Эльфанутый (СИ) - Ра Дмитрий

Я не стал слушать, что там дальше. Если я сейчас же не возьму под контроль то, что появилось внутри меня, то сдохну. Кувшин переполняла энергия, но что-то не давало ей выплеснуться наружу. Семь душ закупорили все створки, увеличивая концентрат жижи. Они убивали меня, но…

Я чувствовал, что они верят в меня.

Только вот я сам, блять, в себя не верю.

— О-о-о-о… — простонала пересохшая глотка.

— Быстрее! — где-то в пелене звуков кричала Катарсия.

Щас выйдет…

Не-а. Не выходит.

Да пустите вы уже! Что за затычка в заднице!!!

— Это… подарок…

А потом пришла боль.

— А… это… ненависть…

Я орал. Нет, не так. Я визжал ужаленной в то самое место и надутой через жопу соломинкой пикси! Выкручивало меня так, что захотелось вернуться обратно в матку. Там так тепло и хорошо.

Несколько раз я терял сознание. Просыпался. Видел деревья. Вырубался. Видел зеленые взволнованные лица. Темнота… Свет…

Темнота…

Свет…

Когда я проснулся, то терзающих меня душ уже не было. Мы стали единым целым. Они добровольно отдали себя без остатка, укрепляя шаакле и увеличивая концентрат энергии.

Я лежал на кровати из соломы. Кая с небольшим животиком вливала мне в рот горячий и приятный на вкус отвар. Тепло отдавалось по всему телу.

У девушки уже видно живот. А ведь прошло не больше двух месяцев. Слишком рано…

Я застонал.

— Т-ш-ш, — успокаивающе зашипела она. — Все будет хорошо.

Ох, не нравится мне, как это звучит.

Темнота…

О, кстати. Я тут кое-чего понял. Гоблины — не раса. Вместе с поглощенными душами мне передались отголоски их знаний. Нет, я не стал мудрым еба-папой тысячелетней древности. Просто впитал в себя понимание элементарных вещей. Например, кто такие гоблины. Они не раса. Они — винтики. Матка — это квинтэссенция негативной энергии. Генератор созданный некроморфами для своих причудливых экспериментов. А гоблины лишь технический персонал. Смысл их существования — поддерживать его в работоспособном состоянии. Когда-то давно они вырвались из лап некроморфов и расплодились по миру, как чума.

Похоже, что Катарсия обычная некромантка.

А еще я должен благодарить Эйральдирайлу за то, что еще жив. Древнюю эльфридку, удерживающую все это время в оковах рассудка семь женских разумов.

Это она была мне благодарна и ненавидела некроморфов больше всех. А теперь эти чувства умножаем на семь душ и засовываем поглубже…

А-а-а-а-а!!!

Свет…

— Тише… — прозвучал нежный голос.

Темнота…

Хм, я точно знаю, что лежу в бреду. Но при этом мой разум вполне себе рассудительный. Без всякого пьяного наркоманства. Почему же я не могу очнуться?

Надо подумать. Что же во мне изменилось? Сила. Сосуд у меня стал ненамного меньше, чем у Катарсии. И это хорошо. Но его все равно придется уменьшать, если я хочу заручиться доверием эльфов-клятвопреступников. Так что плюшка только в лучшей концентрации жижи. Может, смогу творить магию в существах с маленькими «кувшинками»? Просто использовать не количество магии, а ее качество.

А теперь к плохим новостям. Ага, оказывается до этого они были хорошими. Первое. Меня очень сильно ломает, и я не пойму выживу или нет. Второе. Меня очень смущает одна вещь. Вроде как и мелочь, но…

…почему мне хочется спагетти из дождевых червей с соусом из кровавого перегноя?

Свет…

Глава 14. Повышенная котовность

«Эй, проснись!»

— Чего? — не понял я.

«Ну ты и соня.»

— Э-э-э?

«Тебя даже вчерашний шторм не разбудил.»

— Серьезно?

«Говорят, мы уже приплыли в Варгарон.»

— Да вроде я никуда не плыл… Так, брежу во сне.

«Нас выпустят, это точно.»

— Это хорошо, — согласился я, — но лучше бы отпустило…

— Эй, — слышался вдалеке шепот Каи, — проснись.

Она очнулась. Хорошо.

Моё лицо влажное. Надеюсь это девичьи слезы, а не Блюм мстил, пока я спал.

— Уже четыре дня прошло, — услышал я Улук-Урая. — Вождь ошибся. Предки умны. Не нам судить их помыслы. Значит так должно было случиться.

— Но пророчество?..

Недолгая тишина.

— Он явится, чтобы пасть предательством матери, — задумчиво протянул шаман. — Матку гоблинов и правда можно назвать матерью. Она — скопище истерзанных душ, а вождь близок к духам. Возможно, она что-то пообещала, но потом передумала. Предала его…

Голос Каи сорвался.

— Но как… как можно было… довериться… этому?

— Воля вождя и предков, Кая, — строго ответил Улук-Урай. — Тут нечего осуждать. Не забывай, что пророчество еще не исполнено.

— Это пророчество… — понизила девушка голос: — Почему ты не рассказываешь его полностью, первый шаман? — спросила девушка.

Улук-Урай ненадолго задумался.

— Потому что новый вождь мудр. Еще при первой с ним встрече он поведал мне, почему пророчества сбываются. Не потому, что они есть. А потому, что произнесены в нужное время нужным ушам. Сначала я посчитал это глупостью. Но потом размышлял… и не мог уснуть целый поворот близнецов, Кая.

Шаман тоже понизил голос:

— И простят меня предки, но я решил… что смогу всё изменить.

В ответ всхлипывающая Кая произнесла то, что я не хотел слышать. Черт…

«В багровом гневе души потеряет то, что дорого,

Ради новой жизни, восставшей из пепла,

Ради новой силы, нужной не ему»

— Что всё это значит? — спросила Кая. — И почему ты рассказал мне об этом, первый шаман?

Я почувствовал, как первый шаман Зеленых Анаконд улыбнулся, но ничего не ответил.

Я лежал в своем воображении и позевывал. М-да, я тут как в клетке. Это, блин, совсем не сон. Время течет вполне себе обычно. Для меня уже прошло реальных четыре дня. А еще я могу слышать и видеть. Глаза иногда открываются. Кая постоянно стирает с меня пот, поит и кормит жидкой похлебкой.

Я молился всем богам. Прошу! Прошу! Прошу!

Не дайте мне обосраться!

Клапан поджимал, и я терпел из последних сил. Как я после этого посмотрю Кае в глаза? Да я повешусь. Не выдержу позора.

А еще появляются пролежни, а вместе с ними боль. Кая как могла разминала мне тело, но этого было недостаточно. Паника разрасталась. В голову тараканами заползали чернейшие мысли.

Я могу поменяться с ней.

…

…

Пусть она лежит и страдает, а я спасусь…

«Бам!»

Воображаемый я дал себе пощечину.

— Держись, тряпка, — сжал я зубы. — Сможешь дальше жить, зная, что спасся за счет беременной жены?

«Она мне не жена! — возмутился эгоизм. — Да и в принципе д…»

«Бам!»

— Заткнись! — мысленно прорычал я. — Предупреждаю в последний раз.

Кая ушла, и я снова остался в одиночестве.

— Мяукр! — проскрежемяукал Блюм и запрыгнул мне на грудь.

«Чего тебе, говнюк?»

— Мяукр…

Котоящер встал, уселся волосатой задницей мне на лицо. Ах, ты ж мерзкий… подлый…

Блюм освободил меня, снова сел на грудь. Слава Асмодею! Я уж думал убить меня захотел. Первый раз у него появилась реальная возможность.

— Мяукр!

«Слышишь меня, что ли?»

Он промолчал.

«Чего уставился?»

Зеленые кошачьи глаза… В них легко утонуть. Говорят, коты живут в иной реальности. И лишь их малая телесная часть существует вместе с нами. Пф-ф-ф…

— Мяукр!

«Что?»

— Мяукр!

Мы долго смотрели в глаза друг другу.

«Хочешь, чтобы я вселился в тебя?»

— Мяукр!

«Тупой, что ли? Это невозможно!»

Кот хотел было сесть на мое лицо, но я запротестовал:

«Стой-стой! Прости, виноват.»

Блюм не понимал моих слов. Но, как и многие животные, он мог чувствовать своих хозяев. Да, несмотря на наши странные взаимоотношения, Блюм считает меня своим «типа-хозяином».

Все эти дни я только и думал о том, что изменилось во мне. Матка точно поработала над моей душой. Буду знать, как лазить по чужим пёздам в диких землях. Вот — подцепил что-то.