Терри Пратчетт - Пирамиды
– Знаешь, это семейная черта. Твой дед вообще писал на сандалиях «правая» и «левая». Тебе еще повезло, что в этом смысле ты пошел в мать.
Странно. Она не говорила – она болтала. Даже самую простую мысль не могла обдумывать более десяти секунд. Мозг ее накоротко замыкался на язык, и стоило хоть одной мысли появиться у нее в голове, как она тут же произносила ее вслух. По сравнению с дамами, с которыми он встречался на званых вечерах в Анке и которые находили особую усладу в том, чтобы развлекать молодых убийц, угощать их дорогими, изысканными деликатесами, разговаривать с ними о высоких и деликатных материях, глаза горят, как карборундовые сверла, а губы влажно блестят и переливаются… гм, так вот, по сравнению с ними она была пустой, как… как пустышка. И все же ему отчаянно хотелось разыскать ее. Ее прямота и нетребовательность действовали на него, как приворотное зелье. О ее груди он вообще старался не вспоминать.
– Я рад, что ты вернулся за ней, – неопределенно выразился царь. – Она тебе, знаешь, как сестра. Наполовину. Помнится, я хотел жениться на ее матери, но, увы, она была не царских кровей. Яркая женщина.
Теппик напряг слух. Да, вот опять: слабый звук, словно кто-то дышит, слышный только потому, что так глубоко молчание ночи. Огибая ящики, юноша прошел в глубину комнаты, снова прислушался и открыл крышку.
На дне, свернувшись клубочком, лежала Птраси и спала, подложив руку под голову.
Теппик осторожно прислонил крышку к стене и дотронулся до волос девушки. Она пробормотала что-то во сне и повернулась поудобнее.
– Эй, – шепнул Теппик, – пожалуй, пора просыпаться.
Птраси снова перевернулась и пробормотала что-то вроде: «Встфлгл».
Теппик не знал, что делать. Ни Диос, ни его наставники не готовили его к такого рода ситуации. Он знал по меньшей мере семьдесят способов убить спящего человека, но ни одного – как разбудить его перед этим.
Теппик осторожно дотронулся пальцем до самой нейтральной части ее тела. Птраси открыла глаза.
– А, это ты, – зевнула она.
– Я пришел забрать тебя отсюда, – прошептал Теппик. – Ты проспала весь день.
– Я слышала, как кто-то разговаривает, – промолвила девушка, потягиваясь так, что Теппик поспешил отвернуться. – Это был все тот же жрец, ну, похожий на лысого орла. Жуткий человек!
– Правда? Ты так думаешь? – Теппик облегченно вздохнул, услышав это непредвзятое мнение.
– Да. Я и затаилась. А еще царь приходил. Новый.
– О, и он здесь был? – слабо спросил Теппик. Тон, которым она произнесла слово «новый», стилетом пронзил его сердце.
– Все девушки говорят, что он со странностями, – добавила Птраси, пока Теппик помогал ей выбраться из ящика. – Знаешь, вообще-то до меня можно дотрагиваться, я не фарфоровая.
Он поддержал ее руку, чувствуя, что больше всего на свете ему сейчас хочется принять холодную ванну и хорошенько проветриться, пробежавшись по крышам.
– А ты убийца, да? – продолжала Птраси. – Я про это вспомнила, когда ты уже ушел. Убийца, откуда-то из-за границы. Смотри-ка, весь в черном. Ты что, хочешь убить царя?
– Я бы не против, – ответил Теппик. – Он начинает действовать мне на нервы. Слушай, ты не могла бы снять свои браслеты?
– Зачем?
– От них такой шум, когда ты идешь… Даже серьги в ушах Птраси, казалось, вызванивали часы, когда она поворачивала голову.
– Не хочу, – топнула ножкой Птраси. – Без них я буду как голая.
– Ты и в них почти голая, – прошипел Теппик. – Пожалуйста!
– Она умеет играть на цимбалах, – произнесла тень Теппицимона XXVII, не зная, какое еще умение в ней отметить. – Правда, не то чтобы очень. Разучила до пятой страницы «Маленькие пьесы, для развития беглости пальцев».
Теппик ползком пробрался к выходу из комнаты бальзамировщиков, периодически подолгу прислушиваясь. Во дворце стояла тишина, прерываемая только тяжелым дыханием и доносящимся сзади звоном: это Птраси снимала с себя украшения. Теппик по-пластунски вернулся обратно.
– Пожалуйста, поторопись, – взмолился он, – времени у нас… Птраси плакала.
– Ну, – промямлил Теппик. – Ну…
– Некоторые мне подарила еще бабушка, – всхлипнула Птраси. – И старый царь тоже делал мне подарки. А вот эти серьги хранились у нас дома много-много лет. Поставь себя на мое место!
– Видишь ли, она эти драгоценности не просто носит, – пояснила тень Теппицимона XXVII. – Они как бы часть ее самой.
«До чего же проницательным я стал, – добавил он уже сам для себя. – И почему мы после смерти вдруг резко умнеем?»
– Да, но я не ношу украшений, – ответил Теппик.
– А все эти твои кинжалы и прочие штучки?
– Они нужны мне для работы.
– Что ж, ладно.
– Послушай, можешь не выбрасывать их, вот, положи в мою сумку, – добавил Теппик. – Но нам надо идти, и как можно скорее. Пожалуйста!
– До свидания, – печально изрекла тень, глядя, как молодые люди выскользнули во двор.
Потом, плавно проплыв по комнате, вернулась к своим останкам – не лучшая компания.
Ветер на крыше был еще суше и жарче. За рекой одна из старых пирамид уже светилась, но отсветы казались слабее – что-то было не так.
– У меня кожа как будто зудит, – заметила Птраси. – Что-то случилось?
– Словно мы попали в грозу… – задумчиво пробормотал Теппик, глядя через реку на Великую Пирамиду.
Сейчас она была похожа на черный треугольный провал в ночи. Люди метались вокруг ее основания, как психи, наблюдающие пожар родного дурдома.
– А что такое гроза?
– Очень трудно объяснить, – озабоченно ответил Теппик. – Ты случайно не видишь, что они там делают?
Птраси взглянула за реку.
– Похоже, очень заняты.
– По-моему, это больше смахивает на панику.
Зажглись еще несколько пирамид, но обычно отвесные, рычащие языки пламени неровно вспыхивали и раскачивались взад-вперед, словно под неощутимыми порывами ветра.
Теппик встряхнулся.
– Надо поскорее увести тебя отсюда, – заявил он.
* * *– Я же говорил, нужно было закончить ее сегодня же вечером! – прокричал Птаклюсп 2-б, стараясь перекрыть издаваемый пирамидой скрежет. – Теперь до нее не добраться, там, наверху, должно быть, кошмарный вихрь!
Дневная корка льда, покрывавшего черный мрамор, растопилась, а до самого камня с трудом можно было дотронуться. Птаклюсп 2-б рассеянно взглянул на навершие, потом на брата, который прибежал как был – в ночной рубашке.
– Где отец? – спросил он.
– Я послал одного из нас разбудить его, – ответил Птаклюсп 2-а.
– Кого?
– Вернее, одного из тебя.
– А… – и Птаклюсп 2-б снова уставился на навершие. – Не такое уж оно и тяжелое. Мы вдвоем могли бы на руках поднять его туда.
Он испытующе взглянул на брата.
– С ума сошел. Пошли кого-нибудь из людей.
– Все разбежались…
Вниз по реке еще одна из пирамид попыталась засветиться – раздался треск и шипение, и воющий, рваный язык пламени по дуге прочертил небо, вонзившись в землю у самого подножия Великой Пирамиды.
– Она начинает взаимодействовать с другими! – воскликнул 2-б. – Давай. Надо зажечь ее немедленно – это единственное спасение!
Неподалеку от одной из граней пирамиды синий зигзаг взметнулся в небо и ударил в каменное изваяние сфинкса. Воздух зашипел.
Братья взяли камень с двух сторон и кряхтя стали тянуть его вверх по лесам. Пыль, клубящаяся вокруг, принимала странные очертания.
– Слышишь? – нахмурился 2-б, когда они поднялись на первую площадку.
– Хочешь сказать, что мы столкнулись с утечкой времени и пространства?
Во взгляде, который архитектор бросил на брата, сквозило неподдельное изумление. Не каждый день услышишь такое верное определение от какого-то там бухгалтера. Но вскоре изумление вновь сменилось ужасом.
– Я не о том, – едва вымолвил он.
– Воздух стонет, будто его пытают!
– И не это, – с досадой ответил 2-б. – Я имею в виду скрип.
Разряд прогрохотал еще над тремя пирамидами и, пронзив роящиеся облака, ушел в черную мраморную вершину.
– Нет, скрипа не слышу, – признался 2-а.
– По-моему, он идет изнутри самой пирамиды.
– Что ж, можешь приложить ухо и послушать, но я этого делать не собираюсь!
Порывы ветра раскачивали леса. Еле удерживая тяжелый камень, братья с трудом перебрались на другую лестницу.
– Я же сказал, у нас ничего не получится, – пробормотал бухгалтер, когда камень нежно опустился прямо ему на ногу. – Не надо было браться за эту стройку.
– Заткнись и тащи.
Братья Птаклюспы, переходя с одной шаткой лестницы на другую, прокладывали свой путь к вершине Великой Пирамиды, а между тем протянувшиеся по берегам Джеля пирамиды поменьше вспыхивали одна за другой и шипящие зигзаги времени перечеркивали небо.
