Виктор Кувшинов - Ангел во плоти
Сначала у меня была мысль и его запрограммировать и отпустить во дворец, но сделать этого мне не дали охранники, которых я вовремя заметил от машины. Соображать было некогда, и я «пригласил» своего клиента в машину, проехаться со мной «по очень важному делу» в Москву. Он благосклонно (правда, опять несколько механически) поулыбался охране в окошко. Я только тихо надеялся, что они при этом снова видели Порше.
Уже на выезде у КПП я понял, что мой гипноз то ли не долгий, то ли недостаточно сильный, так как ребята хотели задержать машину, несмотря на счастливую улыбку их хозяина. Мне пришлось рвануть с места, завидев доставаемые пистолеты. Наличие босса в машине как нельзя кстати охлаждало их пылкие намерения, и я мысленно поздравил себя с правильным решением прихватить того с собой.
Ну а дальше начиналась обычная игра в кошки-мышки, и будь я обычным водилой, а машина похилее, у меня оставалось бы никаких шансов. Еще на изнанке мы просчитывали с Федей, сколько у меня времени на отрыв. Выходило, что верных было только пара минут и то, если по дороге не попадутся менты или еще что.
Слава богу, ничего не попалось, и я, пролетев немецкой перелетной птицей с десяток километров, свернул в поселок. С визгом тормозов влетев на небольшую площадь, я приказал боссу сесть за руль, все забыть и возвращаться домой, а сам рванул за ларек. Только там я почувствовал, что, кажется, наш абсолютно идиотский план начинает осуществляться: Федькина Нива вместе с хозяином была на условленном месте.
- Лихо ты, - кратко прокомментировал мою парковку Федька. – Значит, по авральному варианту?
- Да, и побыстрей, - ответил я, заметив как Мерс выехал в обратный путь.
Если бы мне удалось культурно смыться из дворца, я должен был проехать до города и оставить машину отстаиваться на парковке, до выяснения, заинтересуется ли кто-нибудь ею или нет. Но теперь приходилось жертвовать Мерседесом и изображать из себя двух дачников. Для достоверности картины я хватил пол-литра пива и немного расслабился, а Федя не спеша порулил совсем в другую сторону от дворца и его обитателей…
ГЛАВА 6. БЕЗ ЦАРЯ В ГОЛОВЕ
Надо признаться, я, конечно, обнаглел и беспечно расслабился. А за беспечность, надо расплачиваться, как в реале, так и в астрале. Последнее ограбление загородного дворца прошло вообще на грани хамства, и удалось только благодаря моей самоуверенности идиота. Я просто не мог знать всех обстоятельств местной жизни, а Федя, очень грамотно пытался меня прикрывать, не давая задумываться, где и как он доставал подложные документы, как реализовывал драгоценности из откопанных кладов, организовывал машины и много всего прочего.
Но дураку все мало, и я решил больше не грузить вечно занятого друга, а продолжать воровские экзерсисы самостоятельно, успокаивая свою и так вполне бессовестную совесть типичным рассуждением всех времен и народов: «Во благо!» Что бы вы ни делали, достаточно произнести про себя эти волшебные слова и любая ложь, измена, подлог и воровство сразу приобретают благопристойный вид. А если постараться, как это проделывал я, то даже можно почувствовать самоотречение и святость.
Напыжившись на борьбу с мировым злом, я отыскал себе очередной соблазнительный артефактик – весьма странный крест из темного дерева в одной одноэтажной трущобине недалеко от столицы. Надо было мне хотя бы задуматься: почему крест так отрицательно заряжен? Да где там! Гончая напала на след – теперь только вперед!
Я проследил с изнанки за домом – он выглядел нежилым, и никто за целую ночь моего наблюдения в доме не появился. Некоторые предметы, вроде открытого очага или ряда стульев у окна показались мне странными. Крест лежал на столе, расположенном посреди пустой комнаты. Сам дом тоже неслабо фонил, но все же не так, как этот странный фетиш.
Уже на следующий день, на всякий случай, звякнув Феде, я вышел на дело. Друг, конечно, обеспокоился – ведь это только просто сказать: вышел на дело. Представьте себе, вы выходите где-нибудь, этак посреди дебрей Амазонки, и вам надо добраться до индейской деревушки, расположенной всего за пару сотен километров в одном из малюсеньких притоков необъятно огромной реки. Представили? Примерно то же самое я проделывал в этот момент. Только вместо притоков реки были шоссе, а вместо джунглей были трущобы Московских пригородов.
Однако я не унывал, ведь до моего сознания никак не доходило, что все риски, связанные с необратимостью тяжких повреждений тела и тем более смертельным исходом, касаются здесь меня не меньше, чем любого другого обитателя реала. Я в своем обычном оптимистическом настроении уселся за руль Женькиной машины и поколесил, советуясь со своим внутренним навигатором. Надо сказать, что многочисленные ходки развили некоторые мои бандитские способности, и в первую очередь очковтирание, вешанье лапши на уши и ориентирование на местности не хуже чем у битого помоечного кота.
Если бы меня спросили, каким путем я проехал к нужному месту, мне бы не удалось объяснить своих действий даже на уровне гламурной блондинки. Та хотя бы выдала что-нибудь типа: «Там такой милый розовенький домик на углу, а потом еще рекламный щит от Версачи с потрясным мужиком…» Я же не мог даже сказать: «Там памятник стоит и дерево вот такое!» - так как я не видел почти ничего вокруг, ориентируясь только на чувство «туда» или «не туда».
Завидев примеченное с изнанки, покосившееся, одноэтажное деревянное здание, я загодя припарковал машину и не спеша вышел на грунтовую дорогу с колдобинами, образованными остатками старого асфальта. Улица, состоявшая из однотипных домов барачного типа, ничего кроме уныния не могла на меня навеять. Но все-таки наиболее тягостное впечатление производил именно тот дом, куда я направлялся. Прочувствовав, что никого живого в ближайшем от меня окружении вроде бы нет, я «спрятал» свою ангельскую сущность поглубже под Женькину шкуру и направился к дому.
Если «не прислушиваться», то дом не производил никакого впечатления. Хибара, как хибара – в меру съехавшая на бок крыша, темный некрашеный забор и такая же кривая сарайка. Какой-то хлам во дворе – словом, типичное жилье деревенского алкоголика, всего лишь на одну социальную ступень возвышающегося над настоящим бомжом. Оставив калитку открытой, поскольку на петлях она не держалась, я прошел к прогнившему деревянному крыльцу и постучал в дверь, покрытую облезшей краской.
Мне никто не ответил. Тогда я толкнул ее плечом, и та с легким скрипом подалась на мое усилие. Без труда проник в пахнущее плесенью помещение, не вызвав большого шума. Затем прошел в комнату и с удивлением услышал какое-то бормотание в глубине дома, доносившееся по всей вероятности из дальней комнаты. Мне бы в этот момент насторожиться, но, когда цель буквально в пяти метрах, даже ангел теряет последний рассудок.
Только уже схватив артефакт, лежавший на столе, я заметил скользнувшую тень у окна. Обернувшись, я увидел силуэт мужчины, и до меня начал потихоньку доходить смысл поговорки: бесплатный сыр бывает только…
Додумать мне не дали. Пока я решал, о чем побеседовать с незнакомцем, мой затылок, совершенно без моего разрешения, встретился с каким-то тяжелым предметом, по всей вероятности бывшим в руках еще одного человека. Но мне уже было все равно, так как я, просмотрев бесплатный фейерверк искр в своей голове, поспешил принять горизонтальное положение и отключиться вслед за Женькиным организмом …
Надо заметить, что хозяйские мозги крепко держали мое сознание даже в состоянии полной отключки. А может, это была рефлекторная астральная реакция – ведь высовываться рядом с мощным инфернальным артефактом совершенно непредсказуемый риск. Не знаю, сколько я провел времени неизвестно где, но когда что-то опять начало доходить до моего сознания, мне все никак не удавалось сообразить, что же со мной произошло.
Сначала я понял, что мне холодно, затем пришел звук бормочущего и, иногда переходящего на подвывания и вскрики, голоса. Сквозь чуть приоткрытые веки и жуткую боль в голове я разглядел блики каких-то сполохов и черные тени вокруг меня. Было такое впечатление, что я лежал голый на полу. Попытавшись пошевелить рукой, я понял, что крепко привязан. Я снова прикрыл глаза и попытался вникнуть в неразборчивую речь над моей головой. Понять все тарабарщине было почти невозможно, но даже нескольких слов было достаточно, чтобы сообразить, что мне на этой «веселой» вечеринке отводили роль отнюдь не посаженного жениха, а скорее посаженного на вертел барашка.
Пары сумасшедших выкриков типа: «хозяин мира» и «повелитель тьмы» - хватило, чтобы понять, к кому была обращена эта истерическая молитва. Еще до меня дошло, что этому сумасшедшему пастору, то ли во сне, то ли под наркозом сбрендилось, что ему хозяин послал жертву для обряда. Судя по неласковому обхождению, этой жертвой был я. Я лежал, слушал это истерическое бормотание и думал думу горькую.
