Странные вещи - Магеррам Зейналов
– Отнесись к игровому пространству как к полю с безопасными и опасными точками, – сказал Антонд. – Например. В той же Контре первые боссы валятся с одной безопасной точки, куда не дотянут его пули. В Черепашках безопасная точка подвижна. И потому тебе надо найти алгоритм действий. Чем круче босс, тем сложнее алгоритм. Прыжок, движение, прыжок-прыжок, движение – что-то типа того.
– Ну а если босс двигается? – спросил Женя.
– Тогда игровое пространство двигается относительно него. Ориентируйся не на картинку в рамке телевизора – отсчитывай координаты от точки, в которой находится босс, вот и все.
– Хорошо, а если ты до босса доходишь уже полумертвый?
– В поле до босса тоже алгоритмы. – Антонд поднял большой палец вверх и изрек: – Человек умнее компьютера, потому что компьютер действует только по алгоритму.
Шел 93-й или 94-й год. Каспаров еще не проиграл компьютеру.
Не у всех был Денди. Это были суровые девяностые, и мы выкручивались как могли. Я, например, пока не получил приставку, настраивал телевизор на канал, который ловил игру соседей, складывал плотный прямоугольник из бумаги, рисовал на нем… да-да, кое-кто из вас делал то же самое… рисовал на нем кнопки и делал вид, будто играю.
И знаете, выходило вполне натурально. Через пять минут я уже забывал, что играет кто-то другой.
Это был летсплей эпохи «Властилины», циркониевых браслетов и Юппи.
Но однажды, сквозь тундру, тайгу и болота, в том 93-м или 94-м до наших краев добралась Сега. До того мы видели ее только в руках у Сергея Супонева. Он вел «Денди – новая реальность». Супонев нам, детям девяностых заменял маму-папу, старшего брата и дворового гуру.
До Супонева моим гуру был сосед, который умел надувать пузырь из слюны и пускать его по ветру.
Супонев вел «Звездный час». Передачу мечты. Именно там, на «Звездном часе», я впервые увидел, как кому-то дарят Сегу.
Строго говоря, своей приставки у Антонда на тот момент не было (отец тратил все на водку). Но кто-то всегда оставлял у Антонда свою, чтобы он помог пройти игру или узнать код. Антонд и для кодов находил «алгоритм» (его любимое слово).
– Алгоритмы есть везде, – вещал Антонд. – Представь себе кнопки как порядок действий, и подбирай комбинации строго в этом порядке. Тогда не запутаешься. Если ты помнишь алгоритм своих действий, то всегда знаешь, какую комбинацию надо проверять следующей.
Антонд находил пароли, чит-коды, скрытые уровни, уязвимости и глюки в играх. Через его руки проходили Атари, Кворумы, Спектрумы, и везде он выискивал слабости, пасхалки и пресловутые алгоритмы.
Но все изменилось, когда Антонду принесли Сегу, а вместе с ней и вишенку на торте 16-битных приставок – Мортал Комбат.
Ну, КомбАт, короче.
Скорость противника и сложность его действий просто поражала. Антонд, бледный и с перевязанными руками, проводил сутки перед телевизором. От него стало так вонять, что, приходя к нему, мы сразу открывали форточку.
А еще он зачем-то продырявил днище стула, на котором сидел перед телевизором.
– Она не берется. Никак, – проскулил он, посмотрев на нас красными глазами.
Нет, он «закрыл» КомбАт в первый же день. Но сделал это интуитивно. Он не нашел алгоритма, и это его бесило.
– У всего есть алгоритм, – сказал Антонд. – Система.
И так день за днем.
В конце концов он хлопнул себя по лбу и сказал:
– Я знаю в чем дело.
– И в чем? – спросили мы.
– Перед тем как выпустить игру, они, скорее всего, ее тестируют на уязвимости и очевидные алгоритмы. Дают людям вроде меня, и те говорят – мол, переделайте вон то, вот это.
Антонд назвал этих людей «тестерами», считая, что сам придумал это слово.
– Хорошо работать тестером, – сказал я и представил, как сижу с настоящим (не бумажным) джойстиком перед телевизором, играю, и мне за это платят Херши-колой и «турбами».
Мы не знали, что переломный момент в жизни Антона наступил, когда сжалившийся Женя-пончик протянул руку и сказал Антонду:
– Ну хочешь, я сыграю. Вместо компьютера.
Тут оказалось, что у Пончика тоже есть алгоритмы. Когда Антонд играет за Милену, Пончик (то есть его персонаж) нагибается, и ждет, чтобы сделать апперкот. А в это время его можно сверху ударить ногой. В иных случаях Пончик поступает иначе, но всегда в рамках правил, которые сам не осознает.
Тогда-то Антон понял, что люди – это тоже компьютеры, которые действуют по алгоритмам. А значит, их следует изучать.
Он начал интересоваться алгоритмами за пределами игры. Личную гигиену и чистую одежду он стал воспринимать как бонусное оружие, которое помогает за пределами приставки. Другие элементы реальной жизни тоже обрели игровую терминологию.
И вот однажды, пару лет спустя, погожим летним вечером я увидел, как Антон идет домой в обществе девочки.
– Нашел компаньона для Комбата? – спросил я с надеждой.
– Типа того, – ответил он, немного смутился и добавил, – надо кое-что протестировать.
Девочка захихикала, Антон махнул мне рукой, и они скрылись в подъезде.
Еще несколько минут я смотрел печально на его окно, торчащее из буквы «Д».
И тем же летом, словно не выдержав срама, красная буква «Д» свалилась с той бетонной стены, превратив доброе советское слово в американское и классово враждебное «тру».
Вторник, 10 мая 1994 года
В тот день, когда Крапива вошел в подъезд, буква «Д» еще висела, а Антон еще был Антондом.
Когда Антонд открыл дверь, он так испугался, что тут же ее захлопнул.
– Ты спятил, Крапива, – зашептал он в замочную скважину. – Одно дело – уличный грабеж. А тут кража с проникновением. Тебя посадят как малолетнего. Это нерационально.
И за дверью послышались звуки, будто кто-то собирает баррикаду.
К слову, Крапива раньше пару раз приходил к Антонду по сугубо деловым поводам, вроде починки краденного. Но с тех пор как Крапива отобрал у юного инженера картридж с игрой, тот страшно его боялся и избегал в школе. Антонд даже перестал ходить в столовую, чтобы случайно там не столкнуться с Крапивой.
А иногда Крапива снился Антонду. В этих снах Антонд убегал от Крапивы, но никак не мог добежать до двери, потому что коридор был длинный, как в Твин-Пиксе.
– Открой дверь, мне помощь нужна.
Крапива был готов рассказать про инопланетян даже через закрытую дверь. Только Антонд
