Вячеслав Шалыгин - Огонь, водка и медные трупы (Сборник)
— А это целесообразно?
— Если мы хотим продолжить игру, он нам пригодится. Лучшего раздражителя для Злюхина просто не сыскать, а раздраженный Яков склонен ошибаться. Но, чтобы довести его до роковой ошибки, нам придется потратить немало сил. Сегодня мы лишили его рынка сбыта на Бастманче, теперь его оружием никто воевать не захочет, но у нас по-прежнему нет против него никаких улик.
— Так-то оно так, да вот только как вы предполагаете вытащить вашего агента? Послать за ним спецгруппу?
— Возможно…
— Послушайте моего совета, Федор… Будет гораздо лучше для операции, если вы не станете делать поспешных выводов и совершать резких движений.
— Но ведь агента могут…
— Могут. Если вы плохо его подготовили, так и произойдет. Но если вы все сделали правильно, агенту ничего не грозит. Скорее наоборот — грозит тем, кто, с его точки зрения, ведет себя нехорошо…
Генерал снова скатывался на иносказания, и Сбондин заранее настроился на полнейшее непонимание его словесных артикулов.
— То есть лучше его не выручать. Так?
— Он сам к нам придет, — Бандерский вздохнул. — Вот увидите. Мы в его понимании будем одним из полюсов оси зла. Утешает, что вторым он наверняка видит Якова…
* * *Зигфрид проснулся от тяжелого удара в ухо…
В общем-то, на этом повествование можно было и закончить, но…
Но капитану достало соображения не сопротивляться, а покорно повиснуть на руках куда-то несущих его бойцов. Поэтому его не убили на месте. Хотя, увидев, куда его принесли, Зигфрид решил, что надо было все-таки подраться и, получив лазерный импульс в затылок, спокойно, без мучений умереть в комнатке славного борделя.
Просторный зал чем-то напоминал пристрелочный стенд в «филармонии», но это было естественно, поскольку заведовал этим «хозяйством» все тот же Професор. Видимо, кличку горбуну дали не за углубленные знания в узкоспециальной области — например, оружейной, — а за широту интересов. В зале, куда принесли Зигфрида, душевные пристрастия Професора были представлены с самой неприглядной стороны. Весь зал был уставлен, увешан, завален орудиями пыток и всевозможными приспособлениями для ведения допросов. Безногий оглянулся и узнал некоторые из предметов и приборов. Дыба, а рядом последняя модель полиграфа… Какие-то склянки, шприцы, стерильные биксы, автоклав, а чуть поодаль классическая гильотина, только с баскетбольным кольцом вместо корзины для сбора отрубленных голов… Видимо, таким был професорский юмор.
— Конец тебе, голуба, — приближаясь к Зигфриду с ужасного вида щипцами в одной руке и зазубренной иглой в другой, произнес Професор. — Кинул тебя Бандерский на произвол судьбы.
— Ты, что ли, судьба?
— Я, — Професор криво улыбнулся. — Пытать я тебя все равно буду, но для порядка должен задать один вопрос: может, сам все расскажешь?
— Расскажу, конечно, — спокойно согласился Безногий. На самом деле спокойствие давалось ему с огромным трудом, и до сих пор не грохнулся от страха в обморок он потому, что до конца не верил в происходящее. — Спрашивай, все выложу, как на духу.
— Не-ет, — горбун протянул щипцы к левой руке капитана. — Сначала маникюр. Фаланга за фалангой, пальчик за пальчиком, суставчик за суставчиком…
— Професор! — в зал ворвался взмыленный Курдюк. — Сюда сам президент едет! А с ним Шкурат Мордаев! И охрана ихняя… Что делать-то, Професор?!
— Не бздеть, — коротко ответил горбун. — Стань вон там, в углу. Зайдут — поклонись и продолжай молча стоять, пока не спросят.
— А как спросят, чего отвечать?
— Правду, — скрипнул Професор и обернулся к Зигфриду. — Пока тебе повезло, капитан… Хотя, что-то ты сильно красивый для пытошной…
Он размахнулся и съездил Безногому по физиономии теми самыми щипцами. Зигфрид почувствовал, как из положенной лунки выщелкнулся левый верхний клык, а скула начала быстро надуваться.
— Теперь другое дело, — горбун удовлетворенно причмокнул. — Теперь тебя не стыдно и президенту показать.
Первыми в зал ворвались здоровенные охранники. Они схватили Професора, Зигфрида и за компанию Курдюка, а приведших капитана воинов просто вытолкали за дверь. Когда к встрече президента все было готово, в зал степенно вошел Верховный Авторитет по судебным вопросам Шкурат Мордаев. Внимательно заглянув всем троим подозреваемым в глаза, он обернулся и молча кивнул. Кто-то там, за дверью, выкрикнул «На караул!», и охранники вытянулись в струнки, а Мордаев изобразил на лице почтение.
Президент Гальюн Отстоев был невысок ростом, с оттопыренными ушами и какой-то несерьезной реденькой щетиной вместо бороды. Зато он носил самую высокую на Бастурмане вязаную шапку — почти полуметровый цилиндр — и шикарную кожаную куртку из уже знакомой Зигфриду кожи мандрагоровой свиристелки. Вряд ли он добыл этого хищника лично, участвуя в коммерческом сафари на планете Поррк, но все равно куртка придавала ему вид настоящего солидного президента. Так же, как и символ верховной бастурманской власти — тяжелый золотой медальон на толстой цепи. Внутри медальона был выгравирован сияющий глаз над усеченной пирамидой и что-то написано, кажется, по-латыни.
— Гони, — приказал Отстоев, встав рядом с Верховным Авторитетом.
— Шпалеры притаранил вот этот фуфел… — «погнал» Мордаев. — Зуб дал, что от Злюхи и что никакого палева… Так, мурзилка?
— Извините, — капитан едва заметно усмехнулся. — Я бастурманским плохо владею.
— «ВАПы» ты привез? — перевел Мордаев.
— Я.
— От Злюхина?
— От него.
— Проверяли? — спросил у Авторитета Отстоев.
— Масса лично пробивал. Запрос в спецотдел «Зис» делал, со Смердяево связывался, агентуру на Лохудринске подключал… вроде не врет.
— Ну, и какой с него спрос? Злюху надо наказывать, падлу!
После таких слов банд-президента в душе Зигфрида забрезжила надежда на спасение.
— Нет, тут разобраться надо, — возразил верховный бастманчский судья. — Вот, к примеру, Професор… Ты «ВАПы» на федералов настраивал?
— Я, — угрюмо кивнул горбун. — Всю ночь сидел.
— Вот! Всю ночь… — Мордаев многозначительно поднял палец. — А ты, жиртрест, отказался с Массой в боевой поход идти?
— Отказался, — бледнея, пробормотал Курдюк.
— Заговор! — вывел Авторитет. — Заговор и предательство.
— Шлепнуть, — предложил Отстоев.
— Надо корни заговора откопать, — снова возразил Мордаев. — Ведь кто-то за ними должен стоять. Если федералы нас обули, это одно. Если Злюха скурвился…
— Падла! — вставил президент.
— Это другое, — продолжил Авторитет. — А еще может оказаться, что это внутренний заговор. Я вам уже докладывал, что кое-кто давно по углам шепчется…
— Это ты про Кондомова с Оборзеевым?
— И не только…
— Ну ладно, разбирайся. — Президент Отстоев махнул рукой. — Только этих потом все равно шлепни. Раз уж у меня вырвалось… Не могу же я слова на ветер бросать.
— Будет сделано.
— Тут у нас все? — Президент нетерпеливо взглянул на часы. — Тогда поехали обедать. Жена сегодня поросенка с хреном в конопляном соусе приготовила. Остынет же…
— Всех пока в темную, — распорядился Мордаев. — Вечером приеду, побеседуем…
* * *— Получил медаль за верность? — издевательски шепнул Професору капитан. Их заперли в сырой холодной камере с крошечным, меньше ладони, окошечком. Курдюк сразу повалился на ворох соломы и принялся жалобно стонать, а Безногий и горбун сели, опираясь о стену, ближе к бронированной двери.
— Ничего, Мордаев разберется, — прошипел горбун.
— А что толку? — Зигфрид усмехнулся. — Гальюн ваш ясно сказал — шлепнуть! Или ты думаешь, что Мордаев плюнет на авторитет президента из-за какого-то Професора?
— Президент в законе, — угрюмо согласился горбун, — на него плевать нельзя.
— Ну вот! Крышка тебе, Професор. Большая медная крышка.
— А тебе?
— А мне все одно ничего не светило. Я уже свыкся.
— Нельзя с этим свыкнуться, — засомневался горбун.
— О-о! За что?! — в голос застонал Курдюк.
— Заглохни, пингвин! — Професор не поленился привстать и пнуть толстяка в ляжку. — Так ты что, капитан, все-таки на федералов работаешь?
— На себя… и на Якова я работаю, — Зигфрид вздохнул. — Работал то есть. А если честно, не помню я ничего, Професор, пустота в башке, как будто половину мозгов из нее откачали.
— И давно это у тебя?
— Со Смердяево. Начиная с погрузки, все хорошо помню, а что до этого было — отрывками…
— Может, тебя злюхинские менеджеры не сразу уговорили с Яковом «помириться»? Может, перед этим слегка бока помяли да по башне отоварили?
— Может, — Зигфрид помотал головой. — Не помню.
