Лана Туулли - Длинные тени
Фотис безропотно подчинился приказу.
Стоило заключенной в пилюле отраве впитаться в кровь, маг стремительно побледнел, пошатнулся, схватился за стенку кареты. Четыре минуты, в течение которых Фотис сотрясался от озноба и истекал холодным потом, Кассандра терзалась от нетерпения: получится или же нет? Так многое зависит, переживет ли глупый, самоуверенный мальчишка действие стимулятора, или же… С этой магической молодежью, едва завершившей цикл обучения и дорвавшейся до бесконтрольного колдовства, всегда трудно. Амбиции и способности у них есть, кто ж спорит, а вот до жажды жизни, умения вцепиться в один-единственный шанс, сжать его когтями и клыками и не выпускать пойманную добычу, дорасти получается далеко не у каждого.
— Что это было? — пробормотал Фотис, выравнивая дыхание. — Экстракт арагуанте[28]?
Пережил. Хороший мальчик. Будем считать, что его живучесть — знак того, что Госпожа Удача смотрит в нашу сторону. К тому же — с первого раза узнал действие арагуанте, значит, начитанный, образованный. Сгодится на многое.
Жаль, что всего лишь однажды.
— Так что насчет снежной бури? Сможешь? — требовательно повторила Кассандра.
— Конечно!
Будто заколдованный может ответить иначе…
Поднявшаяся поземка довершила начатое Клеорном дело — рыбная ловля окончательно потеряла свою привлекательность, и замерзшие добытчики поспешили вернуться в замок.
В холле замка их поджидала картина «Мучения пророка Шудунавы, пожираемого львами».
Как известно всем образованным людям, упомянутое историческое событие — съедение ясновидца диким зверьем, — имеет множество художественных воплощений. В Королевском Музее, например, имеется несколько дюжин скульптур, барельефов и картин, посвященных страданиям незадачливого пророка. Правда, хранятся сии раритеты в самой дальней кладовой, дабы не перепугать ночных сторожей до полного протрезвления.
Для создания нужного образа гости Борингтона использовали чучело бурого медведя, свору охотничьих собак и герцога Тирандье.
Его сиятельству достала честь изображать пророка. Красный, со вздувшимися на висках жилами, герцог лежал, придавленный чучелом, и безуспешно пытался обороняться от атакующих животных. Орал он так, что сбежавшиеся на шум дамы попадали в обморок. «Львы», они же волкодавы и овчарки, наседали со всех сторон, толкались и, судя по всему, получали массу удовольствия. В какой-то момент раздался громкий треск — медвежья шкура не перенесла мук, и мгновение спустя холл оказался засыпан нежной опилочной вьюгой.
Создатели живой картины присутствовали, но в силу жизненных обстоятельств не могли в полной мере наслаждаться заслуженными лаврами. Соисполнители, а именно Скузя, Кув и Поддув Штрудельгольцы, носились кругами, пытаясь избежать встречи с рассерженными лакеями; идейный вдохновитель, его высочество наследный принц, прыгал на вершине лестницы.
— Прекратить! — закричала Далия, когда шум стал совершенно невыносим. Пробегающий мимо вернувшихся рыболовов Скузя попался в руки отца, Кув и Поддув сбили с ног замешкавшегося мэтра Нюя. — Ваша светлость, успокойтесь, не случилось ничего страшного.
— Успокоиться?! — завопил герцог, когда с него сняли медведя. — Успокоиться?!!! Вы… вы…
Тут появилась Мелориана. Судя по тому, что снег на ее костюме и прическе не успел растаять, она только что вернулась с прогулки. Увидев бедственное состояние отца, Мелориана бросилась к нему и голосом, полном праведного гнева, потребовала предъявить ей тех негодяев, которые посмели оскорбить почтенного родителя.
— Ради всех богов! — вскричала Синтия Росинант. Она, вместе со стайкой почтенных дам, наблюдала за происходящим безобразием издали. — Ради всех богов, Мелориана, опомнитесь! Дети всего лишь пошутили, я уверена, они не хотели ничего дурного!
— Это не дети, это настоящие чудовища! — закричала герцогиня, награждая юных Штрудельгольцев испепеляющим взглядом. — Я требую, чтобы их примерно наказали!
Штрау тяжело засопел. Скузя, как самый старший, выглянул из-за плеча отца, Кув и Поддув, сообразившие, что дело принимает нежелательный оборот, попытались скрыться из виду.
— Они совершенно невыносимы! Они гадкие, подлые и всюду суют нос! — неистовствовала Мелориана. — Этих недомерков следует высечь!
— Еще чего! — рявкнул Штрау. — Уж позволь мне решать, как я буду воспитывать собственных детей!
— Не тыкай моей дочери! — возмутился восставший из опилок герцог.
— Господа, господа, сохраняйте спокойствие, — встряла Далия.
— Да как вы смеете нам указывать?! — вопль Мелорианы заставил дребезжать стекла. — Между прочим, следить за поведением детей — это ваша забота, и где вы, сударыня, позвольте спросить, прохлаждались, когда готовили покушение на моего отца?!!
— И вовсе это не покушение, — подал голос спустившийся с лестницы Арден. — Мы, вообще-то, просто хотели сделать самоходное чучело и тренировать на нем собак, мы не виноваты, что оно на ступеньках не удержалось… Простите, ваше сиятельство, мы не специально…
— Я жду вас для серьезного разговора, ваше высочество, — строго приказала Далия. — И вас, господа Штрудельгольцы, тоже.
— Вы их высечете? — не унималась мстительная Мелориана.
— Благодарю за совет, — холодно ответила ей сапиенсологиня.
— Учтите, я проверю, выполнили вы приказание моей дочери, или же нет! — вклинился герцог.
Далия выгнула бровь, давая обоим Тирандье время прийти в себя и вспомнить, кто они — а кто она. Пауза затянулась; окажись в Борингтоне случайно воскресший пророк Шудунава, он бы не преминул возвестить возможность схода на бренный мир стихийных катастроф и локальных конфликтов.
— Идем, — коротко кивнула мэтресса, не дождавшись извинений. Она скинула плащ — не глядя, упадет ли он на пол или на услужливо протянутые руки; и повернула в западное крыло. Перед ней распахнули двери, расступились шокированные скандалом придворные; оборачиваться и проверять, следуют ли за ней провинившиеся шкодники, Далия не стала.
— О, какой пассаж! — прошептала увязавшаяся за алхимичкой графиня Росинант. Далия повернулась, но поддерживать диалог не стала — от гнева ее трясло. — Вы видели, как ведет себя Мелориана? А слышали, как она потребовала выпороть наследного принца?! Ну, конечно же, вы заметили, — сконфузилась графиня, правильно истолковав напряженное, застывшее выражение лица мэтрессы. — Думаю, теперь шансы Мелорианы понравиться Везувии и Ангелике близятся к нулю. А без их благословения Роскар и шагу ступить не может…
Что?!
— Дети, — строго посмотрела Далия на остановившихся рядом озорников. Все четверо единодушно изобразили глубокое раскаяние. — Вы сами придумали фокус с чучелом?
— Сами, — подтвердил Арден. — А ее милость графиня вызвалась предупреждать всех, желающих выйти через холл, что у нас эксперимент.
— И как-то совершенно не заметила его сиятельство, — мило улыбнулась графиня.
— Идите в гостиную, дети, — велела алхимичка. Что ж делать? Завопить? Заорать? Дать расфуфыренной козе по макушке, чтоб она поняла, какую подлость сотворила? — Позвольте уточнить, ваша милость. Не бойтесь, нас пока никто не подслушивает. Вы поощрили шалости, которые могли окончиться для детей и окружающих травмами?
— Ну… э-э…
— Позволили придавить немолодого, не самого здорового человека медведем? Конечно, жаль, что не настоящим, но все-таки? И всё это вы сделали ради того, чтоб скомпрометировать возможную соперницу? И даже не собственную… — продолжала Далия. Графиня Росинант смущенно пожала плечиками. Звучит, конечно, ужасно, но уж такая она затейница.
— Любая мать на моем месте поступила бы точно также, — ответила Синтия. — Знаете, мне кажется, что надо ковать железо, пока горячо. Вы поговорите с Элоизой? Хватит ей уже терять время, надо использовать момент и срочно начинать нравиться его высочеству.
— Вы… вы… вы хоть поняли, о чем я с вами тут разговариваю? — уточнила Далия. О, боги! А ведь Синтия наслаждается собственной правотой! Вот так пообщаешься с «заботливой мамашей» и понимаешь, что любящая семья — зло и нуждается в искоренении!
— Конечно, поняла! — радостно заулыбалась графиня. Бедняжка не представляла, сколь многим рискует, убеждая Далию в своей аморальности. — Вам нужно серьезно поговорить с Элоизой. Думаю, после обеда — ведь сейчас вы заняты воспитательной беседой с его высочеством.
Синтия подмигнула и убежала.
О, боги, — еще раз повторила Далия. Если мэтр Фледегран терпел подобное, не удивительно, что он умер.
Борингтонский замок закидывало внезапно поднявшимся снегом. Клеорн, наблюдающий за возвращающимися охотниками, вдруг обнаружил, что его наблюдательный пункт располагается прямо у окна малой гостиной. А в гостиной, у разожженного камина, мелькает знакомая фигура. Почему-то в лиловой, а не черной мантии, но не суть важно.
