Роберт Асприн - Шуттовские деньги
— Верно догадалась, — отвечал Шутт. — Они настолько превосходят остальных новичков по уровню физической подготовки, что это пагубно сказывается на их настроении и боевом духе. Нужно было что-то этому противопоставить. Погоня за Квелом позволяла гамбольтам ощутить свои силы, а это очень важно — ведь и им нужен успех, как и всем остальным.
— А то, что они не сумели изловить его сразу же, их несколько остудило, верно? Шутт кивнул.
— Им не удавалось загнать Квела в угол до тех пор, пока они не начали действовать сообща, все втроем, на что я и надеялся. Гамбольты по своей природе одиночки, а для меня было очень важно, чтобы они начали отождествлять себя с командой. Тут я немного рисковал. Квел должен был продержаться не пойманным до того момента, пока в гамбольтах не пробудится командный дух.
Дженни коснулась подбородка кончиком указательного пальца.
— И как только они его, казалось бы, загнали в угол, на сцене появилась вся рота и утащила всю компанию к финишу. — Вот! — Шутт ударил кулаком о ладонь другой руки. — Вот этого-то я и добивался. Мне хотелось, чтобы рота настигла гамбольтов как раз в тот миг, когда они решили бы, что Квел уже у них в руках — тогда чувство победы у них смешалось бы с чувством единения с командой. Нужный момент подгадать было очень трудно, но Квел выстоял с честью, и я тебе честно признаюсь: я испытал громадное облегчение. А потом все объединились, и вся рота теперь воспринимает Квела и гамбольтов, как однополчан и товарищей. Мне хотелось, чтобы гамбольты перестали воспринимать себя как одиночек, в чем-то соревнующихся с остальными легионерами, чтобы они стали членами нашей большой и дружной семьи, чтобы гордились не только своими талантами, но и талантами своих соратников. Теперь мы можем на это рассчитывать,
— Надеюсь, ты прав, — улыбнулась Дженни. — А после того, что я сегодня наблюдала, я очень рада, что у нас с гамбольтами мир. Страшно подумать о таких врагах.
— Дженни, а ты — один из наших самых лучших друзей, — сказал Шутт, улыбаясь еще шире, чем раньше. Если и другие восприняли случившееся так, как Дженни, то благодаря учениям на полосе препятствий Шутт достиг и другой цели — главной, о которой в разговоре с журналисткой умолчал. Теперь же ему оставалось надеяться на то, что за ходом учений наблюдали нужные люди…
* * *Самый короткий путь от офицерской столовой к центру связи и штабу роты пролегал через бальный зал гостиницы. Шутт и лейтенант Армстронг, возвращавшиеся на свои рабочие места после завтрака, проходили через бальный зал как раз тогда, когда летный лейтенант Квел, скалясь от уха до уха, проводил с новобранцами разминку перед тренировкой по рукопашному бою. Он заставлял их выделывать совершенно неимоверные прыжки и ужимки, и под конец разразился какой-то импровизированной тирадой, которая, после того, как с ней наконец совладал транслятор, заставила даже Бренди расхохотаться. Вид у новобранцев был такой же приподнятый, как в первый день.
Шутт улыбнулся.
— Похоже, нам наконец удалось развеять впечатление о том, что Квел — шпион, — сказал он.
— Да, сэр, — согласился с ним шагающий рядом Армстронг. — Просто гениальная была идея — пустить его по полосе препятствий в качестве приманки для гамбольтов. Это поставило его в невыгодное положение, и почти все новобранцы стали болеть за него. Благодаря этому было преодолено множество барьеров.
— Да-да, это во многом продвинуло нас по пути к решению проблемы, — кивнул Шутт. — Но на самом деле нам еще раньше улыбнулась удача — в тот самый вечер, когда Квел спас одного легионера — ну, вы знаете, Шестеренку, нашего механика — от грабителей на темной улице. Он пустил в действие луч парализатора, и тем самым спас парню жизнь.
— Да, уж это была самая настоящая удача, — не стал спорить Армстронг. — Лучшего способа спасти свою репутацию Квел просто и придумать не мог. Шутт резко остановился… — Послушайте, Армстронг, давайте начистоту: вы же не думаете, что он это подстроил?
У Армстронга от изумления челюсть отвисла.
— Но… этого же не может… А хотя… Почему бы и нет? Дело темное и непростое, но думаю, Квел мог такое организовать. Но если он подкупил этих грабителей или каким-то образом провел их, не может же он уповать на то, что они смолчат и не выдадут его!
— Вот что, Армстронг, я думаю, вам следует связаться со службой безопасности станции и позаботиться о том, чтобы этих двоих грабителей до отправки за решетку допросили с пристрастием, — распорядился Шутт. — Скорее всего, это действительно самые обычные ворюги, которые, как говорится, не на того напали. Но если Квел не случайно оказался на месте происшествия, нам нужно как можно скорее узнать об этом.
— Есть, сэр, — без особой радости отозвался лейтенант. — Просто полоса какая-то такая пошла в последнее время, верно, капитан? Только нам покажется, что проблема решена, как — на тебе! — обнаруживается новая загвоздка, о которой мы и не догадывались.
— Боюсь, что все так и есть, — сочувственно проговорил Шутт. Армстронг во все времена предпочитал разбираться с проблемами попроще, предусматривающими единственно возможное решение. Шутт и сам когда-то примерно так же смотрел на жизнь, и набил себе порядочное число шишек, пока убедился, что в жизни не все так легко и просто. Хорошо было бы, если бы его лейтенант успел уяснить эту истину до того, как сам станет командиром. Одно дело — шагать по жизни в одиночку полагая, что тебя не должны интересовать никакие оттенки, кроме черного и белого, но совсем другое, когда ты на основании такого вот жизненного кредо ставишь на карту жизнь и безопасность своих подчиненных. Что ж, Армстронг усваивал этот урок медленно, но все же усваивал, и Шутт верил в то, что лейтенант отнюдь не безнадежен.
Капитан и лейтенант вошли в помещение центра связи. Мамочка устремила на них полный ужаса взгляд и спряталась за пультом.
— Доброе утро, Мамочка, — поздоровался Шутт со связисткой. Отозвалась та, как обычно, невнятно и еле слышно. Шутт вздохнул и прошел в свой кабинет. Он упорно гнул свою линию, уповая на то, что если и впредь будет вести себя так, словно все в полном порядке, рано или поздно Роза перестанет всякий раз «прятаться в раковину», когда ей придется встречаться с кем-то лично, с глазу на глаз.
Но когда Шутт вошел в кабинет, он не без удивления обнаружил, что коммуникатор у него на рабочем столе призывно мигает. Шутт ответил на вызов.
— Слушаю, Мамочка!
— Ну, наконец-то, зайчик мой, заметил, а я уж и не чаяла! — зазвучал в наушниках воркующий голосок. Роза всегда была смела и кокетлива при заочном общении. — Тут тебя желают видеть кое-какие людишки, и не сказала бы, что я не в курсе, на что ты им сдался. Если я не ошибаюсь, с агентами МНС ты по-прежнему не жаждешь повидаться?
— Все верно, Мамочка, — отозвался Шутт. — А что ты им сказала?
— Сказала, что утром ты ужасно занят, и рекомендовала заглянуть попозже, годков так через десять. Между прочим, я бы не сказала, что я их так уж нагло обманула, дорогуша. У тебя не так много времени остались на подготовку к переброске.
— Не волнуйся, успеем, — заверил Розу Шутт. — Если повезет, я сумею прятаться от агентов МНС вплоть до самого отлета. А Бикер тем временем будет беспрепятственно трудиться над моими отчетами, приводя их в полное соответствие с циркулярами. Ну, а что у нас еще в меню на сегодня?
— Тебя до смерти жаждет повидать еще одна штатская компания, — сообщила Мамочка. — Они тебе наверняка понравятся — ни дать, ни взять, выпускники школы хороших манер. И все трое ведут себя соответственно. Сказать, как их зовут?
— Их трое — вот как? — Шутт неожиданно заинтересовался. — Да-да, конечно, скажи мне их имена.
— Сейчас скажу, милашка. — Мамочка, видимо, искала список. — Так… Слушай. Зовут их: Джонсон-Каменотес, Джо-Клинок и Энни-Астероид. А представляют они, представь себе, клуб мотолетчиков «Ренегаты». Ну, что, отшить их, или как?
Шутт расправил плечи.
— Ни в коем случае. Пусть заходят поскорее. Но для начала свяжи меня со складом, ладно? Кажется, наконец пришла пора решить еще одну из наболевших проблем.
— А когда Ренегаты заявятся, мы что делать будем, сержант? — спросил Дубль-Икс, заглядывая в щель между досками, которыми Шоколадный Гарри заколотил вход в кладовую казино, превращенную в ротный склад. Снаружи все было, как раньше.
— Надаем им по заднице, — послышался голосок из транслятора Луи. Синтианец любовно погладил приклад своего автомата. Он словно бы не мог дождаться начала представления. — Зададим жару и выгоним вон.
— Легко тебе говорить, — горько вздохнул Шоколадный Гарри. — Беда в том, что мало прогнать первую партию Ренегатов. Одних отгоним — другие нагрянут. Эти типы не привыкли отступать перед трудностями.
