Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера
Если бы Джон не торопился, не нервничал, а внимательнее изучил инструкцию к телепортеру, то обнаружил бы следующие весьма ценные указания:
«Изделие предназначено для индивидуальной транспортировки. Категорически запрещается нахождение в кабине более одного пассажира. Перед телепортацией удостоверьтесь в том, что в кабине одновременно с пассажиром не находятся животные, насекомые или растения. Несоблюдение данных требований опасно для жизни!
Изготовитель не несет никакой ответственности за последствия, вызванные несоблюдением данных требований».
И если бы не нервозная обстановка, сложившаяся в хранилище, то Джон и Джейн, скорее всего, с вниманием отнеслись бы к предупреждениям автоматической стюардессы, озабоченной тем, что телепортером с риском для жизни хотят воспользоваться два человека одновременно.
* * *— А знаешь, Стив, мы с тобой, кажется, не учли одного обстоятельства, — Густав продолжал задумчиво изучать стенку с безопасного расстояния.
— Какого? — отозвался сидевший на земле Макналти. Фантазия Стива, похоже, пока иссякла, и он больше не предпринимал попыток дырявить шатер.
— Ну допустим, кто-то из нас или мы вдвоем прорвались бы внутрь, за стену. Что бы нас там ожидало?
— Как что? Церковь, конечно. Может, парочка духов у дверей.
— Нет, я не это имел в виду. Мы пока видели ту сторону стены, которая обращена к нам. Но откуда мы знаем, что у нее с другой стороны?
— Наверняка такие же пасти и лапы.
— А может быть, задницы, — по принципу аналогий? Стив рассмеялся.
— Да, Густав, это был бы скверный вариант, если бы задницы решили разом атаковать. Но я думаю, что без абордажа здесь все равно не обойтись. Тем более что стена ведет себя исключительно оборонительно. Мы ее не трогаем — она нас не трогает. Если бы удалось сделать приличную дырку, такую, чтобы продержалась пару секунд, то можно было бы через нее проскочить.
— Стив, за пару секунд я не успею выкарабкаться из обрыва и добежать до стенки. Кроме того, чем ты собираешься ее взламывать на этот раз? От церкви, надеюсь, что-нибудь останется?
— Хорошо, прямой прорыв не подходит. Какая будет альтернатива? Густав немного помолчал, потом сказал:
— Есть один старый прием, но я им до сих пор не пользовался. Суть его в том, что… — тут он, взглянув на сотни черных глаз, пристально следивших за ними, решил, что слишком громко об этом говорить не стоит. — Стив, сними, пожалуйста, шлем, — посекретничать надо.
Эшер обнял Макналти за плечи, отвел его в сторону и, повернувшись спиной к шатру, стал нашептывать ему на ухо. Стив понимающе кивал головой, потом, хлопнув в ладоши, воскликнул:
— Ага! Понятно!
После этих слов бывшие штурмовики принялись за дело. Густав, порывшись в рюкзаке, вынул музыкальный бокс и заменил в нем вкладыш, а Стив взялся приделывать к своему торсану навесные приклад, прицел и длинное дуло. Закончив с музыкой, Густав также нарастил свой торсан и вручил его Стиву. Пока Макналти в ковбойской позе с двумя ружьями в руках стоял в ожидании, Густав извлек из колоды карту, пошептал в нее и подбросил вверх. Карта превратилась в длинный серебристый стержень, застывший в воздухе на высоте человеческого роста.
— Ну что ж, счастливого полета, — с этими словами Эшер прикрепил бокс сзади стержня, затем, прошептав заклинание, легким шлепком подтолкнул их в направлении стены.
Стержень проплыл немного по горизонтали, резко взлетел в небо и медленно закружился над шатром. Из бокса полилась музыка — фанфары и литавры.
— Стив, смотри, стена начинает нервничать! — воскликнул Густав.
Макналти бросил Густаву его оружие, а сам приложился к прицелу и увидел, как от верхнего края шатра к летавшему стержню потянулись лапы. Их было много, и вытянулись они ярдов на десять, хватая воздух и чуть не доставая до бокса. Одна из рук едва не цапнула стержень, но Густав успел разнести ее выстрелом. За летающей шарманкой тут же потянулся с десяток других лап.
— Стреляй, Стив! Нам нужно семь витков! — прокричал Эшер.
Вдвоем они принялись палить по рукам, не давая им зацепить стержень, который продолжал описывать круги над шатром, распространяя все ту же бодрую мелодию. Вскоре над краем стены вырос целый лес лап: пока одни обрубки втягивались назад, из верхушки шатра вырывались новые. Стив и Густав перевели торсаны на повышенную мощность; разрывы снарядов, как молнии, непрерывно сверкали над стеной. Отстреленные куски рук падали с высоты вниз и, не долетев до земли, вспыхивали, превращаясь в пепел. Откуда-то из середины шатра послышался глубокий вздох; Густав заметил, как глаза на стене тускло засветились красным. Неожиданно над шатром взметнулись многочисленные струи огня, — это на подмогу рукам пришли рты. Однако высота, на которой реяла музыкальная шкатулка Густава, была для них недосягаема, к тому же, горючее, не долетев, падало на сами рты и руки, обугливая их и нанося ущерб не меньший, чем пальба с земли.
— У стены с сообразительностью туговато, — сбросив шлем и вытирая пот, сказал Стив. — Сколько еще?
— Полтора витка! — Густав, сдвинув свой шлем на затылок, подравнивал уже заметно редеющую чащу рук.
В этот момент их ослепил ярчайший свет: глаза напротив засияли тысячами огней. Приятели тут же судорожно натянули шлемы и увидели, как исходящие из глаз лучи становятся все тоньше и фокусируются на их комбинезонах. Густав с удивлением заметил, как у него прямо на груди, в районе сердца начал плавиться материал, и что есть сил заорал:
— Стив, ложись!
Однако Макналти не надо было предупреждать — он уже залег на землю, с проклятиями доставая из рюкзака какие-то вещи. Густав бросился в сторону, за валявшийся рядом небольшой кусок забора. Подняв голову, он увидел, как новый пучок лап яростно пытается схватить стержень. Густав приложился к прицелу, сделал несколько выстрелов, затем опять посмотрел на Стива. Тот лежал на открытой местности, костюм на нем уже дымился.
— Стив, беги сюда! — крикнул Эшер.
Макналти махнул рукой, вскочил и, сжимая что-то в руке, побежал к стене. Глаза продолжали светить, но не могли свести на нем лучи: Стив усиленно вилял из стороны в сторону. Остановившись за несколько ярдов до стенки, он поднял над головой предмет (какой именно — Густав сквозь прицел не разглядел), очертил им в воздухе фигуру, похожую на прямоугольник, затем с размаху метнул этот предмет в стенку. В том месте, куда ударила брошенная Стивом вещь, образовалось светлое пятно, от которого в разные стороны быстро расползались нити трещин, уничтожая глаза, рты и руки.
Стив, так же петляя, вернулся и упал рядом с Густавом.
— Долго еще? — спросил он.
— Сейчас начнется, — ответил Эшер. — Ты как?
— Ничего, подпалился немножко, но пока терпимо.
Стержень завершил свой седьмой виток сравнительно благополучно, — лапы уже высовывались невысоко. Музыка замолкла, и в наступившей тишине Густав и Стив услыхали плач, похожий на детский. К этому плачу присоединился другой, тоже детский, затем еще один. Вскоре мощный сиротский хор оглашал рыданиями Сапалу. Приподняв голову из-за камня, Эшер увидел, что лучи исчезли, а со стенкой происходят изменения: рты, скривившись в жалобной гримасе, вопили, из погасших глаз текли слезы.
— Знаешь, что мне кажется, Густав? — сказал Стив, замазывая дыры в комбинезоне небольшим флакончиком с шариком на конце. — Похоже, эта стенка — из жидкой эктоплазмы. Если она обвалится, нас снесет не только за скалу, но и в океан. Ты когда-нибудь попадал под цунами?
Эшер признался, что нет.
— Я тоже, причем пробовать не хочется. Давай дернем отсюда.
Сто ярдов вниз по улице были преодолены за десять секунд. Отсюда друзья увидели, как вершина шатра провалилась внутрь, стенка задрожала и выплеснулась наружу, огромной волной уйдя за обрыв. Угрожающий вал жидкости ринулся вниз и, несомненно, домчался бы до Стива с Густавом, но, попав под солнце, мгновенно исчез. Храм Святого Обрезания Господня вновь предстал на отдалении в своем первоначальном, хотя слегка отсыревшем, виде, — к нему устремились, хлюпая по лужам эктоплазмы, бывшие штурмовики. Вверху продолжал парить стержень, — Густав, коротким свистом позвав его к себе, обернул в карту, а музыкальный бокс засунул в сумку.
У церкви их не встретила никакая дополнительная охрана, и, взявшись каждый за створку, Эшер и Макналти распахнули двери, держа мечи наготове. Они поразились тому, что увидели: большой витраж на противоположной стене, изображавший торжественное событие, в честь которого церковь получила свое название, был перевернут вверх ногами. Вглядевшись в полумрак, Стив и Густав поняли, что весь интерьер храма, как картинка, повернут на 180 градусов. Обстановка при этом не была нарушена — подняв голову друзья увидели, как, наперекор закону тяготения, вся мебель стояла на полу, вниз пламенем горели свечи из черного воска, а напрестольное покрывало плотно облегало алтарь, под которым, раскинув руки, лицом к потолку висел обнаженный Франц Богенбрум. Шагнув внутрь, Стив и Густав почувствовали, как и сами переворачиваются в пространстве, а ощутив под ногами камни пола, на всякий случай оглянулись, через раскрытый вход увидев небо там, где полагалось быть земле. Дверь тут же с силой, но бесшумно захлопнулась.
