, завораживала меня на протяжении всего школьного отрочества. В реестре нашей Навигаторской школы значился небольшой парусник «Навигатор», на котором каждый старший курс совершал небольшое учебное плавание накануне выпускных экзаменов, ставшее традицией. Помню, пребывая в наилучшем расположении духа, мы тоже отправились в море, как и все предыдущие команды, неукоснительно соблюдя неписаные морские законы – разбив бутылку шампанского о борт корабля и исправив краской «Навигатор» на «Аллигатор». Этот знаменательный заплыв вошел в историю Школы как самый незабываемый из всех состоявшихся, сразу же привлекший к нам неусыпное внимание средств массовой информации. Собрав в кулак выдержку и ежедневно следя за сводкой похода, уже со второго дня пути ставшего легендарным, наше начальство с трудом дождалось «Аллигатора» на Гавайях – перевалочном пункте маршрута. Там нас спешно сняли с борта и на самолете отправили обратно в Школу, но предпринятые меры конспирации были тщетными, ибо приобретенная слава тянулась следом за нами подобно хвосту дыма от подгоревшей – нет, точнее, подмоченной – репутации. Едва потеряв из виду очертания порта, мы подняли на мачте загодя припасенный флибустьерский флаг – подлинный раритет, похищенный из морского музея,– и ударились во все тяжкие. Первым пунктом в длинном списке запланированного нами хулиганства стояла неизбывная мечта всех настоящих моряков – загарпунить кита. Вернее, это для всех предыдущих моряков она так и осталась нереализованной, но мы не только удачно уделали что-то воистину огромное, но и тащили его за собой на буксире, наверное, миль десять... Зато потом с трудом отбили ответную абордажную атаку взбешенных океанологов, чей батискаф, кстати называвшийся «Моби Дик», мы успешно подстрелили из самодельной гарпунной пушки. Мы с превеликим энтузиазмом охотились на русалок… Бесславно закончив в наших сетях четверть финала на мировой кубок по дальнему плаванию, женская сборная Финляндии материлась совсем не по-женски и писала гневные письма в адрес школьного руководства. Вблизи какого-то итальянского городка, бурно веселившегося по поводу своего ежегодного карнавала, до беспамятства упившись ромом, мы с воодушевлением исполнили на палубе несколько импровизированных вариаций знаменитого танца «Яблочко» под аккомпанемент самопальной интерпретации песни «Пятнадцать человек на сундук мертвеца»… А позднее, уже будучи утихомиренными и с трудом водворенными под сень негодующей альма-матер, мы получили по почте грамоту за первое место на конкурсе морской самодеятельности и несколько приглашений приехать еще на гастроли. В поисках известного всему миру затонувшего каравана судов Великой Испанской Порты, перевозившего золото из Южной Америки, мы сумели не только откопать на умопомрачительной глубине часть медного подводного нефтепровода, но и выпилили их него немалый кусок, на длительное время оставив без топлива Англию и Шотландию. И еще многое и многое, не менее увлекательное. Так что в кораблях, как и в мореходстве, я не без основания считала себя докой!
