Михаил Успенский - Три холма, охраняющие край света
Анабот и Сефон предали меня в руки обычных полицейских. Ну, не совсем обычных, поскольку один из них владел Жезлом На-Хага, который и обрушил на мою голову. Никакое другое оружие в мире не могло бы повергнуть меня в беспамятство, да такое глубокое, что эти невежды посчитали меня мёртвым и кинули в склеп к остальным покойникам. Я понял это впоследствии.
Когда я очнулся от холода, скорбное помещение уже пустовало. Как были использованы Азатотом тела сотен погибших в эту несчастную ночь, меня мало интересовало. На полу рядом со мной чернело какое-то тряпьё. Но Повелитель Грёз и Владыка Хаоса не нуждается в пуховых перинах. Ему достаточно малого…
Через некоторое время, согревшись, я почувствовал, что подушка моя шевелится! Неужели Азатот и после случайной своей победы не даст мне времени, чтобы восстановить свою мощь? Кто этот неведомый враг?
Я вскочил и угрожающе выкинул щупальца вперёд. Чёрное тряпьё поднялось и приобрело форму.
Я узнал его - это был шоггот! Один из бесчисленного сонма рабов, подчинявшихся Древним Богам, порождение тьмы, могущее приобрести любой облик. Так вот кто пожрал свет на бульварах Барселоны!
А мудрецы полагали, что их и на Земле-то не осталось…
Но Леденящий Перст Угольных Полей Херакса знает, как обращаться с шогготами. Он вообще знает всё.
Подчиняющий Знак «Вур» у профанов зовётся «рожками».
Вскоре я милостиво удостоил бедного последыша Древней Тьмы своей беседой. Мы общались на языке столь забытом и сложном, что человеческая гортань не в силах воспроизвести его причудливых фонем.
Выполняя приказ прежнего случайного повелителя (наверняка никчёмный и бессмысленный по сравнению с моей грандиозной Миссией), шоггот истратил слишком много сил и потому, как и я, был принят за труп. Сейчас он напоминал истощённого арапчонка, тысячи которых каждый день гибнут от голода в засоленных африканских саваннах, только черты его физиономии были другими - ни мясистых губ, ни белоснежных зубов, ни плоского носа с вывороченными ноздрями, ни светлых ладошек.
Но я-то знал, на что способны его паучьи конечности!
Я согрел подыхающего шоггота своим телом, и в благодарность он обязан был отслужить мне. В ответ я снизошёл до клятвы и пообещал отпустить его, когда покончу с Теренсом Фицморисом. А Властелин Хаоса, в отличие от вероломного Азатота, выполняет обещания! Хотя, скорее всего, бедняжка-шоггот и сам не захочет покинуть своего нового хозяина, ибо нет выше чести для всякой твари, чем служить Разводящему Стражей Полуночи!
Я снял с себя грозное истинное облачение, которое теперь могло только привлечь ненужное внимание, и с удовольствием отметил, что портплед, в котором я хранил его вместе с прочей мелочью, тюремщики не тронули. Видимо, они не поверили, что украшающий герб выполнен из чистого золота. Проклятый герцог не экономил на деталях!
Верхняя конечность моего нового раба скользнула в замочную скважину (тьма пройдёт повсюду), и дверь распахнулась. Отныне мне не придётся тратить своё могущество на подобные мелочи.
Встретившихся нам на пути служителей склепа маленький шоггот успешно повергал в обморок, молниеносно закрывая им глаза своими холодными, мокрыми и липкими лапами.
Думаю, что покойный дилетант Сальвадор Дали не отказался бы пройтись по улицам Барселоны с настоящим шогготом на поводке, но тщеславие я оставляю жалким людишкам. Поэтому я приказал рабу занять своё место в том же портпледе и подумал, что было бы забавно нарядить малыша в мой истинный облик. Но всему своё время.
Отныне мне нет нужды искать след Теренса Фицмориса и его злосчастной спутницы. Шоггот сам найдёт негодяя. Или того, кто выведет нас на этот след… И он нашёл!
Не знаю и не хочу знать, что ещё натворил этот сопляк Терри, только по следу его уже шли. По виду преследователь был типичный каталонский отец семейства - толстый, усатый, лысеющий и одышливый. Не исключено, что похотливый Фицморис, по примеру нашего покойного предка, обрюхатил его дочку. Что ж, кабальеро, я вам сочувствую, но месть принадлежит мне…
Проклятье, разгневанный папаша воспользовался частным самолётом! Шоггот, конечно, отыщет его повсюду, но сколько времени будет потрачено зря!
Однако моя живая пригоршня тьмы оказалась на редкость сообразительной. Лишь на мгновение погасли аэродромные прожекторы, а мы со слугой уже оказались в багажном отделении «Фалькона». Кажется, кто-то из друзей герцога Блэкбери владел похожей машиной…
Теперь уже шоггот спасал меня от холода, переливая в моё земное тело тепло из самолётной турбины. Положительно, не так уж всё плохо в этом Добре… По крайней мере, мне не пришлось лететь на самолётном хвосте, уподобившись сельской ведьме.
Но в аэропорту варварской столицы гипербореев преследуемый жирный подонок застрял и не желал двигаться вообще никуда! Меня так и подмывало поторопить его пинками!
Наконец к нему подошла какая-то старуха - вероятно, частный сыщик или агент. Беседовали они тоже непозволительно долго, так что ко мне дважды подходили полицейские и дерзко вопрошали, какой именно мужской член я пытаюсь найти. Вероятно, болваны приняли меня за содомита. Это им дорого обойдётся в своё время…
В условленном месте (вечно эти шпики оккупируют туалеты) старушку сменила другая женщина - моего кабальеро передавали по эстафете.
Самое время было выйти на новый этап преследования, но поведение московитов непредсказуемо. У кабальеро и его женщины тоже был преследователь! Вернее, преследовательница…
И тут снова дала о себе знать та неодолимая сила, которая помешала мне стать профессиональным танцором… Йа-а… Йа-а…
ГЛАВА 29
…Изображение оказалось скверное, чёрно-белое, да ещё и сделанное под углом - система видеослежения в «Ла бомбилье» была хоть и надёжная, но старенькая.
И тем не менее Три Холма, Охраняющие Край Света, нарисованные неуверенной детской ручкой, произвели на мировую общественность такое неожиданное впечатление, что и сравнить-то не с чем - «Герника» Пикассо? Туринская плащаница? Кубик Рубика? Или даже пресловутая «Девушка с кирпичом во рту» неистового делийца Чучундры Даса?
Как проходит земная слава, все хорошо знают. А вот как она приходит?
Барон Вильфред фон Квинке, признанный законодатель вкусов Старой Европы, едва увидев этот рисунок даже в такой приблизительной передаче, уверял окружающих, что немедленно уловил звон отдалённых колокольчиков и почувствовал, что отныне в жизни его произошла кардинальная переоценка ценностей. Всей трепетной душой барон устремлялся туда, где открывалась ему невидимая для прочих страна, расположенная за пределами доступных нам полей.
- Нет, там не сбываются мечты, - снисходительно улыбался на экране сухопарый старик с роскошной раффлезией в петлице. - Просто они начинают казаться такими же убогими и примитивными, как и наше воображение. Безответственный выскочка сеньор Пабло Мендисабаль-и-Пердигуэрра проявил преступную халатность и выказал полное своё невежество. Его имя теперь по праву стоит в одном ряду с Геростратом, вождём вандалов Гезенрихом и халифом Омаром, спалившим Александрийскую библиотеку. Он должен быть объявлен преступником всемирного масштаба! Что из того, что ему удалось трижды обойти несравненного Уве Зибеля и поразить ворота гениального Райнера Шпицвега? Эта победа была чисто случайной и не даёт всякому нуворишу право распоряжаться мировыми шедеврами. В его руках было подлинное сокровище, и где оно теперь? Дверь в Неведомое на мгновение приоткрылась перед человечеством, чтобы сразу захлопнуться - возможно, навсегда… Я рыдаю вместе с вами, друзья мои…
Отставать от барона никому из приличных людей не хотелось. Газеты наперебой обличали затравленного Паблито. Футбольные фанаты всего мира вставали на защиту любимца, поскольку видали-перевидали они эти долбаные картинки. Музео Мендисабаль был закрыт и взят под охрану войсками ООН, пусть и запоздало. Ватикан покуда молчал, а сам папа Сильвестр IV пыхтел и готовился вот-вот разразиться внеплановой энцикликой. Поговаривали, что понтифик рассматривает рисунок как аллегорию Троицы.
Но гималайские махатмы опередили его - очередное их послание принял, как всегда, ясновидящий гуру Катаракта из Мумбая. Махатмы заявили, что всегда предсказывали: спасение миру придёт из России, вот оно и пришло, но погрязшие в мелких страстишках европейцы ничего не поняли, и, разгневанные их небрежением, Владыки Агартхи решили, что Весть была обнародована слишком рано.
Нечёткая волнистая линия, доставшаяся лоховатому человечеству вместо чудесного оригинала, тут же размножена была в миллионах экземпляров, украсила плакаты, значки, ткани, знамёна и транспаранты.
