Терри Пратчетт - Маленький свободный народец
— Ась? Пойло жракс, морда драке и всё тако? — обрадовался Туп Вулли.
— Ну что с тобой делать, раскудрыть, — закатил глаза Явор Заяло. — Это ж шик-блесковая вечерина, не кака-така! Тута тащатся так: мешкуются с толпой и фигли-мигли.
— A-а! Эт’ лехко! Мигляр я хочь куды! — сказал Туп Вулли. — Попёрли!
Фигли не растерялись даже во сне, даже на помпезном балу. Они знали, что делать: догони быстро, заори… вежливо.
— Чудна погодка для этого времени году, агась, чучундрочка?
— Эй, паря, наложи-ка старррику фу-угрей, да побольше!
— Игрецы лабают бо-жест-вен-но, агась?
— А мне он той икры, чё кабачки наметали!
С толпой было что-то неладно. Никто не бросился спасаться бегством — а ведь при вторжении Фиглей на любой нормальный бал паники не избежать.
Тиффани снова стала кружить среди гостей. Люди в маскарадных костюмах и на неё не обращали особого внимания. Это потому, что они тут для фона, как деревья в лесу, подумала она.
Она прошла через зал к огромным двустворчатым дверям и распахнула их.
За порогом не оказалось ничего, кроме черноты.
Так-так… выходит, единственный способ выбраться — найти дрёма. Не то чтобы она ожидала чего-то другого. Дрём мог быть где угодно. Мог скрываться под маской, мог быть одним из столов. Чем хочешь.
Тиффани уставилась на толпу. И вот тут-то она увидела Роланда.
Он сидел у стола один. Стол ломился от еды, а Роланд был вооружён ложкой.
Тиффани бросилась к нему и выбила ложку из его руки.
— Ты что, совсем не соображаешь, что делаешь? — крикнула она, выдёргивая его из-за стола. — Хочешь навсегда тут остаться?
Она почувствовала какое-то движение за спиной. Позже, вспоминая этот момент, Тиффани не сомневалась: она ничего не слышала. Просто поняла. Это ведь был сон.
Она обернулась — и увидела дрёма. Он прятался за колонной.
Роланд молча таращился на неё.
— С тобой всё нормально? — Она в отчаянии попыталась встряхнуть его. — Ты успел что-нибудь съесть?
— Фва фва фаф, — сказал Роланд.
Тиффани снова оглянулась на дрёма. Он приближался, но очень медленно, стараясь держаться в тени. Выглядел он как снеговик, слепленный из грязного снега.
Музыка играла всё громче. Свечи разгорались всё ярче. Пары с головами птиц и зверей всё быстрее и быстрее кружились в танце. Пол содрогался. Сон трясло с перепугу.
Нак-мак-Фигли бежали к ней со всех сторон, они что-то надсадно кричали, но шум бала заглушал крики.
Дрём подкрадывался к ней, хватая воздух толстыми и короткими пальцами.
— Первый Взгляд, — выдохнула Тиффани.
И отсекла голову Роланду.
Снег таял по всей поляне, деревья вокруг выглядели как настоящие. Прямо перед Тиффани падал навзничь дрём. В руке она сжимала старую сковородку, но сковородка отсекла голову не хуже меча. Странная штука — сны.
Тиффани обернулась и столкнулась лицом к лицу с Роландом. Он был такой бледный, что вполне сошёл бы за дрёма.
— Он испугался, — сказала она. — Он хотел, чтобы я ударила тебя вместо него. Прикинулся тобой, а тебя сделал дрёмом. Но он не умел говорить. В отличие от тебя.
— Ты меня чуть не убила! — хрипло сказал Роланд.
— Нет, — сказала Тиффани. — Я ведь только что объяснила. Пожалуйста, не убегай. Ты не видел здесь маленького мальчика?
Роланд сморщился:
— Что?
— Его похитила Королева, — сказала она. — Я найду его и отведу домой. Могу и тебя с собой взять, если хочешь.
— Отсюда ни за что не выбраться, — прошептал Роланд.
— Ну, сюда-то я попала, верно?
— Сюда попасть легко. Никто не выходит обратно.
— Я найду способ, — сказала Тиффани, стараясь придать голосу больше уверенности, чем ощущала на самом деле.
— Она тебя не отпустит!
Роланд снова попятился.
— Пожалуйста, не… не будь таким тупицей! — не выдержала Тиффани. — Я найду Королеву и верну брата. Я уже далеко зашла и отступать не собираюсь. И у меня есть помощники, ты ведь знаешь.
— И где они?
Тиффани огляделась. Вокруг не наблюдалось ни малейших признаков Фиглей.
— Они всего появляются откуда ни возьмись, — сказала она. — Как раз тогда, когда они мне нужны.
И тут она поняла, что в лесу как-то очень… пусто. И очень тихо. И становится всё холоднее.
— Они будут здесь с минуты на минуту, — сказала она с надеждой.
— Они застряли во сне. Попали в ловушку, — произнёс Роланд без выражения.
— Не может такого быть. Я же убила дрёма!
— Всё не так просто, — сказал мальчик. — Ты не понимаешь, как тут всё устроено. Тут бывают сны внутри снов, и… существа, которые живут во снах, страшные твари. Никогда нельзя знать наверняка, проснулся ты или это просто ещё один сон. А Королева правит всем этим. И вообще, они ведь волшебный народец. Им нельзя верить. Никому нельзя верить. И я тебе не верю. Может, ты тоже сон.
Он повернулся и пошёл прочь, держась вдоль следов, оставленных копытами.
Тиффани колебалась. Единственный настоящий живой человек уходил, оставляя её наедине с деревьями, тенями… и тем, что, возможно, вот прямо сейчас несётся к ней сквозь лес.
— Э-э… — протянула она. — Эй, кто-нибудь! Явор Заядло! Вильям? Туп Вулли?
Ответа не было. Не было даже эха. Она осталась одна, не считая грохота собственного сердца.
Нет, конечно, она сражалась и побеждала. Но Нак-мак-Фигли были рядом, и от этого всё давалось как-то легче. Они никогда не сдавались, они кидались в бой, кто бы и что бы им ни противостояло, они не знали слова «страх»…
Задним Умом Тиффани вспомнила словарь, который прочитала от корки до корки, и признала, что «страх» — лишь одно из тысяч слов, неизвестных Фиглям. Но она-то знала, что значит «страх». И каков он на вкус и на ощупь. Сейчас она его чувствовала.
Она стиснула сковородку, но, увы, и сковородка больше не казалась надёжным оружием.
Холодные синие тени вокруг, казалось, вытянулись. Впереди, там, куда вели следы, тени становились гуще. А лес позади — вот странное дело! — теперь сделался почти светлым и манящим.
«Кто-то не хочет, чтобы я шла вперёд», — подумала Тиффани. Мысль придала ей отваги. Но сумерки клубились туманом и неприятно мерцали. Там могло ждать что угодно.
Тиффани тоже ждала. И тут она поняла, что ждёт Нак-мак-Фиглей, надеется, вопреки всему, что вот-вот раздастся «Раскудрыть!» (она почему-то не сомневалась, что это ругательство)*.
Она вытащила из кармана похрапывающего жаба и ткнула его пальцем.
— Шоэ? — сонно квакнул он.
— Я застряла в лесу, где водятся злобные сны, я одна, и, кажется, начинает темнеть, — сказала Тиффани. — Что мне делать?
Жаб приоткрыл мутный глаз и сказал:
— Уйди.
— Не много же от тебя помощи!
— Лучший совет на свете. А теперь положи меня обратно, от холода я впадаю в спячку.
Тиффани неохотно снова спрятала жаба в карман передника и случайно задела рукой «Болезни овец». Она достала книгу и открыла её наугад. На странице рассказывалось, как лечить запарку, но весь абзац был перечёркнут карандашом, а на полях крупным, округлым, аккуратным почерком матушки Болен значилось:
Тиффани закрыла книгу и осторожно, чтобы не потревожить жаба, убрала в карман. А потом, покрепче ухватив сковородку, шагнула в длинные синие тени.
«Откуда берутся тени, если нет солнца?» — думала она, потому что лучше уж думать об этом, чем о многих куда более неприятных вещах, приходящих в голову.
Но здешним теням не нужен был свет. Они жили своей жизнью и ползали по снегу, как хотели, отступая, когда Тиффани к ним приближалась. От этого ей стало немного легче на душе.
Тени громоздились у неё за спиной. Они преследовали её. Несколько раз она оборачивалась и топала на них ногой, и тогда тени поспешно отдёргивались за деревья, но она знала, что они снова поползут к ней, стоит отвернуться.
За деревом в отдалении прятался дрём. Тиффани вовремя увидела его и прикрикнула, угрожающе взмахнув сковородкой. Дрём поспешно поковылял прочь.
Обернувшись, она заметила ещё двоих позади, на почтительном расстоянии.
Тропа вела чуть в гору, туда, где клубился совсем уж плотный туман. Туман слегка мерцал. Тиффани пошла прямо на него — всё равно больше идти было некуда.
Когда подъём закончился, она очутилась перед тенистой долиной. Там были четыре дрёма — огромных, больше всех тех, которых она видела до сих пор. Они сидели на равном расстоянии друг от друга, словно по углам квадрата. На шее у каждого был золотой ошейник, к ошейнику крепилась цепь.
— Цепные дрёмы? — удивилась Тиффани вслух. — Но…
Кто мог посадить дрёма на цепь? Только тот, кто умеет творить сны не хуже их.
«Мы приручили собак, чтобы они помогали нам пасти стада, — подумала Тиффани. — Королева использует дрёмов, чтобы пасти сны».
