Антон Антонов - Планета №6
Не всякому нежному разуму под силу вынести такое, особенно если наблюдать происходящее изнутри, постигая истину как реальность, данную в ощущениях.
Между тем для каннибалов это была вовсе не прихоть, а, наоборот, крайняя необходимость. Они слишком быстро размножались, и без спасительной привычки питаться друг другом им грозило чудовищное перенаселение и голодный мор.
Однако Наблюдателю, которому пришлось столкнуться с этой привычкой вплотную, не помогли никакие предварительные тренировки на все случаи жизни, и опыт предыдущих удачных высадок тоже не помог. От чавканья, рычания и шипения жира в очаге у Наблюдателя помутилось в голове (которой у него в тот момент не было), и он, не завершив исследования, впал в тяжелый стресс, из которого не вышел и до сих пор, хотя прошло уже достаточно много времени. Возник вопрос, не следует ли свернуть экспедицию, которая началась так неудачно и вряд ли кончится добром. Противники продолжения полета требовали повернуть домой немедленно, даже несмотря на присутствие на борту резервного Наблюдателя, который был предусмотрен как раз на такой случай.
– Резервный Наблюдатель молод и неопытен, – говорили они. – Ему ни разу не приходилось действовать в условиях реальной высадки. А вдруг на этой планете тоже живут каннибалы, тогда вся наша авантюра закончится тем, что мы потеряем еще одного собрата и покроем себя вечным позором перед лицом потомков.
– Мы скорее покроем себя вечным позором, если отступим при первых признаках опасности, – возражали оппоненты. – Нельзя прерывать экспедицию только потому, что один разведчик вышел из строя в аномальных условиях.
– Но ведь это не простой разведчик, а Наблюдатель, который ранее совершил 69 успешных высадок. Все мы знаем, как отбирают кандидатов в Наблюдатели и как их тренируют. Не понимаю, как такое вообще могло произойти. Чтобы разобраться, мы должны вернуться домой и провести расследование в стационарных условиях.
– Может быть, дело именно в этом. После 69 удачных высадок Наблюдатель расслабился и решил, что ему все по плечу. Тут его и подстерегала опасность. Ну а его молодой коллега только что окончил учебу, и все положения Устава и инструкций по технике безопасности еще свежи в его памяти.
– К тому же маловероятно, что на этой планете нас ждет такая же аномалия разума, как на предыдущей, – подливали масла в огонь ксенопсихологи. – Теория вероятностей не допускает подобных совпадений. Вспомните, как мало в исследованной части Вселенной таких разумных миров, где уровень жестокости заметно превышает норму.
Но яростнее всех спорил с противниками продолжения экспедиции сам резервный Наблюдатель. На пяти предыдущих планетах его вообще не брали в расчет. Пока более опытный коллега был здоров и бодр, у его сменщика не было ни единого шанса испытать себя в деле. А теперь такой шанс появился. Конечно, все надеялись, что до прибытия в район планетарной системы, которая значилась в полетном плане под номером 6, основной Наблюдатель придет в себя и сможет совершить юбилейную, семидесятую высадку, однако усилия врачей были тщетны. Он по-прежнему пребывал в глубокой каталепсии, и медики не скрывали своих сомнений по поводу того, удастся ли поставить его на ноги до возвращения домой.
У недавнего курсанта и в мыслях не было радоваться страданиям коллеги, но упускать свой шанс он тоже не хотел.
Да, ему было боязно перебираться из своего родного уютного тела в капсулу микробота, которую трудно рассмотреть невооруженным глазом, но он уже не раз проделывал это на учениях и экзаменах. Ощущения были на редкость противные, однако это мелочь по сравнению с тем, что Наблюдателю приходится терпеть, внедряясь в чужой разум. Даже при работе с добровольцами из дружественных миров не так-то просто перебороть непроизвольную реакцию отторжения – что же говорить о контактах с незнакомым, чуждым разумом, который изначально противится любым попыткам проникновения.
Однако все трудности и неудобства меркнут перед осознанием великой миссии Наблюдателей, которые первыми высаживаются на новооткрытые планеты, чтобы наблюдать за их жизнью глазами аборигенов, собирать информацию и облегчать работу группам разведки и контакта, идущим следом.
Один Наблюдатель, закончивший курс обучения, приходится на десять миллионов собратьев, не удостоившихся этой чести, что само по себе дает Наблюдателям право ощущать себя членами высшей касты. Хотя данный факт и не является основанием для того, чтобы смотреть на других свысока.
Собратья вообще никогда не смотрят друг на друга свысока, и каждый одинаково гордится тем местом, которое он занимает в обществе, и тем делом, которое он исполняет.
И молодой Наблюдатель тоже хотел не просто отличиться перед коллегами, но и спасти экспедицию от вечного позора, который ждал ее в случае бесславного возвращения. Хотя даже и в этом случае никто из собратьев, конечно, не стал бы смотреть на вернувшихся свысока, и они могли бы по-прежнему гордиться своим местом и своим делом.
Вечный позор сам по себе, а повседневная гордость сама по себе, и эти понятия в сознании собратьев никак не пересекаются. Однако вечного позора все равно лучше избегать, поскольку в нем, как ни крути, нет ничего хорошего.
Исходя из этих соображений, экипаж большинством голосов постановил экспедицию продолжать, а резервного Наблюдателя готовить к высадке, не прекращая усилий по приведению в чувство его травмированного коллеги. И так как по пути к планете № 6 привести коллегу в чувство не удалось, в назначенный день резервный Наблюдатель предстал перед парадным строем собратьев. Подняв левую конечность к звездному небу и возложив правую на изображение родины, Наблюдатель повторил слова клятвы, которую впервые произнес у подножия трона Всемогущего Главного Собрата в день окончания учебы:
– Клянусь выполнять священную миссию Наблюдателя, как велит Устав, не отступая ни на шаг и не забывая ни слова, дабы не причинить вреда никому из аборигенов и не уронить репутации и достоинства цивилизации Собратьев, само существование которой должно оставаться тайной до тех пор, пока не настанет срок. Если же я нарушу эту клятву, то пусть не увижу я своего тела и родной звезды во веки веков и буду томиться в холодной темнице процессора в мрачном чреве микробота до тех пор, пока он не заржавеет и не рассыплется в прах. Да будет так!
– Да будет так! – эхом повторили коллеги, и взгляду Наблюдателя предстал микробот на выдвижной подставке под увеличительным стеклом.
Увеличение было достаточным, чтобы разглядеть крошечные окуляры, телескопические антенны, органы движения и выпуклость в центре, под которой был скрыт тугой сгусток молекул объемом в миллион кубических микрон.
Природа слишком расточительна. Она делает все с большим запасом, и оттого мозг разумных существ имеет весьма внушительные размеры. Если же подойти к делу рационально, то сознание разумного индивида – все эти бесчисленные миллиарды нейронных связей – спокойно может поместиться в биопроцессоре размером меньше макового зернышка.
К сожалению, собратья пока не умели копировать сознание без потерь. При переносе разума в процессор нейронные связи в мозгу уничтожались и могли быть восстановлены только при обратной операции. На время отсутствия разума в мозгу тело сохранялось в саркофаге, в который и возлег резервный Наблюдатель, когда все приготовления были закончены.
– Счастливого пути тебе, собрат! – восклицали коллеги, и лица их были светлы от сознания сопричастности к великой миссии.
Наблюдатель махал им в ответ конечностями до тех пор, пока не настало время замереть в неподвижности.
В саркофаг с негромким шипением просочился сонный газ, и Наблюдатель перестал что-либо чувствовать.
Когда он очнулся, его ощущения были примерно такими же, как у человека, потерявшего руки и ноги, при первой примерке протезов. Да нет, пожалуй, еще хуже. Наблюдатель совершенно не владел своим телом – хотя бы потому, что у него теперь не было тела. Был суррогат – рабочие органы микробота, но ведь микробот трудно сравнить даже с насекомым. Он меньше самой крохотной тли, и хотя в инструкции написано, что его органы адаптированы к потребностям разумного существа, верилось в это с трудом.
Наблюдатель никак не мог сфокусировать взгляд. Это было труднее, чем перетаскивать с места на место груз тяжелее себя весом. Когда удалось наконец наладить приемлемое фокусное расстояние, примерно одинаковое в обоих окулярах, оказалось, что микробот страдает расходящимся косоглазием. Совместить изображение в обоих «глазах» оказалось еще более трудной задачей, особенно если учесть, что картинка почему-то проецировалась вверх ногами. А когда в одном окуляре удалось ее перевернуть, стало еще хуже, потому что другой окуляр оказался упрям и ни за что не хотел работать как надо.
