Петрович и Серый в Иномирном легионе (СИ) - Алферова Наталья
Пехотинцев не спасло даже численное преимущество. Прошло не так много времени, как они, побитые, вывалянные в пыли, побрели в сторону госпиталя.
— Ну что? Готовимся по полигону бегать, — произнёс Перт.
— За правое дело и пострадать не грех, — заявил Петрович, который и дал сигнал к битве своим криком.
Опыт, полученный в школе, техникуме, армии убедил Петровича, бывают ситуации, когда ни уговорами, ни убеждениями ничего не добиться. Будь ты хоть трижды на стороне добра, крепкие кулаки порой тоже не помешают.
Глава двадцать третья. Смотр песни и строя
Отработать два часа в столовой на месте кухонниц — такое наказание придумал легат. По мнению командующего: достаточно унизительное для мужчин воинов и физически особо не выматывающее. Пехотинцы третьего ритона тоже получили наказание с формулировкой: потерпели позорное поражение, хотя превосходили численностью противника.
Комритам Тарону и Сарсу легат поручил составить график отработки, чтобы наказанные сменяли друг друга. Получалось шесть смен по пять воинов: два от всадников и три от пехотинцев.
Кухонницам, получившим неожиданный выходной, легат подписал увольнительные, порекомендовав, провести время вне лагеря.
Командующий справедливо подозревал, что девушки, если останутся в столовой, ринутся на помощь всадникам второго ритона, умудрившимся за короткое время стать любимцами почти всего лагеря. И никакие приказы не помогут.
После того, как легат озвучил свои распоряжения, он распустил отряд, скомандовав: «Вольно, разойдись!» После чего отправился к себе, в домик неподалёку от штаба, с довольным видом.
Следующий день начался с бурного веселья. Отряд оценил вид мощных гоблинов и тролля в белоснежных фартуках и косынках, повязанных по типу земной банданы. Серый, которому выпало отбывать повинность на кухне первым, научил так носить головной убор Перта, доставшегося ему в напарники, а трое пехотинцев этот способ быстренько переняли.
Когда новоявленные «кухонницы» принялись собирать освободившуюся посуду на подносы, отовсюду посыпались реплики с предложениями помочь. Пехотинец из пятого ритона, явно набравшийся ехидства от своего комрита, перефразировал слова Петровича:
— Вам нельзя тяжести таскать, вам же ещё детей делать!
Ржали все, даже те, кому на отработку тоже предстояло идти. Серый и Перт, поначалу растерявшиеся, принялись отшучиваться в ответ. Их напарники пехотинцы тщётно пытались сохранить невозмутимый вид, но то и дело срывались на смешки.
Командиры наблюдали за остальными из-за своих столиков. Лишь Кирас попытался веселье прекратить. Комрит Намирей вовремя отследила порыв заместителя, опустила руку ему на плечо и на грани слышимости скомандовала:
— Сидеть.
Чем заслужила одобрительные взгляды коллег. Комриты пришли к общему выводу: легат подобрал лучшее наказание из возможных. Совместный труд и совместное веселье способны прервать зародившуюся вражду.
Петрович заступил на пост после обеда. В напарники ему определили Теренса, а со стороны пехотинцев — трёх заводил, больше остальных толстяка гоблина, а затем и его друга гнобивших. Скорее всего, комриты сговорились и сделали такую расстановку намеренно.
Нацепив фартук и повязав бандану, Петрович оглядел помещение кухни и спросил у шеф повара:
— Ну, где тут ваша иномирная картошка?
Шеф повар кивнул, его два помощника подтащили две огромных корзины с картошкой, две, поменьше для очисток, два внушительных котла с водой и пять ножей.
— Приступайте, если за два часа справитесь, хорошо. Хотя, сомневаюсь, — произнёс здоровяк повар и, вновь кивнув помощникам, вышел вместе с ними из кухни через заднюю дверь, которую оставил приоткрытой.
— Так, салаги, смотрим на меня и учимся, — произнёс Петрович после того, как понаблюдал за неуверенными действиями напарников.
Он поймал картофелину, оброненную Теренсом, и принялся очищать. Тоненькая кожура непрерывной лентой спускалась в корзину для мусора. Что-что, а чистить картошку Петрович умел. В армии в наряды ходил частенько, и даже нарывался на наряды вне очереди намеренно. На кухне в воинской части можно было и самому подкормиться и для ребят из родного взвода утащить несколько банок тушенки, сгущенки, да и заваркой разжиться. Капитан, начальник столовой, смотрел на это сквозь пальцы. Он вообще был классным дядькой и сумел внушить многим солдатикам, что лучшие кулинары именно мужчины.
Может, ещё и поэтому, позже, на гражданке, Петровичу не было зазорно самому приготовить ужин, если жена уставала на работе. Ну, и дочек научить чистить картошку так, как учил сейчас сидевших рядом мальчишек.
— Да я так никогда не научусь! — воскликнул Теренс, глядя на треугольной формы обрубок в своих руках.
Пехотинцы засмеялись, а Петрович строго им сказал:
— У вас пока не лучше получается. А вот послушайте сюда. Представьте, Теренс отбился от ритона. — Слушатели кивнули, в том числе и сам толстячок гоблин, это представлялось легко. — Нас всех направили на его поиски, разбив на тройки. И вот вы идёте и видите, как наш Теренс из последних сил отбивается от нечисти. Так что, мимо пройдёте? Он ведь и меч держит не так и заблудился по своей вине.
Пехотинцы на пару минут зависли от нарисованной картинки. Затем один из них, швырнув очищенную картофелину в котёл так, что часть воды выплеснулась на пол, заявил:
— Слышь, эльф, ты из нас тварей последних не делай!
— Спасли бы, — буркнул второй пехотинец, третий кивнул, подтверждая его слова.
— А Теренс бы вас спас? Или Ирван? Каждого из вас. Помня, как вы их чморили, спас бы?
Пехотинцы дружно посмотрели на добродушное круглое лицо толстячка Теренса, представили Ирвана и вынуждены были признать:
— Да, спасли бы. Оба.
— Так какого демона лысого вы таких парней гнобили, хороших, как выясняется, парней? — спросил Петрович.
Надувшиеся пехотинцы вновь взялись за отложенную картошку, яростно кромсая несчастные клубни. А вот у Теренса начало получаться.
— Вот! — радостно воскликнул он, показывая Петровичу толстую, но срезанную почти одной лентой кожуру.
— Молодец, — похвалил Петрович. Благодаря ему, их корзина опустела быстрее. Ни слова не говоря, он пересыпал часть картошки пехотинцев себе.
Тот, который высказывался первым, неожиданно спросил:
— Эльф, то есть, Петрович, а у тебя нет в запасе ещё одной песни? Нам край надо до завтра придумать, а тут эта отработка.
— Сейчас подумаю, — произнёс Петрович. — У нас в школе постоянно устраивали смотры песни и строя, наш класс даже на городском конкурсе побеждал. В армии ходили под песни. Опять же у дочек инсценировки разные ставили… Хм… А если?.. Нет… Вот, нашёл! Слушайте:
Я уходил тогда в поход,
В далёкие края.
Рукой взмахнула у ворот
Моя любимая.
— То, что нужно! — в один голос заверили пехотинцы.
— Осталось выучить, — протянул заводила.
— Так время ещё есть, — сказал Петрович. — Будем петь и на ходу сочинять. Так и слова выучите, и мотив запомните. Да и работа веселее пойдёт.
Гоблины, а вместе с ними Теренс согласно кивнули. Толстячок гоблин петь любил, почему бы не составить компанию остальным?
На улице около приоткрытой двери на кухню стояли комриты Тарон и Сарс, пришедшие, проверить, как идут дела у их подопечных. Заметив проходящего мимо, тоже, вроде как случайно, легата, они отдали честь, собираясь доложить. Но командующий, приложив палец к губам, встал рядом, прислушиваясь. Из-за двери лилась песня:
— Пехоты третий наш ритон
Теперь моя семья,
Он шлёт тебе привет-поклон,
Моя любимая.
После того, как время отработки вышло, всадники отправились на драконарни. Питомцы встретили их радостно, дали себя оседлать, жуя любимое угощение. На выездке драконы пытались свернуть к выходу, всем видом показывая, что не прочь прогуляться вне лагеря. Вошли во вкус. Хотя, всадники тоже бы с удовольствием проехались по окрестностям. Но Большой Змей парой слов урезонил любителей простора.
