Макс Фрай - Обжора-хохотун. История, рассказанная сэром Мелифаро
В ту пору Нули начальником таможни еще не был, однако уже успел выбиться из рядовых служащих в эксперты. Это такие счастливчики, которые целыми днями пьют конфискованные за неуплату пошлины заморские напитки разной степени крепости и ждут, когда их попросят лично подняться на какой-нибудь подозрительный корабль и прикинуть, где там может быть спрятан контрабандный груз. Или поглядеть на очередную удивительную штуку непонятного назначения и на глаз определить, не является ли она пробкой, извлеченной из задницы беглого Великого Магистра какого-нибудь особо лютого Ордена, или, скажем, священной погремушкой одного из шиншийских принцев. Подобные предметы наши осторожные власти предпочитают конфисковать и спрятать сразу, не дожидаясь, пока они начнут оживать по ночам и пить кровь своего нового владельца. Это, в общем, правильно. В наших краях, то есть в непосредственной близости от Сердца Мира, самый безобидный чужеземный амулет может внезапно стать смертоносным оружием или, напротив, источником неземного блаженства, причем предсказать вектор его трансформации заранее даже сэр Джуффин Халли может далеко не всегда, а уж он на этом деле не то что собаку — арварохского хуба съел.
Короче, Нули Кариф уже тогда был в порту большой шишкой, к тому же имел кучу свободного времени, и я не сомневался, что он с удовольствием мне поможет, еще и спасибо скажет, что развлек.
Памятуя о длинном языке Нули, я наврал ему с три короба — дескать, появились сведения, что один из матросов леди Гетти вполне может оказаться хорошо замаскировавшимся Младшим Магистром Ордена Решеток и Зеркал; есть подозрение, что в промежутках между рейсами парень сводит счеты с разными старинными врагами, а потому мне позарез требуется расписание всех рейсов «Айсы», скажем, за последние пять лет. Чтобы сверить даты — вполне возможно, мы взяли ложный след, и чем раньше я узнаю об этом, тем лучше.
Потом мы два часа пили. Сперва ужасающую камру из ближайшего портового кабака, потом совсем уж чудовищные заморские помои, которые по какой-то неизвестной причине тоже назывались камрой, потом — невыносимо сладкую куманскую медовую наливку, зато в финале — восхитительное умпонское вино, которое, пока остается в бутылке, имеет густой темно-рубиновый цвет, зато, попав в стакан, зеленеет на глазах изумленного дегустатора.
Нули при этом говорил не останавливаясь. В основном рассказывал о том, как идут дела совершенно незнакомых мне купцов, капитанов и таможенников. Но время от времени все же любезно отвечал на мои вопросы.
Ничего интересного я, однако, не узнал. Свою информацию Нули почерпнул из документов, согласно которым шикка «Айса» благополучно покинула речной порт столицы Соединенного Королевства еще два дня назад, порт назначения — Капутта[19], цель поездки — закупка сырья для благовоний, все как всегда.
На фоне столь вопиющего вранья сведения о предыдущих рейсах «Айсы» тоже выглядели не слишком достоверно. Ясно было одно: когда леди Гетти на самом деле уходила в Куманский Халифат и когда оттуда возвращалась — дело темное, выяснить это никакие документы не помогут. Поэтому из здания таможни я вышел не только с отяжелевшей головой, но и, можно сказать, с разбитым сердцем. Нашел, называется, источник информации. Ай молодец.
Что делать с разбитым сердцем, я пока не понимал. Зато знал отличный способ быстро привести в порядок голову — искупаться. Благо вода в Хуроне пока довольно холодная — именно то, что надо.
Чего, по мнению моей мамы, совершенно точно не следует делать благоразумному человеку — это купаться на территории речного порта столицы Соединенного Королевства. Дескать, и вода там грязнее, чем в других местах, и мешок с грузом на голову в любой момент свалиться может, и одежду сопрут, пока ее владелец изящно лавирует между грузовыми причалами и рыбацкими лодками. Последний аргумент кажется мне вполне разумным, поэтому, прежде чем искупаться в порту, я всегда нахожу какого-нибудь оборванца, вручаю ему монету и прошу посторожить мой костюм, пообещав, что в случае пропажи из-под земли его достану, зато, если все закончится хорошо, к первой монете прибавится вторая, покрупнее. К счастью, я с детства выгляжу как типичный драчун и пройдоха, каких еще поискать, поэтому удрать с моим лоохи пока никто не пытался.
Вот и сейчас, осознав, что привести меня в чувство может только купание, я нашел первого попавшегося нищего, скучавшего без подаяний на пустом причале, сунул ему пару горстей и пообещал солидную прибавку. Тот флегматично пожал плечами — дескать, валяй. Я разделся и прыгнул в воду. Задохнулся от обжигающего холода, камнем пошел ко дну, стремительно вынырнул на поверхность и торжествующе рассмеялся — вот теперь все хорошо. Я снова стал обладателем ясной, светлой, сообразительной, очень качественной головы, которая была у меня от рождения, а нынче с утра куда-то запропастилась.
Чем, кроме всего, хороша одежда из дорогой ткани — такую можно надевать на мокрое тело, не опасаясь, что она полиняет, помнется или, чего доброго, покроется неопрятными пятнами. Поэтому мне не пришлось прыгать голышом на причале. Вылез, отряхнулся и сразу оделся. Высыпал в пригоршню оборванца всю мелочь, какая нашлась в предназначенном для нее кармане, — думаю, там полкороны набралось или около того. Спросил, стараясь говорить дружелюбно и одновременно строго, чтобы не пришла охота обвести меня вокруг пальца или вовсе послать к Темным Магистрам.
— А не подскажешь ли заодно, как отыскать старшину нищих, господина Кобу?
Потому что злиться на Лонли-Локли я, конечно, мог сколько угодно. И призывать на его голову все известные мне проклятия — хорошее, доброе дело. Но если завтра он, к примеру, пожелает мне долгой жизни, вряд ли имеет смысл тут же бежать топиться в Хуроне, чтобы ему насолить. А пренебрегать советами и вовсе глупо. Хорош бы я сейчас был после плодотворной беседы с Нули Карифом без его подсказки.
Оборванец меж тем не спешил отвечать на вопрос. Вместо этого он с интересом меня разглядывал.
— Ну да, — сказал он наконец, скорее сам себе, чем мне. — Новенький из Тайного Сыска. Внук Магистра Фило. И как я сразу не узнал?
Теперь настал мой черед пялиться на собеседника. Ну то есть мой беглый дед действительно знаменитость, все люди в возрасте его помнят, в том числе портовые нищие, на их долю тоже хватило зрелищ в Смутные времена. Но что эта братия и меня в лицо знает, да еще и следит за кадровыми перестановками в Тайном Сыске — это для меня была новость.
У оборванца были ярко-красные глаза — причем видно, что не с перепоя, а родной, естественный, так сказать, цвет. Из-под капюшона рваного шимарского лоохи выбивались белоснежные космы. Надо же — альбинос. Никогда в жизни таких не видел, говорят, они только в Уандуке изредка рождаются; впрочем, кто их разберет. Удивительно, что я все это сразу не заметил. Видимо, в глубине души считал портовых нищих существами настолько незначительными, что их и разглядывать-то не стоит.
Вот и запомни на будущее, сердито сказал я себе. Вполне может случиться, что рано или поздно какой-нибудь мятежный Магистр переоденется нищим, и хорош ты будешь, когда дюжину раз пройдешь мимо него, ничего не заподозрив.
Потом моя свежеобретенная умная голова сложила два и два — неожиданную осведомленность оборванца, его внезапный интерес ко мне, экзотическую внешность и необычные для нищего манеры. И немедленно озвучила вывод, который порядком удивил меня самого:
— Так ты, что ли, и есть Коба?
— Такой уж у тебя удачный день, — кивнул красноглазый. — Садись рядом, выкладывай, зачем я тебе понадобился.
Я по сей день благодарен Кобе за наше знакомство. До встречи с ним я полагал себя человеком, презирающим общественные условности, готовым быть на дружеской ноге с любым встречным, вне зависимости от его происхождения и достатка, и одновременно высокомерно пренебрегал возможностью заглянуть в лицо человеку, которому поручил стеречь собственную одежду, — на кой мне сдалась рожа этого оборванца. А в тот день понял две важные вещи: во-первых, я сноб, каких еще поискать, а во-вторых, имея дело с незнакомцами, больше никогда не стану полагаться на заранее составленное мнение, потому что только живое впечатление имеет значение и смысл.
А тогда я просто предельно кратко изложил свою просьбу. Дескать, согласно официальным документам, шикка «Айса» покинула порт позавчера утром. А поскольку я своими глазами видел капитана в городе несколькими часами позже, надо бы выяснить, где упомянутая шикка находится на самом деле. И если кто-нибудь из Кобиных людей случайно что-то видел…
На этом месте красноглазый Коба оглушительно захохотал. Я не рассердился — кто их знает, этих нищих, в каких случаях у них принято перебивать собеседника? Может быть, они считают, будто смех выражает одобрение и удовольствие, и ржут, не дав договорить, из вежливости? Поэтому я просто умолк и принялся ждать, когда он успокоится.
