Теодор Старджон - Дом с привидениями

— Уйди, увалень. Чего тебе взбрело пятиться?

— А разве ты не видела ее?

— Кого?

— Девушку. Ладно, черт с ней. Наверное, она мне пригрезилась.

Мы стали подниматься выше, но какая-то сила заставила нас оглянуться. Я понял, что теперь Мириам тоже видит призрачную красавицу; правда, та пересекала площадку на сей раз в обратном направлении. Она пятилась назад, и кровь текла ей в уши тоже обратным ходом. Это меня вдруг успокоило, потому что с головой выдавало кино. Видимо, аппарат был установлен где-то под лестницей; и Томми крутил ленту сначала вперед, а потом назад. Тем же объяснялась и бестелесность девушки: фильм шел на голой стене, без экрана.

— Вот в это, — сказала Мириам, — я просто отказываюсь верить. Билл, ради Бога, что это такое?

— Нормальное привидение, — сказал я весело.

Походка Мириам, ее поза и выражение лица — все, что я смог уловить в неясном свете фонарей, — были почти смиренными. Я вдруг почувствовал себя последним негодяем: как мог я мучить такого отличного человека?

— Милая, — сказал я, нежно беря ее за руки, — я…

В этот самый момент смех-рыдание достиг крещендо, а откуда-то снизу донесся пронзительный крик, от которого кровь застыла в жилах. Моя кожа, видимо, стала не просто гусиной, но смахивала на наждак. Крик как будто остановил смех, а дотом в тишине осталось лишь эхо этого крика. Оно было каким-то потусторонним: словно в аду томилась душа, томилась так долго и была настолько несчастна, что вложила в этот крик последние силы.

— Билл, мне страшно. Страшно, Билл, — сказала Мириам тихим, каким-то удивленным голосом. Потом заплакала — мне показалось, что впервые в жизни: уж очень тяжело давались ей эти слезы. Я взял ее на руки и понес в комнату, в которой мы еще не были. Там я увидел диван чудовищных размеров, из красного дерева. Я уложил Мириам, а она обвила мою шею руками как ребенок, который боится темноты. Я склонился над ней, в горле у меня стоял ком — наверное, я тоже плакал.

Смех-рыдание снова начал приближаться.

— Прекрати это, ради Бога, прекрати, — взмолилась Мириам.

— Держись, дружище, — сказал я и бросился к двери.

Томми зашел в своих шуточках слишком далеко, думал я, врываясь в подвал. Бывают случаи, хотел я сказать ему, не стесняясь в выражениях, когда надо остановиться. Я долго ощупывал деревянную перегородку, отделяющую его радиорубку от остального подвала, и не находил дыры, служившей дверной ручкой. Наконец, просунув в нее палец, я распахнул дверь и пронзил темноту лучом фонаря.

В подвале не было никого. Просто ни души.

— Томми! — я прислонился к перегородке, хватая ртом воздух. — Томми! — Никакого ответа. Никого, кто управлял бы световыми эффектами, пультом, проигрывателем. — Томми! — голос у меня дрожал.

Смех, однако, все продолжался. Я оглянулся на проигрыватель: вот он, стоит на месте, вот звукосниматель, вот провод тянется к динамику в печи. Но ведь проигрыватель молчит. Я подобрался поближе и вырвал вилку из розетки. Смех не прекратился. Он разносился по всему дому.

Я встряхнул головой, чтобы лучше соображать. А может, этот растяпа забыл приехать? Да был ли он здесь сегодня?

И тут меня пронзила мысль, от которой я похолодел: Мириам лежит в той самой комнате первого этажа, где задушили четверых.

Я рванулся прочь из подвала. Я спешил. Мне было ясно: в этом доме Томми не нужен — здесь и без него хорошо.

Мириам лежала на диване, голова ее была странно вывернута, на шее появились синие пятна.

Еле удерживаясь на ногах, спотыкаясь и наталкиваясь на стены, я вынес Мириам из дома и усадил в машину.

Отъехав на приличное расстояние, я подрулил к обочине и остановился. Мириам шевельнулась и что-то прошептала. Она шептала мое имя. Мне захотелось смеяться. Мириам начала браниться низким хриплым голосом. Вот тут я рассмеялся во весь голос.

— Дорогая, какой же я подлец — потащить тебя в этот дом! Не знаю, какой бес в меня вселился.

— Т-с-с-с, — шепнула она и так долго молчала, что я снова испугался.

— Мириам!

— Кстати говоря, — сказала она звучным спокойным голосом, — ты все задавал мне один вопрос, а я увиливала от ответа. Женись на мне, если хочешь.

— Да, но… почему ты вдруг решилась?

— Потому что, — она прижалась ко мне, — я всегда мечтала выйти за человека, который будет долгими зимними вечерами рассказывать мне сказки о привидениях.