Ольга Громыко - Ведьма-хранительница
Наглости тому было не занимать – мгновенно оценив ситуацию, гном повернулся, чтобы видеть нас обеих, растопырил руки с зажатыми в них краями плаща, став похожим на потрепанную летучую мышь, и громко, возмущенно заверещал:
– Как вы посмели перейти мне дорогу, жалкие людишки? Да вы хоть знаете, кто я?!
Низкорослый даже для гнома, воришка едва достигал мне до пояса. Вытаращив глаза и выпятив грудь, он с подвыванием продолжал:
– Трепещите же: я – великий гномий воин и шаман, драконосек и заклинатель, могучий и грозный Тор-э-Ти! Навлекшие на себя мой праведный гнев познают жутчайшую и мучительнейшую из смертей и даже после нее не обретут покоя, ибо моя власть простирается и на мир духов! Спасайтесь, пока не поздно! У-у-у-у!
После чего заскакал на месте, как подстреленный заяц, выставив вперед руки со скрюченными пальцами и щелкая редкими желтыми зубами, что, видимо, обозначало подготовку к нашему жуткому и мучительному умерщвлению. Длинная борода полоскалась в такт прыжкам как мочалка.
– Пожалуй, нам не стоит связываться с этим ужасным шаманом. – Я незаметно подмигнула Орсане, напуская на себя испуганный вид.
– Да, я тоже так думаю, – подыграла мне наемница. – Нам его все равно не одолеть!
Гномик приосанился, расправил плечи.
– Лучше всего отступить, – продолжала я, затравленно озираясь по сторонам.
– И немедленно!
– Бежим, надо предупредить Гереду об опасности!
– Да, быть может, она еще успеет скрыться!
– Поспешим! – Мы с воплями «ужаса» бросились ко входу в пещеру.
Гномы – народ бесшабашный и самоуверенный, но даже наглый воришка не осмелился приписать себе улепетывающего во весь дух дракона.
– Эй, эй, постойте! – истошно завопил он, забега вперед и преграждая нам дорогу. – Я пошутил! Я могучий и грозный, но очень, очень добрый!
– О, великий шаман, не трогай нас! Мы сообщим драконихе благую весть о твоем прибытии, и она сама вынесет тебе сокровища в обмен на свою жизнь!
– Нет, нет, не надо! Я здесь инкогнито!
– А мы ей на ушко!
– Да пошутил я, пошутил! Никакой я не шаман!
– О, великий воин-драконосек, нам все равно с тобой не тягаться! – Мы обежали гномика с разных сторон, и он отчаянно завопил нам вслед:
– И не воин!
Мы разом остановились и обернулись, недобро ухмыляясь; я скрестила руки на груди, Орсана уперла их в бока, многозначительно притопывая носком левой ноги. Разговор обещал быть душевным.
– А кто?
– Так… мимо пробегал, – смутился гномик.
Я не удержалась от смешка. Орсана красноречиво помахала перед его носом найденным в пещере мешком.
– Не мое, – торопливо отперся он, даже не потрудившись толком разглядеть вещицу.
– А метка сбоку чья?
– Не было у меня никакой метки!
– Верно, не было. – Орсана неторопливо распустила горловину мешка. – Ножик-то у тебя есть, воинствующий шаман?
– З-зачем? – занервничал гномик.
– Голову тебе будем пилюваты та видрезаты, – вздохнула наемница, неторопливо подступая к гному с открытым мешком, – а нэмае ножа – так оторвем. Уговор у нас с драконом такой – чи пропажу возвернуть, чи вора пришибить. Весь труп к ней тащить хлопотно, а голова аккурат в торбину влезет…
Гном внезапно сорвал плащ, бросил Орсане в лицо и кинулся наутек. Вернее, попытался, на втором же шаге врезавшись в невидимую стену, отбросившую его обратно.
– Не один ты здесь шаман. – Я небрежно помахала кистью правой руки, охлаждая зудящие кончики пальцев.
Воришка понял, что дела плохи.
– Может, договоримся? – отчаянно пискнул он, пятясь от Орсаны.
– Договаривайся, – равнодушно согласилась наемница, не останавливаясь и не меняя сосредоточенного выражения лица.
– Десять кладней!
– Ха-ха.
– На каждую!
– Ну-ну.
– Половину!
– На каждую? – уточнила я.
– Но это же получится все! – возмущенно завопил он.
– Так ведь и голову пополам не разделишь, – резонно заметила Орсана.
– Вымогатели! Разбойницы! Хапуги!
– Орсана, отрывай!
– Не надо! – мгновенно сник гномик. – Я согласен.
Наемница постояла над ним, делая вид, будто размышляет, потом кивнула:
– Неси. Но если попытаешься нас обмануть… – и с хрустом размяла переплетенные пальцы.
– Тут рядышком! – заторопился испуганный воришка.
Недолго покружив по лесу под нашим бдительным присмотром, у рябинки гном опустился на колени, собрал в горсть неприметный пучок осоки, потянул за него и открыл травяную западенку – глубокую узкую яму, вырытую под аккуратно отделенным дерном. Благодаря уцелевшим корням осока не засыхала, и отыскать тайник, не зная о его местонахождении с точностью до пяди, было невозможно.
– Вот, – заискивающе объявил он, – все до крупинки! Бедный я, несчастный, обездо-о-оленный!
Воришка старательно пустил слезу и напоказ вытер ее рукавом, но разжалобить нас не сумел – где вы видели гнома с одним-единственным тайником? Да его свои же сородичи засмеют!
– Если сдал меньше половины – из-под земли достанем! – веско пообещала я, а Орсана многозначительно вперилась в гнома взглядом, словно навсегда запечатлевая в памяти черты незадачливого воришки.
«Могучий и грозный» затрепетал, как осиновый лист, но продолжал упорствовать в сокрытии доходов, призывая в свидетели весь пантеон гномьих богов, здоровье живых родителей и прах покойной бабушки.
Мы сделали вид, что поверили. Насколько я знала гномов, за последнюю горсть монет он ляжет костьми или затаит злобу не хуже дракона. Леший с ним, копал же, старался…
– Ладно, свободен, – разрешила я.
Гном так быстро и охотно исчез, что я поняла – продешевили. Воришка запасливо прихватил с собой мешок и крысиный плащ, отбивающий нюх даже у дракона; видимо, надеялся поправить материальное положение сразу после нашего ухода. Но тут его ожидало глубокое разочарование – я немедленно сомкнула лаз с помощью магии, на всякий случай еще и заговорила, чтобы неповадно было.
Надо сказать, могучий шаман потрудился на славу, не раз и не два сбегав с мешком в сокровищницу. Орсана сняла с себя куртку, завязала рукава и веревкой стянула воротник. Доверху наполненная золотом, одежка весила не меньше пуда и опасно затрещала по швам. Вдвоем мы ее еле приподняли и натужно поволокли к пещере, делая частые остановки.
Передохнув и посовещавшись, мы решили отдать драконихе все трофеи, хотя соблазн прихватить по камешку «на память» был велик. Кто их знает, этих драконов: вдруг гном – это очередной капкан на жадных людишек.
Но, похоже, Гереда и слухом не слыхивала о «могучем и грозном Тор-э-Ти». Вернувшись, она в первый момент задохнулась от возмущения, застав нас возле отодвинутого камня, но, когда мы эффектно вытряхнули из куртки свою добычу, пояснив, что заодно обыскали и заделали крысиные норы, ее радости не было предела. Драконы прекрасно помнят каждую монетку из своих сокровищ, каждый драгоценный камешек, в том числе пропавший, и Гереда ничуть не усомнилась в нашей честности. По ее словам, драгоценности исчезали давно, но она, как и рассчитывал воришка, взвалила вину на крыс. Гном благоразумно обходил стороной крупные вещи вроде золотых канделябров, инкрустированных блюд и раритетных украшений, так что периодические кражи хоть и раздражали дракониху, но не до такой степени, чтобы переворачивать пещеру вверх дном в поисках крысиного лаза.
Получив назад безвозвратно, казалось бы, утерянные сокровища, дракониха пришла в прекрасное расположение духа.
– Что ж, вы заслужили свой гонорар, – прошипела она, – пожалуй, даже с премиальными. Ну-ка, посмотрим…
Столпившись возле сокровищницы, как три кумушки у прилавка с нарядами, мы восторженными аханьями встречали каждую извлеченную драконихой вещь. Какие там были кольчуги! Ажурные, тоненькие, невесомые, как паутинка, они легко уместились бы в дорожной сумке, но успешно противостояли драконьим когтям и зубам, что Гереда не замедлила продемонстрировать. А мечи! Длинные и узкие эльфийские, с ажурной гравировкой от рукояти до кончика лезвия, полыхавшие синим пламенем под лучами солнца; широкие и короткие гномьи, отлично сбалансированные, идеально отточенные, но довольно-таки тяжелые; тролльи, грубо сработанные, зато осыпанные драгоценными камнями, как трава росой. Всевозможные кинжалы, ножи, ятаганы – прямые, кривые, зазубренные, раздвоенные, отравленные и заговоренные; умещающиеся в кулаке, с выстреливающим лезвием, торчащие за поясами, спрятанные за голенищами или висящие в ножнах. Было даже копье – серебряный наконечник с куском древка, не выдержавшим столкновения с драконьей чешуей.
Гереда сразу отодвинула в сторону большую часть доспехов, заявив, что, к своему стыду, не в силах расстаться с «этими шедеврами кузнечного дела», но и среди предложенных на выбор предметов глаза разбегались.
