Елена Никитина - Огненный путь Саламандры
— Конечно, — еле сдерживая смех, ответила за мужа я. — У нее большие ветвистые рога, длинный хвост с ядовитым жалом на конце, покрытое густой свалявшейся шерстью тело и гнилые зубы. А глаз, кстати, всего один, да и тот на подбородке и плохо видит.
Мираб округлил глаза и ошарашенно посмотрел на многократного победителя.
— Это правда? — сдавленным шепотом спросил он.
— Не слушай, мелкий! — Полоз по-дружески похлопал эльфыреныша по плечу, чуть не вбив мальчишку в стул, словно гвоздь, и принялся доходчиво объяснять (подозреваю, специально, чтобы досадить мне): — Женщины — существа по сути злобные и завистливые, и не признают никакого проявления красоты, кроме собственного отражения в зеркале. Даже фиалка в горшке им кажется коварным конкурентом в борьбе за право называться единственной и неповторимой. И поставлена она на подоконнике в спальне всего лишь с единственной целью — позлить. А что женщины придумывают про реальных конкуренток или просто тех, на кого в данный момент пало хоть малейшее внимание близко расположенного мужчины, и говорить не стоит. Результат ты только что слышал сам из уст своей будущей невесты. Если, конечно, не передумаешь.
При этом Полоз одарил меня такой ядовитой улыбкой, что я непроизвольно почувствовала горький привкус во рту. Что ж, пока счет один-один. Ничья. Но это ненадолго.
— Знаешь, Мирабчик, — я придвинулась поближе к эльфыренышу и довольно громко, чтобы некоторые тоже слышали, зашептала в длинное ухо: — Если ты вырастешь таким же черствым и заносчивым мужланом, для которого женщина — это в первую очередь три цифры ее основных размеров, — я даже соизволила показать руками в воздухе, каких именно размеров, чтобы сомнений не оставалось, — то я никогда не выйду за тебя замуж, даже если эти цифры будут равными. И вообще, мужчины совершенно ничего не понимают в красоте.
— Пока не потрогают, — не остался в долгу мой благоверный, щедро наливая нам опять по полному бокалу вина, и глянул на меня так, что я предпочла поскорее выпить, лишь бы не провалиться под этим излишне откровенным взглядом.
Это что же он себе возомнил, гад ползучий! За сбежавшей женой по всему миру гоняется, а по дороге на других заглядывается? Типичный эгоист и бабник.
Мираб слушал весь наш пьяный бред с отвисшей челюстью, переводя взгляд с одного на другую и уже, кажется, жалея о том, что полез с такими щекотливыми вопросами.
А бабник угоманиваться не собирался. Вновь обратив затуманенный взор на мальчишку, он доверительно заговорил:
— Ты хочешь знать, какая у меня жена? Красивая! У нее нежная кожа, шелковые волосы, глаза… обалденные такие глаза, в которых утонуть хочется. А фигура… закачаешься, ноги из ушей растут…
— Если ноги из ушей растут, то вместо головы тогда что? — слушая слабые потуги новоявленного романтика, не удержалась от очередной колкости я.
Эльфыреныш, чье воображение достаточно быстро построило нужный образ, несмело хихикнул и хитро покосился на меня.
— У тебя тоже ноги очень даже ничего, — решил польстить муженек и мне.
Не знаю, что он там рассмотрел через свободные штаны, но я на всякий случай подобрала под стул обсуждаемые достопримечательности, чтоб не смущали кое-кого, и все свое внимание переключила на содержимое тарелки с фруктами, давая понять, что тема разговора глупая и меня совершенно не интересует.
Второй раз подняться я пока не рискнула, сидя надежней. Еще подумают, что напиваться для меня так же нормально, как дышать. Нет уж, такого удовольствия я им не доставлю. А вот еще бокальчик, ненавязчиво протянутый моим благоверным, тяпну с удовольствием. Для храбрости.
Я попыталась приоткрыть глаза. Очень медленно, потому что открываться нормально они не хотели ни в какую. О, Вершитель, как же мне плохо! Как же болит голова! С чего бы это она так со мной, а? И вообще, где я? Что произошло-то? Накануне случился некий серьезный катаклизм, повлекший за собой такие отвратительные осложнения, или мною отбивались от толпы злобных недоброжелателей, причем держа за ноги? Память предательски со мной не разговаривала.
Заставив себя хоть немного разлепить тяжелые веки, я все-таки умудрилась увидеть прямо перед собой какое-то светлое призрачное пятно. Интересно, что же это такое? Привидение, что ли? С трудом сфокусировав непослушный взгляд, я с ужасом поняла, что лучше бы это действительно было привидение, ну или трупик какой-нибудь, на худой конец. Но это… Мои глаза непроизвольно распахнулись, невзирая на очередной приступ головной боли. Вот именно такого приключения мне и не хватало для полного счастья!
Теперь память начала подавать первые признаки жизни. Что вчера было-то? Ах да, мы с Полозом пили. Кажется, даже много пили… Ну хорошо, хорошо — очень много пили. У-у-у… Голова, ты меня убедила, что любое хмельное очень вредно для здоровья, признаюсь, была неправа! И как отец на этом горючем каждый день выживает? Если вчера еще хорошо было, то сегодня просто конец света внутричерепного масштаба наступил.
Ладно, потом об этом подумаю. Так что там у нас со вчера? Ага! Помню, что мы пытались залить последствия жуткого стресса вином, болтали о том о сем, малозначащем. Потом, дойдя до нужной кондиции, начали жаловаться друг другу на жизнь (вроде я хорошо помнила, о чем не стоит говорить ни под каким предлогом), а потом… вот уже потом я совсем ничего не помню, а как оказалась с этим гнусным типом в одной кровати — особенно. И вот именно этот пробел в памяти срочно требовалось восстановить. Любой ценой!
Я опасливо покосилась на бессовестно спящего Полоза и немного от него отодвинулась. Потом подумала и отодвинулась еще немного, на всякий случай, но тут кровать, оказавшаяся на удивление слишком узкой, предательски кончилась. Падать в моем нынешнем состоянии было равносильно самоубийству, потому что любое движение сопровождалось новым светопреставлением в черепной коробке, и изображать бы мне прикроватный коврик (а муженек еще и наступил бы спросонья, а потом сказал бы, что нечаянно), если бы крепкая рука ловко не затащила меня обратно.
— Здесь очень узкие кровати, — тихо промурлыкал Полоз, не открывая глаз и прижимая меня к себе. Хотелось бы верить, исключительно в спасительных целях. — Дивово неудобно.
При этом он еще и пытался уткнуться мне носом в шею. Для чего — непонятно.
— Я заметила, — недовольно буркнула я, локтем пытаясь сохранить хоть какую-то дистанцию между нами. — А как ты оказался в моей постели, очень хотелось бы мне знать?
Он все-таки приоткрыл глаза, посмотрел на меня, и увиденное ему, похоже, очень не понравилось, потому что он тут же страдальчески застонал и захлопнул веки обратно. Интересно, это ко мне лично относится или ко всему миру в целом? Но я решила обидеться в любом случае, просто потому, что настроение, да и общее состояние моего организма к этому очень располагали, а тут как раз и повод нашелся.
— Как ты оказался в моей кровати? — преодолевая приступ тошноты, снова спросила я, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно равнодушнее.
— Между прочим, это ты оказалась в моей кровати, — недовольно парировал муж.
Я внимательнее оглядела комнату и убедилась — действительно, комната Полоза, в моей мебель немного по-другому стояла, уж это я точно помню.
— Хорошо, спрошу иначе. Как мы вместе оказались в твоем номере и в твоей кровати?
Мой благоверный хмыкнул, вновь приоткрывая глаза:
— Элементарно. Я тебя вчера сюда принес.
Спрашивать, как я отнеслась к такому проявлению галантности, мой язык отказался категорически. Ничего не помню… Позор! Первый раз в жизни решила нормально выпить, расслабиться… Вот тебе и лекарство от стресса.
— Что, проблемы с памятью появились? — ненавязчиво поинтересовался Полоз, поглядывая на мои мыслительные потуги.
— Скорее с головой и желудком, — поправила я. — Все, как и у тебя, ничего сверхоригинального.
— Разве? Что-то мне подсказывает, что ты усиленно пытаешься восстановить окончание нашего совместного ужина, но безуспешно.
У него еще хватает сил издеваться! А самое отвратительное — он прав.
— Может, напомнишь? Вдруг я что упустила? — жалобно простонала я, понимая, что самостоятельно с этой проблемой не справлюсь. Не у Мираба же спрашивать, в самом деле.
— А стоит?
— Конечно.
Полоз хитро смотрел на меня, будто вспоминал что-то особо интересное, но с ответом пока не торопился. Что же я вчера такого набедокурила? Надеюсь, никто не пострадал и все живы? Все, больше не пью!
— Уверена, что хочешь знать подробности? — наконец соизволил заговорить мой благоверный.
— Полоз, я хочу знать, что мне от себя ожидать, — храбро призналась я. Пусть думает, что хочет, мне сейчас все равно. — И отодвинься от меня, нервируешь очень. Да и тошнит сильнее, когда ты близко.
