Владимир Лещенко - Чародей фараона
Вот там‑то и нашел его великий Виттман. И настолько заинтересовался, что сам предложил убитым горем родным юноши совершенно бесплатно полечить того в своем великолепном учреждении.
Анна вместе с семьей Дани – отцом, матерью, бабушкой, двумя тетками и младшей сестрой воспрянула духом. Ведь клиника Виттмана считалась едва ли не лучшей в мире. Достаточно просто перечислить имена пациентов, что в ней лечились.
Именно в ней был избавлен от мании величия американский президент Берт Поккер, вообразивший себя Джорджем Бушем‑младшим. Тут полгода обреталась звезда нео‑поп‑рока Иероним Козлодоев, к которому ночами повадился являться дух Элвиса Пресли с лазерным мечом. Здесь, в отделении интенсивной терапии лежал Франсуа Мурич, всемирно известный сочинитель романов‑фентези из жизни каменного века, после того как отколошматил собственноручно вырезанной дубиной своего литагента и двух издателей.
И вот теперь туда собирались поместить никому не известного студента.
Как рассказали Анне, при переговорах профессор Семецкий деликатно намекнул коллеге, что случай весьма и весьма сложный и вероятная неудача может повредить репутации всемирно известного врача. На что Сергий Логинович непринужденно ответил: «Ничего страшного. У меня в клинике излечивают не только психов, но даже дураков и политиков». И вот они летят в Урюпинск. Нюшка бы и сама поехала проводить его, а тут еще на этом настояли врачи, по мнению которых образ девушки был единственной ниточкой, что связывала повредившегося рассудком египтолога с реальностью. Да, только ее он и узнавал, хотя упорно называл этим дурацким именем – «Анх».
И лишь это еще поддерживало в ней надежду – как бы там ни было, настоящий Даня жив, не исчез, его мозг разрушен не полностью. На самом дне его больной души она существует, он помнит ее и любит… Аня даже попросилась, чтобы ей разрешили остаться в клинике – ухаживать за Даней, но, как выяснилось, это запрещалось правилами и противоречило методам профессора.
Сорок пять минут полета от Москвы до Урюпинска показались ей вечностью.
Девушка проводила Даню и санитаров до поданной прямо на летное поле машины с логотипом клиники Витманна. Видно, это заведение пользовалось немалыми привилегиями в городе.
– Я вас прошу, Африкан Мудамбович, – обратилась она к старшему из санитаров, прочтя его имя‑отчество на нагрудном бейджике, – присмотрите за Даней и, если что нужно будет… сообщите…
В ладонь афрорусского перекочевала двухсотгеоларовая купюра.
И не сдержала слез.
– Не беспокойся, дочка, – кивнул темнокожий. – Все будет хорошо. Сергий Логинович и не таких излечивал. От него никто не уходил обиженным…
«…Приветствую тебя, My! Что это за место, в которое я попал? … Здесь сердце человека не знает покоя, и не удовлетворить здесь желаний. Да обрету я состояние сияющих существ, которое будет дано мне вместо воздуха и воды, и пусть спокойствие сердца снизойдет на меня вместо пищи…»
…Уже акху знают, сколько времени Джеди пребывал в состоянии перманентного (он откуда‑то знал это слово) испуга и непонимания.
Даже недавно пережитое великолепное чувство полета и зрелище видимой с высоты в полторы тысячи метров земли, проплывающей внизу, не смогло его изгнать.
Состояние это стало уже привычным и почти не мешало ему жить и думать.
А думал он очень много. Вот, например, сейчас, когда два грубых прислужника местных лекарей грузили его в самобеглую повозку (где все‑таки прячется тварь, что катит ее?), он обдумывал книгу‑Книгу, которую напишет, когда боги вернут его обратно в Та‑Мери. Как раз сейчас он понял, с чего начнет ее. С посвящения вечноживому Осирису.
«Приветствую тебя, о повелитель звездноподобных божеств и небесных существ…»
Да, да – именно эти слова и будут стоять в начале первого свитка папируса.
Прошло уже немало дней с тех пор, как он оказался тут, в этом непонятном месте – он теперь уже с точностью не вспомнит, сколько именно.
С ним случилось что‑то явно невозможное, невероятное. Тут явно не обошлось без вмешательства высших сил.
Он просто открыл глаза после дневного сна (Джеди любил подремать в жаркие часы) и обнаружил, что попал в некое непонятное место. Вокруг заросли подозрительных кустов, в воздухе – непонятные запахи, а на земле лужи воды (!).
Вдалеке слышались веселые голоса.
Парень еще какое‑то время удивлялся, предполагая, что это какая‑то шутка приятелей. (Как раз перед этим он хорошенько погулял в компании писцов и стражников в одной из сомнительных харчевен).
Но, выбравшись из зарослей, юноша с удивлением и обидой узрел Анх – свою Анх! – облаченную в костюм, приличествующий гаремной наложнице.
Он хотел было уже спросить, что все это означает, как вдруг услышал позади какой‑то странный гул.
Обернувшись, парень едва не потерял сознание. В его сторону двигалось какое‑то невиданное чудовище – угловатое и разноцветное, размером больше южного носорогого зверя и даже другого зверя из земли чернокожих. Того, что имеет хвост вместо носа и бивни с человека ростом. Глаза его ярко блестели, а из пасти, хотя та и была закрыта, вылетал ровный рев.
И тогда Джеди потерял голову и ринулся бежать прочь.
Но, пробежав полсотни шагов, он замер в еще большем ужасе и потрясении.
Его взору открылась река, совсем другая, чем благословенный Хапи. Над нею громоздились высоченные сверкающие пирамиды – куда как больше любого из храмов Та‑Мери. По берегам ее парень увидел великое множество людей, не похожих на неджесов – нагих, или – напротив – облаченных в одеяния, укутывающие все тело, как у диких аму и хабиру.
Узрел также и стада тех самых тварей, что испугали его. Целые стада!
И даже в небе (в небе!) парили подобные им создания, причем далеко не у всех были крылья.
Надо сказать, повел он себя тогда недостойно, хотя это и было простительно. Какой, даже самый храбрый муж Земли Возлюбленной, попав в такое положение, сохранил бы ясный ум?
Совершенно забывшись, кинулся вновь бежать куда глаза глядят, ухитряясь увернуться от встречающихся на пути людей (или демонов?). Но удача изменила ему – он врезался в непонятно как оказавшегося на пути человека, закованного в доспехи синего цвета, и с большой черной палкой в руке.
Именно эту палку, опускающуюся на его голову, и увидел Джеди, прежде чем свет померк в его глазах. Второй раз он очнулся уже в помещении с зелеными стенами, лежа на жесткой кровати, и лысый человек в белом одеянии тыкал в его грудь каким‑то жезлом, соединенным веревкой со странным предметом, сияющим разноцветными огнями.
Рванулся было, отталкивая лысого, но проклятое ложе (в нем, должно быть, сидели демоны) вмиг опутало его щупальцами…
Только спустя несколько дней он пришел в себя настолько, чтобы обдумать все, что с ним случилось. Куда же это его угораздило попасть? Может быть, это тот самый огромный остров Ацтлан, что лежал в далеком Западном море, жители которого, по записям в тайных папирусах, владели великой магией? Правда, в тех же папирусах было указано, что гнев богов утопил эту землю, но кто ж знает это достоверно?
Могло же, в конце концов, случиться так, что часть жителей успела уплыть в другие страны и затем размножиться и возродить свои умения?
А вдруг его вообще перенесло в прошедшее в то время, когда Ацтлан стоял неколебимо в величии своем?
Но по крайней мере его больше не били и хотя держали взаперти, но кормили сытно (пусть и незнакомой едой) и содержали в светлом просторном помещении.
(Кстати, прямо в комнате был и хитрый туалет, какой не стыдно поставить даже во дворце владыки Та‑Кемета).
Вначале Джеди думал, что заключен в тюрьму. А где еще быть человеку, которого стукнул по голове стражник? Потом, когда догадался, что таких роскошных тюрем не бывает, разве что для узников царских кровей, испугался, что его держат слуги местных богов, дабы как чужака принести в жертву.
И лишь затем понял, что оказался в руках местных лекарей.
Причина этого была совершенно удивительной и непонятной.
Почему‑то все считали его безумцем, который мнит себя Джеди, а не настоящим Джеди. Они, и особенно Анх, называли его как‑то совершенно непроизносимо, водили к нему каких‑то людей, говоря, что это его родители, друзья и наставники. Рассказывали какую‑то чушь насчет того, что его Земля Благословенная теперь называется варварским словом – Египет, и там уже, вот жуть, не поклоняются Великой Девятке и прочим достославным нетеру.
Напускали на него каких‑то старых глупцов, не веривших его рассказам о жизни в Та‑Мери и утверждавших, что все‑де было не так. Ему даже пришло в голову, что вот‑вот лишится разума в этой стране демонов и недоумков.
Когда его немного оставили в покое, он украдкой попробовал узнать, что все‑таки уготовила ему судьба, и заглянуть в будущее. Для чего использовал кое‑какие тайные приемы гадания, которые подсмотрел у жрецов или вычитал в папирусах. (В царском хранилище, где он работал, попадалось всякое, в том числе и то, что слуги богов всенепременно засекретили бы, случись им узнать о нем).
