Ника Ракитина - Дело о физруке-привидении
Мы шли просто так; и тем не менее, несколько раз нас предлагали подвезти до ближайшего городка по ходу движения. Мы вежливо говорили, что дойдем и сами. Тем более, что мы шли не до городка, а до фруктового сада, если карта нас не обманула и это зеленое пятнышко на ней обозначало именно сад. Но говорить об этом тоже не хотели: мало ли за кого нас примут в этом варианте. Да и сам сад очень скоро показался на повороте. Мы обошли его кругом и устроились на берегу реки. Завтра мы скорее всего, будем в Гомеле. Погода, простояв день, начинала, похоже, портиться, но нас это уже не пугало. Мы ночевали по отработанной схеме — два часа вахта, два часа сон. Только на этот раз мы могли развести костер и греться по-человечески, что нам здорово помогло. А еще мы за день так вымотались, что спать хотели по-настоящему, и мелочей вроде комаров даже не замечали.
Где-то часа в четыре утра нас прихлопнул теплый ливень. Костер помер тут же. Мы успели накрыться пленкой и не сильно промокли, но спать уже не могли. Что ж, часом раньше, часом позже — все равно идти. Так и так вечером мы дойдем до конечной остановки какого-нибудь троллейбуса. Тут даже ползком за полдня добраться можно.
Поэтому мы не пошли прямой дорогой, а повернули на проселок. По карте выходило, что он упирается в аэропорт, а мы там не были — интересно было бы взглянуть. Дождь немного сбавил силу, но моросящим его назвать было нельзя, так что мы укутались в пленку и шли небыстро — накидки немного мешали.
В восемь часов мы поняли, что рано расслабились и что приключение все еще продолжается.
Во-первых, дождь из воздуха с водой превратился в воду с тонкой прослойкой воздуха.
Во-вторых, Степан натер ногу. Видимо, носок во время беготни сбился в складку, или просто вчера неудачно поменял стельки — так или иначе, наша скорость, и без того маленькая, упала почти до нуля.
Подумали мы, подумали, и решили, что теперь уже хватит с нас. Давай возвращаться. И остановили первого встречного дедушку на грузовике: "Извините за беспокойство — вы нас до Гомеля не подбросите?" "Да я вообще на Речицу еду, и надо через Присно, это ж какой крюк… А ладно, садитесь — из совхоза никто долго не будет ехать, вам стоять придется. Могу вас на трассе высадить тут рядом, а могу довезти до развилки на Речицком шоссе, оттуда до города совсем близко, вы даже и пешком дойдете."
Развилку на Речицком мы хорошо знали. Оттуда до Гомеля и правда было рукой подать. Только добрый дедушка брался везти нас огромным кругом, и доставить до южного входа в город — а сейчас мы были на северном краю. С другой стороны, застопить кого-нибудь другого здесь — на выезде из совхоза — шансов почти нет. Если вернуться на трассу к фруктовому саду — там больше надежды отловить кого-нибудь, кто едет в город. Но если вдруг никто нас везти не согласится, то оттуда до дому километров двенадцать, а от развилки на Речицком всего шесть. Тут дождь ударил еще свирепее, и это разрешило наши сомнения. Бог не выдаст, свинья не съест — поехали до Речицкого!
В кабине грузовика было тепло. Мы даже не заметили, как уснули. Дедушка разбудил нас около одиннадцати-полдвенадцатого. "Он там город, хлопцы," — махнул рукой, и уехал.
Мы стояли на обочине шоссе за развилкой. На нашей стороне дороги громоздились пионерлагеря. Город действительно был рядом. Два часа ходу — и мы дома. Правда, дождь все еще свирепствовал, так что мы поискали взглядами какую-нибудь крышу, чтобы переобуться и посидеть немного перед решающим броском. Каково же было наше изумление, когда первое, что попалось на глаза, оказалось руинами дома с сохранившимся крыльцом!
"Что ж мне, всю жизнь по этим… мотаться!" — сказал Степан, имея в виду развалины. Но ничего более подходящего не сыскалось — и мы спрятались от дождя на крыльце. Доели консервы, какие были, закопали банки. Передохнули. Степан отошел за сруб по малой надобности.
И тут же заорал не своим голосом что-то невнятное. Я вскочил, как подброшенный, забежал за угол дома, на участок — нигде никого! Товарищ мой что-то кричал, но я его не видел. Тут я различил наконец дырку в земле и все понял: Степка ухнул в заброшенный погреб, скорее всего, под ним просел старый кирпичный свод. Секундой позже я понял, что он кричит — чтобы я не подходил, иначе остальное осыплется. Ирония судьбы! То, чего мы боялись в зоне, случилось в двух шагах от города, в самом конце пути. Я сказал, что слышу — Степан перестал орать. Погреб был неглубокий, и Степка ничуть не пострадал, только сильно испугался. Он сказал, что нашел там какой-то сундук не то шкаф и попытается вылезти, подставив его под ноги. Потом ругнулся — видимо, шкаф оказался непрочным или неподходящим — а потом вдруг замолчал. Обеспокоившись, я живо срубил сук с придорожного дуба, и прощупывая землю перед собой, двинулся к провалу. Пока я бегал за веткой, Степан наполовину вылез из земли. Он стоял на чем-то и обнимал громадную вычурную штуковину. Пришлось извлекать их по-очереди: вначале клад, потом Степку. Только тогда я толком разглядел, что было в этом, рухнувшем под Степаном, шкафу.
Это сейчас я пишу относительно спокойно. А тогда мы сидели над этим и слюной захлебывались от неожиданности и восторга. И только потом до нас начало доходить… (тут был то ли размыт, то ли нарочно вымаран большой кусок — Симрик зубами заскрежетал от возмущения. Все равно они от холода уже стучали — не жалко)… вляпались. Огромный, до пояса высотой, серебряный или посеребренный, очень красивый (и тяжелый!), с костяными вставками в ручках (Приписка: "Я потом узнал — оказывается, настоящая слоновая кость!"), с позолоченными финтифлюшками и фигурной короной — в общем, совершенно изумительной работы. Начала позапрошлого века, с гравированой табличкой. Кажется, золотой. Все!
А мы-то думали, что сильнее нас удивить нельзя…
* * *Нет, врать не стану — мы мечтали найти клад. Но как-то не всерьез, что ли. Нам оказалось очень трудно привыкнуть, что события могут происходить не где-то там, за горами и лесами, а с нами, здесь и сейчас. И что надо немедленно действовать, чтобы не потерять самого себя в этих событиях. И вот, в который уже раз за поход, мы пытались решить, что нам делать.
Тащить столь высокоценную находку в город на случайной попутке мы просто боялись. Убивают и за меньшее. Оставить в этом же доме? Судя по отсутствию крыши и покосившимся стенам, дом разрушен давно, стало быть, нет у него хозяина, значит, и шедевр мы имеем право взять. Но тут негде спрятать, да и к шоссе слишком близко. Кто-нибудь может точно так же случайно напороться, как мы. Сквозь редколесье виднелись заброшенные пионерлагеря — но их летом могут и открыть.
С другой стороны, не в лесу же закапывать? Эти, надцать килограммов позолоты и серебра. Даже если и завернуть.
Так мы думали, а время шло, и мы все больше нервничали. Так или иначе, надо покончить с делом до темноты. Ночевать тут еще раз, когда город рядом, совсем не хотелось. Еда вся съедена, бульонных кубиков нет. А костер разводить боязно — мало ли кто свернет на огонек.
В конце концов, больше от безысходности, мы ухватили антикварное чудо за ручки — даже вдвоем не так-то легко было с ним управиться — и поволокли находку в бор, в сторону лагерей. И нам опять повезло. В первом же строении, куда мы влезли сквозь окно, стояли железные круглые печи, размером как раз на футляр для нашего сокровища. Но какая изысканная ругань огласила лес, когда мы увидели, что печи заложены изнутри кирпичом! Впрочем, напугать нас уже было сложно — золотая лихорадка захлестнула с головой. Мигом Степан выломал где-то толстый стальной прут, и мы вскрыли одну из печей сверху. Кирпич. Вторая — кирпич. Третья… Четвертая… Угловая — пусто!!! Да здравствует раздолбайство строителей! А вот как засунуть туда нашу булю, если расстояние от верха печки до потолка — мыши не пролезть? Он же никак не пропихнется между потолком и печкой! Пока я сокрушался, Степан нашел чердачный люк. Люк был не только закрыт висячим замком, но прикипел намертво. У Степы сдали нервы. И слава Богу, потому как он саданул прутом в потолок — и прошил его насквозь. Оказывается, потолок сделали, как тонкий дощатый настил, оштукатуренный снизу. Мы мигом расширили дырку и взволокли наше чудо на чердак. Потом сделали еще проем точно над угловой печкой. Потом аккуратно опустили туда сокровище. Прикрыли какими-то досками, а сверху положили кирпичи — чтобы на первый взгляд угловая буржуйка выглядела такой же зацементированной, как и все другие печи в здании. Интересно, подумал я мельком, нафиг им столько печей, которые никто не использует?
Потом мы загородили все дырки в потолке, но штукатурку в тех местах восстанавливать, естественно, даже и не пробовали. Чтобы наша печка не выделялась, мы аккуратно отковыряли штукатурку с потолка над всеми печами — пусть думают, что везде было что-то, упиравшееся в потолок. Например, дымоход, который потом разобрали, а дыры забили. Или водогрейный котел, или паровой, да мало ли что еще!
