Кейт Лаумер - Памятная записка
— Меня зовут Шатки, быстроногий, — представился он. — Мои самки — твои самки.
— Спасибо. А я — Ретиф. Мне бы хотелось как-нибудь встретиться с этими девочками, но пока давайте уберемся отсюда.
Шатки навалился всей тушей на гору тюков с бурыми водорослями, сметая их в сторону, словно бульдозер.
— Гневлюсь я медленно, — сказал он, — Но в гневе я неумолим. Берегись, Слок…
— Погоди-ка, — насторожился вдруг Ретиф и принюхался. — Что это за запах?
Он посветил фонариком, водя лучом по сухому пятну на полу.
Опустившись на колени, он тщательно обнюхал это место.
— Что за груз здесь хранился, Шатки? И, главное, где он теперь?
Шатки подумал.
— Тут лежали цилиндрические ящики, — вспомнил он. — Четыре штуки, крайне маленькие и выкрашенные в низкопробный зеленый цвет — собственность мягкотелых, гроаков. Пролежали здесь сутки. В полной тьме первого периода недоростки пришли с грузчиками и погрузили их на баржу «Мшистый Камень».
— Судно для ОВЛов[1]. А кому черед воспользоваться им?
— Не знаю. Но какое это имеет значение? Давай обсудим перемещения груза после того, как я сведу счеты с определенными малолетними паскудниками.
— Нам лучше выяснить сперва про ящики, Шатки. Мне известно только одно вещество, которое перевозится в цилиндрических контейнерах и пахнет именно так, как та блямба на полу. Это титанит: самая мощная из неядерных взрывчаток.
* * *Бета уже заходила, когда Ретиф, вместе с пыхтящим по пятам за ним Шатки, подошел к будке часового у трапа, ведущего в роскошные каюты официальной государственной баржи «Мшистый Камень».
— Знамение времени, — заключил Шатки, заглянув в пустую будку. — Здесь должен стоять караульный, но я его не вижу. Несомненно, уполз поспать.
— Давай подымемся на борт и поосмотримся.
Они взошли на корабль. В полном безмолвии горел мягкий свет. На полу, почти сразу у входа, стоял грубо сколоченный ящик, рядом валялись катки и рычаги — явно диссонансная нота в приглушенной роскоши интерьера. Шатки порылся в содержимом ящика.
— Любопытно, — проговорил он. — Что это означает?
Он выудил испачканный замшельский плащ оранжево-зеленого цвета, металлический браслет и пачку бумаг.
— Оранжево-зеленый, — пробормотал себе под нос Ретиф. — Чьи это цвета?
— Не знаю… — Шатки взглянул на браслет. — Но вот тут что-то написано.
Он передал металлический обруч Ретифу.
— ПОГРОМ, — прочел Ретиф и посмотрел на Шатки. — Мне кажется, я уже сегодня слышал это название. Давай-ка вернемся в посольство, и побыстрее.
Спускаясь по трапу, Ретиф услышал звуки за спиной и повернулся — как раз вовремя, чтобы увернуться от атаки несшегося на него массивного замшельского юнца, который с громом промчался мимо землянина и остановился, впечатавшись в широкую грудь Шатки, зажавшего его в тисках жарких объятий.
— Неплохой улов, Шатки. Откуда он выскочил?
— Этот увалень прятался в грузовой камере, — прогромыхал замшелец.
Пленный юнец изо всех сил молотил кулаками и ногами по панцирю старика, но только сам запыхался и затих.
— Держи его покрепче, — посоветовал Ретиф. — Похоже, он кусачий.
— Не бойся. Я в общем-то неловок, но все же не лишен силы.
— Спроси его, куда они упрятали титанит.
— Говори, безмозглый червяк, — проворчал Шатки, — а не то раздавлю тебя пополам.
Юнец сдавленно пискнул.
— Попробуй дать ему послабление, прежде чем сделать из него отбивную, — предложил Ретиф.
Шатки поднял молодца в воздух, а затем швырнул его. Тот грохнулся со стуком, заставившим задрожать землю. Младший замшелец злобно прожигал старшего взглядом, щелкая щелью рта.
— Этот сопляк был среди тех, кто связал меня и спрятал, чтобы потом убить, — пояснил Шатки. — И в знак раскаяния он расскажет старшему все.
— Это тот самый, что пытался завязать со мной знакомство на вагоне-платформе, — узнал юнца и Ретиф. — Видать, бывалый.
Юнец, с трудом поднявшись на четвереньки, пустился наутек к маячившей свободе, но Ретиф наступил на волочившийся за ним по земле плащ, и тот соскользнул с его плеч. Землянин в изумлении уставился на голую спину замшельца.
— Великое Яйцо побери! — воскликнул Шатки, сделав подножку попытавшемуся подняться пленнику. — Да это же не юнец! С него сняли панцирь!
Ретиф смотрел на покрытую рубцами спину.
— То-то мне думалось, что он выглядит немного староватым. Но я думал…
— Это невозможно, — подтвердил Шатки. — Тут завязаны крупные нервные узлы; даже самый умелый хирург не в состоянии срезать панцирь и оставить при этом пациента в живых.
— Похоже, кому-то все-таки удалось проделать такой фокус. Но давай возьмем этого парня с собой и отправимся подобру-поздорову отсюда. В любой момент могут явиться его приятели.
— Слишком поздно, — ответил Шатки. Ретиф обернулся. Из-за сараев вышли еще трое юнцов.
— Ну, — заметил Ретиф, — похоже, сегодня ночью ПОГРОМ бросает в бой крупные силы.
— Где ваш дружок? Такой тощий типчик с глазами на стебельках? Держу пари, отвалил к себе в посольство, предоставив расхлебывать кашу сосункам вроде вас, — обратился землянин к наступающему трио.
— Укройся за мной, Ретиф, — предложил Шатки.
— Задай им жару, старина, — Ретиф, нагнувшись, поднял один из рычагов. — А я буду прыгать рядом и отвлекать их.
Шатки издал свистящий рык и атаковал молодых замшельцев. Те рассыпались веером, но один, споткнувшись о металлическую трубу, предусмотрительно просунутую Ретифом замшельцу между ног, растянулся на земле ничком. Ретиф перехватил железку и врезал ею по голову другому нападающему. Тот мотнул головой и переключился на землянина… и отлетел от стального корпуса «Мшистого Камня», словно мячик, когда Шатки с разгону врезался в него.
Ретиф заехал рычагом еще по одной голове, третий его удар уложил замшельца на мостовую. Двое других членов клуба поспешно отбыли, изрядно помятые, но все же не потерявшие мобильности.
Ретиф, тяжело дыша, остановился, опираясь на свою дубинку.
— Крепкие головы у этих ребят. У меня было искушение догнать этих двух мальчиков, но мне надо сбегать еще по одному дельцу. Не знаю, кого конкретно намерены взорвать гроаки, но у меня есть подозрение, что в последующие несколько часов на этом судне должно отправиться в путь какое-то важное лицо, а трех цилиндров титанита хватит, чтобы испарилось и это корыто, и все, кто будет на его борту.
— Их замысел сорван, — сказал Шатки. — Но по какой причине они это затеяли?
— За всем стоят гроаки. Сдается мне, ПОГРОМ и не знал об этом гамбите.
— Который из этих вожак? — поинтересовался Шатки. И толкнул павшего юнца: — Вставай, соня.
— Забудь о нем, Шатки. Эту парочку мы свяжем и оставим здесь. Я знаю, где найти босса.
* * *Банкетный зал с низким потолком заполняла вялая на вид толпа. Ретиф оглядел столики, выискивая бледные пятна лиц землян, казавшихся карликами рядом с гигантскими бронированными замшельцами. Находившийся по другую сторону зала Маньян, увидев его, помахал рукой, и Ретиф направился к нему. Воздух наполнился низким гудением инфразвуковой замшельской музыки.
Ретиф проскользнул на свое место рядом с Маньяном и устроился поудобнее.
— Извините за опоздание, господин посол.
— Польщен, что вы вообще сочли возможным появиться, — холодно ответил Маньян и снова повернулся к сидевшему слева от него замшельцу.
— О, да, господин министр, — согласился он. — Очаровательная, просто очаровательная. И такая оптимистичная, я бы сказал — жизнеутверждающая.
Замшелец посмотрел на него бусинками глаз:
— Это Стенания Вылупившегося, — сказал он. — Наша национальная Скорбная Песнь.
— О, — произнес Маньян. — Как интересно. Такая приятная гармония инструментов.
— Это соло на друне, — уточнил замшелец, с подозрением глядя на землянина.
— Почему бы вам просто не признаться, что вы не способны этого услышать, — громко прошептал Ретиф. — И если мне можно на миг прервать…
Маньян встал и прочистил горло.
— Теперь, когда прибыл наш дорогой господин Ретиф, мы можем перейти прямо к торжественной церемонии проведения спонсорства…
— Эта группа, — Ретиф, перегнувшись через Маньяна, обратился к замшельцу, — ПОГРОМ… Много ли вы о ней знаете, господин министр?
— Вообще ничего, — прогромыхал огромный пожилой представительный замшелец. — На мой взгляд, всех юнцов следует держать в одном загоне с живностью, пока не нарастят панцирь, чтобы поубавить их безответственность.
— Мы не должны терять из виду важность проблемы направления молодежной энергии в требуемое русло, — вмешался в разговор Маньян.
— Трудовые отряды, — выдал свой рецепт министр. — В дни моей молодости вас связывали договором с производителями земляных работ. В те времена я сам таскал салазки с грязью.
